Никто

Wer reitet so spät durch Nacht und Wind? Es ist der Vater mit seinem Kind; Er hat den Knaben wohl in dem Arm, Er fasst ihn sicher, er hält ihn warm. Mein Sohn, was birgst du so bang dein Gesicht? – Siehst, Vater, du den Erlkönig nicht? Den Erlenkönig mit Kron’ und Schweif? – Mein Sohn, es ist ein Nebelstreif... — 'Der Erlkönig' Johann Wolfgang von Goethe

      Как передавали по радио и говорили с экранов, город словно попал в петлю невезения... Эти глупые слухи, расползающиеся заразным герпесом по гостиным, кухням и очередям в магазинчиках и у парикмахера, добавляли деталей и подогревали этот котёл с паникой, доводя его содержимое до кипения. Аномально влажное лето с бесконечными дождями, которые заполнили все сточные канавы и подняли уровень воды в местной мелкой речушке до самых берегов. Ледяные бури зимой, и, наконец, серийные поджоги, ставшие последней каплей, переполнившей сосуд терпения горожан. Вы когда-нибудь видели, чтобы население уменьшилось втрое всего за сутки? Чтобы, как по волшебству, погасли большинство окон в домах, задёрнулись шторами и фанерой, точно веками, навсегда уснув? Да, поговаривают, что сейчас в том месте уровень светового загрязнения настолько низок, что можно увидеть ленту Млечного Пути.       Но это было давно, года два-три назад, да и кто это сейчас вспомнит? В мире и без того много загадочных мест, так что, если станет одним больше или одним меньше, то пусть. Может, там сейчас настоящий рай для туристов-индустиальщиков? Кто знает. По крайней мере, можете с лёгкостью это проверить, поискав информацию в интернете. Такое место не единственное, так что не перепутайте.       Но тогда, ещё давным-давно, когда лето сменилось осенью, когда листва стала постепенно умирать, окрашиваясь в сочные печальные цвета, когда в полупустой младшей школе на Даунхилл-роуд прозвенел первый звонок, оповещающий о начале нового учебного года... Именно в тот момент горожане и считают точкой отсчёта. Именно в тот момент непонятный таймер, как в кино про террористов, затикал, запищал, считая секунды, дни и часы до своего конца.       Именно в тот день, когда началась нелюбимая осень.       В ту ночь действительно разразилась очень сильная и страшная гроза... Гром взрывался над городом подобно бомбам, гулом разносясь по низким небесам, накрывающим город, а молнии тут и там чертили уродливые полосы шрамов на угольно-чёрных облаках.       На улицах было непривычно тихо, лишь иногда в мусорных баках за забегаловкой «У дядюшки Энди» бездомные кошки на пару с крысами шуршали пластиковыми пакетами, стараясь найти в них хоть что-нибудь съестное. Печально завывали и тявкали бродячие собаки, завистливо смотря на горящие окна домов. Ветер, вздымая уличную пыль, бродил по раскрошившемуся от времени асфальту, нёс и трепал рекламное объявление о сдаче квартиры в новом районе, обещающее «безумно выгодные условия всем гостям города». Правда, мало кто захотел бы заселяться в крохотные двухкомнатные квартирки-скворечники с тонкими стенами и стойким запахом сырости из подвала.       Гордо по тротуару шёл мужчина лет сорока в строгом костюме и цилиндре, лоснящимся на золотом свете от фонарей; нырял в тёмные пятна ночи, не освещённые ослепшими лампочками. Он громко цокал каблуками своих старомодных кожаных туфель, опирался время от времени на элегантную деревянную трость с дорогим серебряным набалдашником в виде совы. Если бы вам довелось встретить этого человека, то вы точно приняли бы его за актера, ушедшего по делам со съемок фильма про середину девятнадцатого века. Интеллигентный денди, прямиком из Лондона. Человек, которому нечего делать в подобной дыре.       Незнакомец открыто наслаждался напряжением и предгрозовой тоской, миазмами висящими в воздухе, вдыхая со свистом полной грудью, чувствуя сытость и довольство. Его идеально гладкое и чистое, почти что фарфоровое, лицо улыбалось. Он был буквально переполнен всем тем ожиданием, что все его тревоги, ничтожные на первый взгляд для вечности, будут вновь развеяны. Судьба в том смысле, в котором он её принимал, приоткроет на секунду дверь в свой тёмный ледяной за́мок.       Но нотки тревоги стонали москитами где-то там, глубоко внутри.       Дойдя до многоэтажного дома с облезлыми стенами грязно-горчичного цвета, что уже несколько десятилетий готов был пойти под снос, незнакомец зло ухмыльнулся. Придерживая свой головной убор свободной рукой, с уверенностью посмотрел вверх. Если всё так, как и планировалось, то он пришёл как раз вовремя. И верно: окно с треснувшим стеклом, что находилось на четвертом этаже, было открыто настежь, а с подоконника свисала потрепанная синяя тряпка.       Как ни странно, но старуха ещё была жива и ждала ночных гостей.       Мужчина громко охнул, как обычно охают пожилые люди во время гололёда, и подошел к стене вплотную. Послышалось тошнотворное чавканье, и существо, на самом деле лишь притворяющееся человеком, словно мерзкий слизень, поползло вверх. Жирная чёрная тень, подходящая на нефтяное пятно, лилась за ним, вылизывала шершавые пыльные стены, шелушила старую краску, обрушивая её хлопья вниз.       Открытое настежь окно впустило его в маленькую комнатушку, по углам которой пряталась марля паутины и пыли. В центре на ветхом диване под шерстяным пледом проснулась хозяйка. Её дрожащие старческие руки, словно в замедленной съёмке, переместились с живота на грудь.       — Опять... Х-х-х-ха... А ты... ты пришел за ответом? — простонала старая женщина, почувствовав присутствие незваного гостя. Он стоял у окна и брезгливо отряхивал каменную крошку со своего костюма. — Скоро я... уйду прочь... прочь отсюда.       Человек в старомодном цилиндре, всё такой же прямой, подошел к дивану, на котором лежала старуха, и, опустившись на колени перед ней, провел сухой ладонью по её лысой горячей голове.       — Марта, Марта... Вновь услышать твой голос воистину восхитительно... — он говорил тихо, ровно, спокойно, как священник, отпевающий усопшего. — Что ты увидела, золотце? Я пока что не отдам тебя смерти, знай. Зачем же ты меня позвала?       Хозяйка дома открыла заплывшие, налитые кровью глаза, и замычав что-то совершенно непонятное. Её толстый палец, скрюченный артритом, указал на тумбу под окном. Неизвестный сразу бросился туда, наступив на дохлую рыжую кошку, чей трупик валялся в тени.       В зыбком уличном свете на посетителя печально смотрела бубновая дама, придавленная игральной костью и девяткой червей.       — Что?! Что это значит? — посетитель явно был очень зол, его строгий тихий голос заставил больную заплакать. — Не может этого быть. Это невозможно. Я не настолько слеп!       Он пересек всю комнату одним прыжком и повис в воздухе над Мартой, которая тут же отвернулась от него.       Вдруг на морщинистый лоб капнуло что-то теплое и вязкое. Потом ещё и ещё, сильнее и сильнее с каждым разом. Она закричала во весь свой голос, стоило ей открыть глаза. С ночного гостя чёрной пенящейся жижей сползало некогда прекрасное лицо, обнажая белую пустоту, вытянутый череп гидроцефала, затянутый белым шёлком.       — Я хочу знать, — булькала ядовито тварь, — кто это? Кого я, я, сын лесных теней, должен бояться? Я вижу всё, я знаю всё, ты, видимо, забыла?!       — Нет! Хватит! Перестань, всё верно! — старуха билась в конвульсиях и орала во всю силу своих лёгких. — Я не скажу! Я этого тебе не скажу!       Незваный гость громко хлопнул в ладоши.       И в одно незаметное мгновение всё прекратилось. Марта лежала бездыханная. На лице пожилой женщины застыла восковая маска ужаса.       Словно подбитая птица, безликая тварь упала на грязный ковер перед диваном, на котором лежало потихоньку остывающее тело. Сильный порыв ветра, занесший капли ледяного дождя, нагло ворвался в комнату, сбросив карты, закружив их в дьявольском танце. Существо, навещающее старуху, застыло в полосе света с улицы и стало стремительно рассыпаться в прах. Мрачная пыль позла по полу, ища пристанища и находя его в свалявшейся шерсти мёртвой кошки. Перед тем, как нечто пропало совсем, пустоту пронзило мерзкое шипение.       Открытая входная дверь отворилась через некоторое время, впустив в квартиру полицейских. Но всё, что они увидели, это лишь мёртвое тело и рыжую толстую кошку, сидящую на подоконнике и с интересом смотрящую на непогоду. Громко мяукнув, когда люди подошли к ней, она и вовсе спрыгнула вниз и, переваливаясь, точно утка, пошла вниз по улице, нисколько не боясь стоящего стеной ливня.       — Ничего. Ложная тревога, Хэнк. Обычная смерть от старости, повторяю, от старости, — человек в форме скривился, когда рация выплюнула ему в лицо ком помех и несвязных звуков. — Боже. Это так тупо: умереть от ночного кошмара.       Он посмотрел на коллегу, но тот ответил холодным взглядом. Достал из кармана платок и брезгливо закрыл нос.       — Ну и вонь же здесь! Иисус милосердный, сколько же кошек она тут держала?       И никто из людей не заметил серебристых глаз, с ненавистью смотрящих в распахнутое окно.