6 февраля 1685г Англия, окрестности Бриджуотера, поместье лорда Гилдоя
— Вы уверены, что в состоянии держать шпагу, доктор? — спросил лорд Гилдой, входя в фехтовальный зал. — Ваша рука… — Достаточно зажила, чтобы начать ее разрабатывать, милорд, — ответил Блад, натягивая толстые перчатки. — Как врач, я прописываю себе немного физических упражнений. Он посмотрел на корзину с учебными рапирами, стоявшую у входа в зал, и выбрал себе подходящую, тряхнув в воздухе, проверяя баланс и гибкость. Удовлетворенно кивнул и поднял глаза на своего собеседника, уже занявшего позицию. — Правда, не уверен, что окажусь достойным противником для вашей светлости, — добавил Блад, подходя ближе и останавливаясь напротив Гилдоя. — Все-таки за полгода бездействия я сильно потерял форму. Лорд Гилдой расхохотался, блеснув белыми зубами. Это был высокий, атлетически сложенный мужчина лет тридцати с небольшим, черноволосый и черноглазый. Его лицо, горбоносое, с тонкой полоской усов — дань моде, установленной королем Карлом II, — можно было бы назвать красивым, если бы не слишком массивный подбородок. Они оба сейчас были без париков, одетые только в просторные рубашки и бриджи, не сковывающие движения. — Вы скромничаете, мистер Блад, — сказал лорд Гилдой, отсмеявшись. — Не спорю, фехтовальное мастерство требует постоянного оттачивания, но я уверен, прежние навыки вернутся достаточно быстро. Тем более, они у вас впечатляющие. — Вы преувеличиваете мои достоинства, милорд, — Блад сделал салют. — Но я постараюсь вас не разочаровать. Гилдой также взмахнул рапирой, отвечая на его приветствие. Еще раз проверил защиту на острие. Потом вытянул оружие вперед, готовый к бою. — Обещайте, что обязательно предупредите меня, если почувствуете какое-нибудь неудобство, — сказал он Бладу. — Мне бы не хотелось доводить все до крайностей. — Непременно! — ответил Блад, начиная атаку…***
— Кажется, на сегодня довольно, — быстро сказал Блад, переводя дыхание. Лорд Гилдой тут же замер на месте, опустив рапиру. И, улыбнувшись, отсалютовал своему противнику. Они оба тяжело дышали, разгоряченные фехтованием. Гилдой сделал чуть заметное движение рукой, и возле них появился слуга с бокалами на подносе. Лорд взял бокал и сделал жадный глоток. Потом схватил второй и протянул его Бладу. — Ну, доктор, если вы сейчас не в форме, то мне страшно подумать, что будет, когда вы ее восстановите, — заметил Гилдой, осушив свой бокал и вернув слуге. — Клянусь богом, еще немного, и я бы попросил о передышке первым! Он снял с плеча слуги полотняное полотенце и принялся вытирать вспотевшее лицо и шею. Блад последовал его примеру и взял другое полотенце. Его светлость, конечно, шутил. В течение всего поединка Блад чувствовал себя как паралитик, недавно поднявшийся с постели. Правая рука вообще вела себя, как чужая. Он удивлялся, что продержался так долго. Блад прислушался к собственному телу, проверяя ощущения. Плечо слегка ныло, но он сам виноват, не следовало делать последний выпад столь резко. «Могло быть хуже», — подумал доктор, возвращая рапиру в корзину. — Я сильно потерял в скорости, — сказал он, оглядываясь на Гилдоя, который следовал за ним. — Слава богу, это был всего лишь тренировочный поединок, иначе шансов выйти из него целым и невредимым у меня было бы немного. — Мистер Блад, теперь я испытываю муки совести, — произнес лорд Гилдой, догоняя его у дверей. — Вам, едва оправившемуся от ранения, можно позволить себе быть медлительным. Но не мне! Полагаю, это намек на то, что я должен меньше времени торчать на приемах в Лондоне, и больше тренироваться в фехтовальном зале! — О, милорд, поверьте, я вовсе не имел таких мыслей! — возразил Блад. — Тем не менее, это горькая правда, — вздохнул Гилдой. Слуги принесли воду для умывания и помогли им привести себя в порядок. — Решено, доктор, — сказал лорд Гилдой, поправляя тщательно завитый пышный парик, также принесенный слугой. — Отныне я бы хотел сделать наши упражнения более регулярными. Как вы на это смотрите? Блад, уже облаченный в свой черный камзол, почтительно поклонился. — Это была бы огромная честь для меня, милорд. Хотя, повторюсь, сейчас я не самый лучший противник… — Бросьте, Блад! — Гилдой взмахнул рукой, взметнув пену пышных брабантских кружев самой тонкой работы. — Лучше вас я в этой деревенской глуши сейчас никого не найду. Сами подумайте, какие фехтовальщики из местных увальней-сквайров? Нет-нет, мне нужен человек с боевым опытом, и вы прекрасно подходите под это определение. Допустим, раз в неделю, а? По крайней мере, пока вы разрабатываете вашу руку. Блад еще раз поклонился. Он был слишком многим обязан этому аристократу, чтобы отказывать в таком пустяке, к тому же, подобные тренировки действительно могли бы принести им обоим много пользы. — Вот и хорошо! — Гилдой улыбнулся, одергивая свой камзол и поправляя шейный платок. — Я буду присылать за вами экипаж. Надеюсь, в следующий раз вы раскроете секрет того приема, который применили сегодня. У меня было много учителей фехтования в детстве, но, кажется, мой дражайший папенька зря тратил на них столько денег. Ибо я так и не смог от вас увернуться… А сейчас, полагаю, мы вполне заслужили обед!***
— И все же, доктор, я до сих пор не могу поверить в то, что вы действительно намерены брать в руки шпагу только в фехтовальном зале, — сказал лорд Гилдой, когда они сидели за большим столом, ломившемся от блюд, в его просторной гостиной. Слуги развели огонь в камине, и это создало дополнительный уют, становившийся еще более желанным из-за того, что за окном стоял промозглый зимний день. — И тем не менее, это так и есть, — ответил Блад, пригубив херес из личных запасов хозяина поместья. — С войной покончено, и я намерен посвятить остаток жизни исцелению ран, а не нанесению их. — Что ж, полагаю, мне остается только уважить ваше решение, — улыбнулся Гилдой. — И всячески ему содействовать. Раз уж судьба снова свела нас вместе. Кстати, вы не находите это обстоятельство забавным? — Фортуна известная насмешница, милорд, — согласился Блад. — Надеюсь, ваша практика в Бриджуотере будет расширяться, — сказал лорд Гилдой. — Я порекомендовал вас большей части моих соседей и знакомых, как в городе, так и за его пределами. Надеюсь, что не оказал вам медвежью услугу, и вас не завалило вызовами… — Вы очень любезны, милорд, — Блад почтительно поклонился, чувствуя легкое смущение, которое всегда возникало, когда лорд принимался осыпать его очередным потоком милостей. — Я перед вами в неоплатном долгу! — Опять вы за старое, доктор! — поморщился Гилдой, отложив в сторону вилку и нож. — Мы же уже говорили о том, что вы ничего мне не должны! — Но ведь я так и не согласился с вами! — продолжал стоять на своем Блад. — И, если вы помните, я сказал тогда, что, если буду лишен возможности хоть как-то вас отблагодарить, пусть не сейчас, но после, то откажусь принимать от вас любую помощь, даже самую незначительную! — Да, я помню это, — ворчливо признал Гилдой. — Это всего лишь вопрос чести, милорд, — тихо сказал Блад, посмотрев на него серьезно. — Моя честь говорит, что человек, спасший мне жизнь, должен быть вознагражден за это. А так как нет у нас ничего более ценного, чем жизнь, то и награда соответствующая, мистер Блад. И поэтому, пока я жив, сударь, я буду отдавать вам свой долг чести. Гилдой встретился взглядом с Бладом, также став серьезным. — И неважно, примете вы его, или нет. — Просто иногда мне кажется, что… — начал Блад, но его собеседник не дал ему договорить. — Послушайте, доктор! — Гилдой наклонился к нему, продолжая смотреть в глаза. — Я догадываюсь, на что вы намекаете. Вы думаете, что мое покровительство может помешать вам испытать собственные силы, да? О, я вижу это по вашему лицу, не отрицайте! Но это вовсе не так. И я объясню вам, почему. — Пожалуй, не стоит, милорд… — начал Блад, но Гилдой не остановился. — И все же я объясню. Возможно, сударь, я иногда кажусь вам чрезмерно восторженным и доверчивым, но мне хочется, чтобы вы поняли: если я кого-то рекомендую или хвалю, то это всегда обосновано. Да, я порекомендовал вас мэру Бриджуотера и добился, чтобы вы получали жалование, как городской врач. Но только потому, что знаю: вы действительно заслуживаете этого места. На собственной шкуре знаю! Он многозначительно ткнул себя в бок. Блад приоткрыл рот. — О, так и это ваших рук дело! — воскликнул он. — Ох, я думал, что вы уже догадались, — лорд Гилдой посмотрел на него, чуть дернув бровью. — Хорошо, но деньги я вам все равно верну, рано или поздно, до последнего шиллинга! — сердито буркнул Блад. — Доктор, я же хотел как лучше! — воскликнул лорд Гилдой, заметив, что его гость продолжает хмуриться. — И все же, я прошу, чтобы впредь вы не делали таких вещей за моей спиной, милорд, — мрачно сказал Блад. — Хорошо, обещаю. Блад тяжело вздохнул. Лорд Гилдой действительно отличался весьма экстравагантным поведением, особенно в отношении тех, кто попадал в число его друзей. Будучи дипломатом по роду своей деятельности, он имел широкий круг общения и знакомых среди многих знатных семей Англии, и не только. Но друзьями называл немногих. Блад входил в этот короткий список и до сих пор удивлялся, почему милорд принял такое решение. Да, он действительно спас ему жизнь, и обстоятельства, при которых это случилось, до сих пор вызывали у обоих смех. Но, черт побери… за эти годы они пересеклись всего несколько раз. Да и кто он такой, чтобы быть на короткой ноге с этим английским аристократом, родословное древо которого не уступает длиной королевскому? Тем не менее, с того дня, как Блад впервые связался с Гилдоем в Бриджуотере, лорд стал его покровителем. И весьма влиятельным. Периодически он звал его на прием в свое родовое поместье, находившееся, как и говорили сестры Питт, всего в нескольких милях от города. Узнав о том, что Блад все еще оправляется от последствий запущенного ранения, следовательно, еще не способен заниматься врачебной практикой полноценно, милорд позаботился о том, чтобы он не испытывал нужды в деньгах. Доктор пытался отказаться от займа, но Гилдой умел настоять на своем. Когда жители Уотер Лэйн, воспринявшие нового доктора-католика настороженно, узнали о его дружбе с лордом Гилдоем, отношение их к нему значительно изменилось. Можно было еще долго перечислять то, что сделал этот аристократ для Блада. Иногда все это вызывало у Блада чувство сильнейшей неловкости. Он не привык быть в долгу у кого-либо. Когда такое случалось, он стремился вернуть его как можно быстрее. Вот только в случае с Гилдоем сделать это было весьма сложно. — Так и быть, доктор, уважу ваше раненое самолюбие и не буду осыпать вас своими милостями хотя бы неделю, — сказал Гилдой, лукаво прищурившись. — Досадно, конечно, потому что я привез из Лондона ту книгу, о которой вы тогда спрашивали. Ничего, полежит в моей библиотеке. — Книгу? — встрепенулся Блад. — Какую книгу? — Жаль, что она вряд ли пригодится мне, хоть я и любитель чтения, — продолжал лорд Гилдой, как будто не услышав вопроса доктора. — Этот Сиденгам пишет так непонятно… — Томас Сиденгам?! — Блад даже привстал на месте, не в силах сдерживать волнение. — Кажется, так его звали, да, — небрежно ответил Гилдой, отправив в рот кусок мяса от своей порции жаркого. — Если бы я знал, что этот старикан пишет большей частью на латыни, я бы не стал брать эту книгу. Ненавижу латынь! — Боже мой, и вы только сейчас об этом сказали?! — возмутился Блад. — Неужели вам действительно удалось раздобыть его «Медицинские наблюдения…»?! — Да какая разница, как эта книга называется? — пожал плечами Гилдой. — Вы же все равно не примете ее от меня. Что ж, придется искать другого доктора, который захочет получить ее в свою коллекцию… Видите, сударь, как я забочусь о вашем раненом самолюбии! — О, нет, вы этого не сделаете, сэр! — воскликнул Блад, попавшись на его розыгрыш. — Вы не можете поступить со мной так жестоко! Лорд Гилдой не выдержал и рассмеялся, наблюдая за его реакцией. — Неужели вы передумали, мистер Блад? — Господи, но это же Сиденгам! — ответил Блад, проклиная в душе коварность своего покровителя. — Вы не представляете, сэр, насколько это гениальный ученый, и как нужны мне сейчас его труды! Я же больше военный хирург, привыкший лечить ранения, а тут сплошные мигрени и подагра… — Что ж, пройдемте в библиотеку, буду перед вами хвастаться, — сказал Гилдой, поднимаясь с места…