лето 1683г. Испанская Фландрия, г. Антверпен
Soort zoekt soort
Блад старался шагать как можно медленнее и увереннее, чтобы не привлекать чрезмерного внимания прохожих. Главное, поменьше оглядываться — это всегда подозрительно. Заодно будет время отдышаться. Никто не должен понять по его виду, что он только что бежал, как сумасшедший. Оглянуться чертовски хотелось. Все-таки он оторвался от преследования совсем недавно. Блад остановился, притворившись, что заинтересованно разглядывает вывеску таверны по левую руку от него. Название было весьма незатейливое: «Веселый рыбак». На вывеске, конечно же, была нарисована огромная селедка. Чего еще ожидать от голландцев? Он поправил съехавшую набок шляпу. Осторожно скосил глаза в ту сторону, откуда пришел. И вздрогнул, заметив в дальнем конце улицы, там, где поворот, знакомые фигуры в темной одежде. «Тысяча чертей!» — мысленно выругался он, огромным усилием воли заставив себя отвернуться. Медленно и спокойно. Без резких движений. Вот так. Фигуры приближались. Он знал это, даже не глядя в их сторону. Было бы наивно надеяться, что удастся стряхнуть погоню так легко. «Неужели чертов падре успел поднять на ноги всех ищеек города?!» Впрочем, сейчас совершенно не было времени гадать, так ли это, надо было срочно уносить ноги, пока они его не заметили. Блад надвинул шляпу пониже, пряча лицо, и решительно шагнул к таверне, толкнув массивную деревянную дверь…***
Внутри было темно и дымно. В зале было много посетителей. Видимо дела у местного хозяина шли неплохо. Блад постоял, разглядывая обстановку, а потом важной и полной достоинства походкой прошел к стойке. Надо помнить, что он весь из себя испанский гранд, и вести себя соответственно. Да, хорошая была задумка, и ведь почти удалась, если бы не досадная встреча со святым отцом Хуаном на паперти собора Нотр-Дам д’Анверс. Черт возьми, и ведь если бы он ушел оттуда хотя бы на пару минут раньше, все было бы гладко! Но, кажется, он опять начинает тратить драгоценное время на бессмысленные сожаления о том, чего не случилось. Надо встряхнуться и действовать. Похоже, его одежда и манера держаться уже привлекли внимание хозяина таверны. Возле Блада возникла служанка, дамочка весьма крупного роста и пышных форм, типичная фламандская барышня, как будто сошедшая с полотна Рембранта или Рубенса. И поинтересовалась на довольно сносном испанском, что угодно уважаемому сеньору? Блад ответил на беглом кастильском, знанием которого он так гордился, что сеньору угодно поужинать в спокойствии и уединении. — И желательно, чтобы это была комната с окнами на главную улицу, — добавил он, заставив себя медленно оглянуться на дверь. Вот уж о чем сейчас он мог думать в последнюю очередь — так это об ужине. Но лучше что-нибудь заказать, чтобы не вызвать подозрений. Пока никто из преследователей сюда не входил. Вдруг пронесет? Сомнительно, но вдруг? — Сеньор кого-то ждет? — заулыбалась девица. Увы, Бладу сейчас было совсем не до смеха, и уж тем более не до пустой болтовни с трактирной прислугой. — А вот это, juffrouw, вас не касается, — с подчеркнутой надменностью ответил он. — Так у вас есть свободная комната? Служанка сразу присмирела, потупив взор, и закивала головой, на которой красовался пышный чепец — гордость и краса любой уважающей себя фламандской барышни. Кружевные оборки затрепетали, подобно крыльям диковинной птицы, почти скрывая ее порозовевшее от смущения лицо. — Тогда ведите меня туда! — приказал Блад. Похоже, он немного перегнул с надменностью, потому что служанка перестала улыбаться и, сделав быстрый книксен, повернулась, чтобы показать ему дорогу. Блад последовал за ней по лестнице, еще раз оглянувшись назад. Рука нащупала рукоять шпаги, висевшей на поясе, и стиснула ее. Так спокойнее. Все будет хорошо. Главное не суетиться. Девица провела его в специальную комнату, предназначенную для посетителей, не желающих сидеть в общем зале. И застыла у дверей, ожидая его дальнейших распоряжений. Блад, чтобы побыстрее выпроводить ее, заказал первое из тех блюд, которые она предложила на выбор. Кажется, это была селедка. Неважно. Он здесь все равно не для этого. — Что сеньор будет пить? — служанка никак не желала исчезать. Блад торопливо заказал пиво. Когда же она уйдет? Девица еще раз присела в поклоне, а потом, к облегчению Блада, исчезла за дверью. Оставшись один, он прежде всего подошел к окну и осторожно выглянул наружу, предварительно задернув портьеры. С комнатой он подгадал хорошо: улица просматривалась великолепно. Но то, что он там увидел, его не порадовало. Они шли по улице, внимательно разглядывая прохожих. Двое остановились напротив таверны и принялись о чем-то совещаться. Блад отпрянул, задержав дыхание. Осознал, что вцепился в рукоять шпаги до судороги в пальцах. Ничего, последнее слово еще не сказано. Надо держать лицо до конца. Если бы он так поступил там, возле собора, не пришлось бы сейчас бегать по улицам и прятаться. Но уж очень неожиданной была встреча. Вот и дернулся. Этого оказалось достаточно, чтобы проклятый испанец узнал его. У старика оказалась крепкая память. Ну, это немудрено при его роде занятий. Блад осознал, что до сих пор думает о падре Хуане с ненавистью. И, кажется, это было взаимное чувство. А ведь столько лет прошло… Просил же его полковник не лезть в бутылку. Не высовываться и зря не рисковать. Надо было последовать его совету. Просто выведать все, что было нужно узнать. И потихоньку исчезнуть из города. Но теперь «потихоньку» уже не получится. Он еще раз подошел к окну. Посмотрел на улицу. Нахмурился. Парни в черных мундирах все еще были там. И их стало больше. Он заметил, что они останавливают прохожих и что-то у них спрашивают. Еще несколько зашли в соседний кабачок. — Дьявольщина! — выругался Блад, отпрянув от окна. Было очевидно, что скоро они заглянут и сюда. У него совсем нет времени. Что же делать? Мысль о том, чтобы попытаться пробиться с боем, была смешной. Но и просто так выйти он не сможет. Равно как и погибнуть в бою. Наверняка у них приказ попытаться взять его живьем. При мысли, что он снова может угодить в лапы весьма дотошных испанских святых отцов, его прошиб холодный пот. Нет, только не это! Зря он подумал об этом. Мысли сразу начали путаться, а сердце учащенно заколотилось в груди. Надо унять эту дрожь, ему нужна холодная голова, чтобы принять верное решение. В дверь постучали, и Блад невольно подскочил, едва удержавшись, чтобы не выхватить шпагу. — Да? — хрипло произнес он по-испански, сообразив, что скорее всего это служанка принесла его заказ. Что же делать?! Вот-вот они будут здесь, расспрашивая о нем, описывая его внешность. И тогда ему придет конец… На пороге действительно возникла все та же пышногрудая девица в чепце, с подносом в руках, на котором красовались огромного размера тарелки и гигантская кружка пива. — Ваш заказ, сеньор, — певуче проговорила она, присев в книксене. — Поставь на стол, — кивнул Блад, стараясь выглядеть спокойным. Для этого надо было унять дрожь в руках. Черт побери, да его всего трясет! Девица прошла в комнату и поставила поднос на стол. Селедка пахла умопомрачительно. Служанка замерла в ожидании у стола. Господи, да что же это такое?! В другое время его бы порадовала такая вышколенность местной прислуги. Но сейчас это скорее раздражало. Надо держать себя в руках. Девица не виновата, что он такой самонадеянный дурак. Выделиться захотелось. Вот и получай! И в этот раз все будет гораздо серьезнее. В этот раз он не отвертится, как тогда, в Севилье… «И сожгут тебя, идиота, на первом же аутодафе», — подумал Блад со злостью. — Сеньор, что с вами? Он опомнился, осознав, что девица все еще тут, в комнате. Наверное, он совсем ее перепугал своим диким видом. Соберись, черт подери! Он уставился на ее недоумевающее лицо, и внезапно почувствовал, что сумел взять себя в руки. Дрожь прекратилась, и в прояснившемся разуме возникло решение. — Все в порядке, juffrouw, — хрипло сказал он. А потом сунул руку в карман и достал несколько монет, сунул ей в ладонь. — Вот, возьми, за хорошую работу. Служанка схватила деньги и принялась горячо благодарить его на смеси испанского и фламандского языков. — Что еще я могу сделать для доброго сеньора? — спросила она. — Есть кое-что, — ответил Блад, подбирая слова. И посмотрел ей в глаза: — Я хочу, чтобы ты сняла свое платье! Служанка отпрянула от него, как будто увидела самого дьявола. И принялась что-то лепетать, качая головой. Блад понимал, что она вот-вот выскочит из комнаты. И быстро преградил ей путь, прежде чем она успела добежать до двери. — Сеньор! — она умоляюще посмотрела на него.– Я девушка честная! — Ты меня не поняла, — сказал Блад, перейдя на фламандский язык. Он надеялся, что она не станет визжать. — Ты мне не нужна, только твое платье. Если до этого лицо служанки было розовым, то теперь стало пунцовым. Она разинула рот, изумленно уставившись на него. — О… — протянула она, наконец. — Так сеньор из этих шутников! «Мой Бог!» — мысленно простонал Блад, надеясь, что не стал таким же красным, как эта девица. Но сумел ответить спокойно и непринужденно. — Что-то вроде этого, да. Так ты дашь мне платье? Я хорошо заплачу! Он сунул руку в карман, нащупав еще какую-то мелочь. Служанка фыркнула, а потом, отвернувшись, принялась расшнуровывать корсаж…***
Слава богу, девица была почти одного роста с ним, если не выше, и платье не трещало на нем. Наоборот, пришлось затянуть корсаж почти до упора, чтобы лиф не болтался. Служанка, убедившись, что он не только не собирается есть ее живьем, но и действительно готов заплатить, принялась помогать ему переодеться, тихо посмеиваясь. — Надо бы вам сюда что-нибудь подложить, сеньор, — прыснула она, завязывая ленту на лифе. — Иначе так и будет сползать. — Лучше дай мне твой чепец, — буркнул Блад, чувствуя себя полным идиотом. Девица, хихикнув, стащила свой чепчик и надела ему на голову. Расправила кружевные оборки. И попыталась не хохотать громче. Для этого ей пришлось зажать рот ладонью. — Зеркало у тебя есть? — спросил Блад обреченным голосом, когда закончил возиться с платьем. Служанка кивнула и пошарила в кармане передника. Извлекла небольшое зеркало и поднесла к его лицу. Блад постарался сдержать ругательство и некоторое время себя рассматривал. М-да… Но могло быть хуже. Все-таки чепчик сильно выручает — лица почти не видно. Он вознес мысленную хвалу фламандской моде. Служанка повязала ему на плечи кружевную белую шаль, и он стал совсем похож на барышню. Особенно если со спины смотреть. — Да, так лучше, — сказала она, продолжая зажимать рот ладонью. — А теперь объясни мне, где у вас тут черный ход? — спросил он, пытаясь спрятать под корсажем кинжал. Шпагу пришлось оставить, иначе вопросов не оберешься. Досадно, но ничего не поделаешь. «Видел бы меня сейчас хоть кто-нибудь из роты, умер бы со смеху», — мрачно подумал он, готовясь переступить порог.