Математика чувств

      Бессилие. Сжимающиеся и разжимающиеся кулаки. Столько доводов и предложений в голове - и к каждому находится контраргумент. Рука прижалась к груди, не только чтобы хоть как-то уменьшить вновь потревоженную пустоту внутри, но и еще теснее прижимая испускающую тепло поддержки Фенечку. Погладив палочку большим пальцем, парень неожиданно медленно продолжил:       - Так вот... Василиса стала еще одним кусочком моей души. Как позже выяснилось, немного лишним. Если можно так сказать, внутри меня поселились две женщины. И пока Феникс была маленькой, это еще можно было пережить, однако потом им стало тесновато, что не раз проявлялось в моем поведении и доводило родственников чуть не до бешенства. Слава Мерлину, мне исполнилось 11 лет, и была куплена палочка. Конечно, это была идея Василисы - отделить Феникс, и обдумывала она ее долго, в последнее время лишь разыскивая подходящий сосуд. Я не сразу принял ее предложение: больно расставаться с родной частичкой, не понимаю, как кто-то вообще придумал крестражи. Феникс тоже не хотелось отрываться от меня. Но нужно было что-то решать, потому что две хозяйки в одной душе, как на кухне - не терпят вмешательств в свой порядок. А Василиса без меня не могла, ее бы сразу притянуло обратно к Волдеморту. С Феникс решить все было проще: она не отделилась от меня, это палочка стала еще одной моей частью. Отдельное пристанище, пристройка к главному дому.       - Так что вы говорили об артефактах, мистер Поттер? - как бы невзначай вспомнил Чарлстон, уловив в установившемся молчании, что парень снова уходит в себя.       Тот чуть склонил голову набок.       - Ах да, - вспомнил он через пару мгновений, - артефакты. Копилка, чаромагнит и завершающая ловушка. Василиса, не имея доступа к палочке, так как это территория Феникс, пользуется беспалочково-невербальной магией, подпитываясь моими резервами. Феникс не может говорить, так как мое тело - территория Василисы, и потому выучилась невербальной магии, опять же черпая силу из моего ядра. Мне не жалко, меня на всех хватит, - пожал гриффиндорец плечами, наконец вновь улыбаясь.       Взгляд директора потеплел. Он видел, как отчужденно и резко вел себя Гарри из-за потери крестного, к которому, в силу глубокого одиночества, успел сильно привязаться. Ему бы не хотелось, чтобы после короткого периода облегчения парень опять ушел в себя. Как знать, может, именно за облегчением он и бежит из школы...       Профессор Снейп себе не изменял. Испарив чашку, чтобы странный крестраж Поттера вновь не вздумал поить его чаем или чем еще, он скрестил руки на груди.       - Отлично, теперь вы утверждаете, что являетесь, выражаясь на языке магглов, трехстволкой.       - Абсолютно так, сэр.       - И искусству создания артефактов вас, разумеется, научил крестраж Лорда.       - Вы очень проницательны, сэр.       - Таковы ваши причины, по которым вы считаете себя достаточно взрослым, чтобы самому решать, каких правил придерживаться, а какие нарушать.       - Я рад, что мы с вами понимаем друг друга, сэр.       Зельевар промолчал. Поднявшись из кресла, мужчина отошел к окну и, не поворачиваясь, отметил:       - Вы поразительно наглы, мистер Поттер.       Все будто замерли в ожидании продолжения. И через минуту Снейп нарушил молчание:       - В таком случае я умываю руки. Если Надежде Магического мира суждено погибнуть по своей глупости, то я больше не буду этому препятствовать.       - Профессор Снейп, сэр.       Мужчина резко обернулся.       - Я...       - Ну что ж, - хлопнул в ладоши бывший аврор, привлекая к себе внимание и не давая парню договорить. - Признаться, я согласен с профессором Снейпом, что мистер Поттер и правда доказал, что заслуживает доверия. В самом деле, в показательном сражении с преподавателем, опытным мастером боя, мистер Поттер добился ничьи. Это замечательный результат! И нельзя отрицать тот факт, что он всегда под присмотром взрослого, ведь Волдеморт постарше многих из нас будет. - Чарлстон с директором улыбнулись друг другу.       Старец покивал и, положив руки со сплетенными пальцами на стол, резюмировал:       - Хорошо, Гарри, ты можешь поступать в соответствии с твоими планами, наперекор некоторым школьным правилам. Однако никто из студентов не должен об этом знать, нам не нужен бунт обиженных, так что соблюдай осторожность и не рассказывай о нашем соглашении. Также в случае, если ты захочешь покинуть территорию школы, необходимо будет известить об этом кого-нибудь из преподавателей. Либо так, либо всегда иметь при себе артефакт, показывающий твое местоположение.       - Я буду предупреждать преподавателя, - прищурился Гарри.       - Я так и думал, - кивнул Альбус. - Дальше. Засвидетельствовать свои познания и умения в области артефактологии у преподавателя Флитвика. Это не надзор, это официальное алиби твоих способностей, к тому же возможность глубже продвинуться в данной сфере. И я не могу оставить без внимания тот факт, что ты часто посещаешь Запретный Лес. Не многие взрослые способны проводить там так много времени. Тебе устроят проверку. Дважды - днем и ночью - начиная с завтрашнего дня, твои осмотрительность и знание правил поведения себя в лесу оценит Хагрид. И поверь, он будет чрезвычайно серьезен. Если он посчитает, что лес все же слишком опасен для тебя, тебе больше не будет позволено посещать его. Ты требуешь от нас больших поблажек, так будь и сам готов поставить многое на кон.       - Я понимаю, сэр. Я справлюсь.       - Рассчитываю на это. В подобных вещах не стоит пустословить, если не хочешь потерять с трудом завоеванное доверие. Наконец, последнее. Я сказал, что ты можешь нарушать некоторые правила. Однако есть такие, что незыблемы для всех. Надеюсь, ты умеешь отличать одни от других. В случае сомнений обращайся ко мне. Теперь я сказал все. У тебя остались вопросы?       Гриффиндорец на минуту задумался. Взвесив все сказанное и посоветовавшись, ответил: "Нет".       - Замечательно. В таком случае наше собрание окончено. Можете идти.       Профессор Снейп, следивший за всем этим спектаклем от окна, фыркнул и первым покинул кабинет.       ***       - Мистер Поттер.       Гарри обернулся. Профессор Снейп стоял у ближайшего ко входу с горгульями окна, устремив свой взгляд во мрак ночи. Весьма удобная поза, если приходится кого-то ждать или необходимо подумать. Ведь все, что можно увидеть в столь позднее время суток - это свое отражение.       Гриффиндорец попрощался с профессором Чарлстоном и подошел к зельевару.       - Да, профессор Снейп?       Тот обернулся.       - Я отменяю вашу отработку. Все равно в ней нет никакого толка, ведь вам подсказывают, а отправить вас к мистеру Филчу значило бы мое поражение. Встретимся на завтрашнем занятии, мистер Поттер. Постарайтесь не заработать новое наказание.       Взгляд Гарри потеплел.       - Я понял вас, сэр. Могу ли я попросить вас об одолжении?       Левая бровь мужчины саркастически изогнулась вверх.       - Даже любопытно, чего еще вам не хватает.       - Не могли бы вы разрешить если не мне, то хотя бы моей Феникс заглянуть к вам в гости, сэр?       Зельевар не смог скрыть своего изумления и растерянности. "Уже достаточно поздно, мистер Поттер, для посещений тем более". Посмотрел на парившую над плечом студента палочку, вгляделся в лицо парня.       - Не удивлюсь, если внутри вас окажется еще и часть души вашей матери, мистер Поттер.       Гарри рассмеялся.       - Простите, сэр, вынужден вас разочаровать. Мама подарила мне кровную защиту, но никак не свою душу. Но, - продолжил он с довольной улыбкой, - если бы это оказалось именно так, не сомневаюсь, что она вела бы себя точно так же, как Фенька.       Зельевар скривился, с нотками муки во взгляде снова посмотрел на палочку и медленно произнес:       - Я подумаю. Может... ей и правда можно будет заглянуть ко мне как-нибудь вечером. При условии, что она не будет мне мешать и гарантирует спокойное и тихое поведение.       После чего, не дождавшись ответа, мужчина развернулся и быстро зашагал в направлении подземелья.       Потеряв профессора из зоны видимости, Гарри тоже направился к себе в башню, переодеться.       - Не благодари, Фень, все для тебя! - закинул он руки за голову. - К тому же куда мне без знаний Зелий в будущем?       ***       Осень медленно входила в свои права. Часть листвы уже облетела, прикрыв и так еле различимые тропки. Если бы не хорошая память и довольно неплохое знание этой части леса, Гарри вряд ли нашел бы так понравившийся ему дуб. Тот весь год стоял полностью зеленым, и лишь зима немного прореживала его листву. То есть лежать под ним было опять абсолютно не на чем, и пришлось стелить мантию, растягиваясь уже на ней и закидывая руки за голову.       Когда-нибудь он все-таки сделает тут тайник, где будет оставлять минимум плед. А может, и еще чего, вроде перекуса, например.       Мысли текли вяло и практически не проявляли себя. Если бы не подпитка деревом энергией, Гарри точно уснул бы. А так он просто успокаивался, почти впервые за этот долгий день. Василиса тихонько шебуршала где-то в уголке, занимаясь своими делами, и Фенечка была вся в себе (хотя, скорее, не в себе), напевала простенький веселый мотивчик и строила кучу планов и предположений насчет будущих встреч с зельеваром.       Все было спокойно. Но, как обычно, недолго.       Рука Гарри молниеносно метнулась к животу и успела выставить указательный палец вверх за мгновение до того, как поперек этого самого живота с размаху плюхнулась добрая куча серых килограмм. Волку определенно нравилось вышибать парню дух подобными трюками. На этот раз, правда, последствия развивались по другому сценарию: зверь, коротко взвизгнув, разом вскочил на четыре лапы и спрыгнул с него, приземлившись на траву сбоку от обидчика. Взгляд посмотревшего на Гарри из-за плеча волка безапелляционно утверждал, что гриффиндорец поступил коварно и нечестно и что подобного от него никто не ожидал. Подобного, совсем не гриффиндорского поведения. Взгляд стыдил, выражал пожелание никогда больше не видеть этого непотребства и садизма. А потом волк сел к парню передом и удовлетворенно кивнул.       Гарри довольно улыбнулся.       - Да, я молодец. - Он вновь закинул руки за голову и, устремив взор куда-то вверх, продолжил: - Я сегодня чуть ли не весь день большой молодец и умница. Поднялся ни свет ни заря, хорошо кушал, по большей части правильно вел себя во время поединка с Чарлстоном, сведя к ничье, достойно выдержал серьезный разговор с директором и профессорами Снейпом и опять же Чарлстоном, прилично отметил в гостиной и, сообразив воспользоваться помощью Добби, выбрался из спальни сюда. Я такой, хвалите меня, восхищайтесь мной!       Зверь, еще в начале тирады разлегшийся с ним рядом и устроивший свою большую голову у парня на груди, коротко фыркнул. Гриффиндорец почти рефлекторно начал поглаживать его и почесывать за ухом. Золотистые глаза блаженно прикрылись.       - Солнце...       Голос Гарри был задумчив и негромок. Один глаз слегка приоткрылся, то ли от удивления таким обращением, то ли показывая, что слушает.       - Солнце, представляешь, я все им рассказал. Я рассказал им все, что скрывал все эти шесть лет и собирался скрывать и дальше. Ты просто не поверишь, но это так. Это так. Так... легко. Так легко делать что-то для себя. Я ведь такой эгоист, солнце, я так не хотел с тобой расставаться. И я убедил их, что мне можно быть эгоистом и дальше, ведь за мной всегда приглядят. Они не знают, что в этот момент я вспоминал твои глаза, солнце. Интересная штука: всегда мечтал о собаке, а получил волка. Целого волка... Я явно был хорошим мальчиком.       На «хорошего мальчика» утробно зарычали. Рука снова начала гладить.       - Собака покладиста и смиренна перед хозяином, - с покорным восхищением продолжал Гарри. – Ее можно выдрессировать, подчинить своей воле. Волки, они не такие. Они всегда свободны, даже если на цепи. Этот несгибаемый характер так притягателен, солнце. Даже подставляя мне свой живот, ты всегда знаешь, что уйдешь. И я никогда не покорю тебя, и я не желаю покорять тебя…       Холодный мокрый нос ткнулся ему в щеку. Гриффиндорец, проморгавшись, перевел уже менее расфокусированный взгляд на пододвинувшегося ближе волка. Полуприкрытые золотистые глаза смотрели на него с теплотой, вызывая похожее ощущение где-то в груди. Губы парня непроизвольно растянулись в улыбке, от внезапно заполнивших все его существо чувств вскоре переросшую в заливистый смех. Зверь, вновь севший на задние лапы, только фыркал с такой перемены.       Наконец Гарри успокоился. Отняв закрывавшие глаза руки от лица, он вытер выступившие слезы и, в последний раз глубоко вздохнув и тоже сев, уже спокойно отметил:       - Что мне в тебе нравится, так это то, что ты отлично умеешь разрядить обстановку.       Заметив саркастическое выражение серой морды, гриффиндорец не преминул продолжить:       - Нет, это не все, но уволь меня сейчас начать все перечислять, - он показал язык, - но насчет кое-чего я все же должен высказаться. Мне очень помогла наша вчерашняя прогулка, ощущения после нее сегодня были острее. Я бы хотел попросить тебя потренировать меня еще, если это можно так назвать. Я уверен, что Лес перестанет казаться страшным любому, кто прочувствует его изнутри. Ты согласен?       Волк помедлил. Наконец, решив что-то для себя, он поднялся, чуть встряхнулся и потрусил в сторону окружавших поляну деревьев. Гарри встал, не сводя с него взгляда. У самой кромки зверь остановился и как будто с удивлением обернулся на застывшего у Большого дуба парня. Тот понимающе усмехнулся, кивнул: «Уже иду» – и подхватив с земли мантию, быстро нагнал вступившего в лес волка.       ***       Они заходили так глубоко, что Гарри при всем своем желании вряд ли смог бы найти дорогу обратно. Поначалу ловя себя на этой мысли, а также вспоминая про одни только слухи о скрывавшихся здесь тварях, он внутренне вздрагивал. Но волк вел себя так осторожно, так чутко прислушивался и принюхивался, делая остановки, после которых иногда изменял направление пути, что Гарри понемногу успокоился, проникся уверенной сосредоточенностью своего проводника, царившей вокруг атмосферой и тоже весь обратился в слух и внимание, вскоре даже сняв очки, чтобы меньше воспринимать информацию зрительно и больше задействовать остальные органы чувств. Почти осязаемое ощущение постоянно окружающей их опасности настраивало парня быть тише воды, ниже травы, да и выразительные взгляды волка из-за плеча заставляли вспыхивать от осознания своей неуклюжести в сравнении с этим удивительным зверем.       Гарри вслушивался в лес, проникался им, ощущая себя частью маленькой стаи. Ему казалось, что какая-то часть него отлично знает, что и как нужно делать, надо лишь помочь ей – не мешать. Это просыпался и окончательно формировался его внутренний волк. Он еще не был готов выйти на свет, но уже заточал свои инстинкты и устанавливал границы своего Я.       А вскоре он начнет разминать лапы.       ***       Где-то далеко, в холле замка, большие часы пробили полночь. Этот день наконец-то закончился.