Гены

Когда другие маленькие дети учились водиться со сверстниками, Морти учился с дедом. А потом он пошёл в школу, и школьный психолог вынес вердикт «проблемы с социализацией». Родители были в бешенстве, Рик излучал непробиваемую уверенность и вымораживающее спокойствие, а Морти смотрел на них и ничего не понимал. Психолог оказалась удивлена результатами тестирования интеллекта ребёнка, но ещё больше её удивило, когда он сказал, что он в семье не один, а со старшей сестрой, но они совсем не общаются. Психолог сказала, что сестра Морти — наверняка такой же неординарный человек, потому он может оказаться приятно удивлён, если попробует узнать её получше, а ещё это будет отличным первым шагом к освоению среди сверстников. Морти узнал, что он очень милый мальчик и у него есть все шансы, чтобы завести много друзей. Вернувшись из школы, Морти хотел рассказать Рику об этой беседе, ему нужно было мнение деда, но того дома не было. Рик, как всегда, оставил сообщение, что ушёл улаживать свои дела. Морти очень не любил, когда дед уходил по этим «делам»: в доме сразу же становилось пугающе пусто и одиноко, и мальчик старался занять себя чем-нибудь до умопомрачения сложным, чтобы скоротать время. Естественно, он не выходил смотреть с семьёй телевизор. Тем не менее Морти понимал, что Рику так надо, а ещё дед обещал взять его с собой, когда он немного подрастёт, и это утешало. У кухни Морти столкнулся с Саммер: та несла пакет сока и бутерброды к себе в комнату. — Чего тебе? — бросила она в ответ на пристальный взгляд брата. Тот помотал головой, испуганно пряча глаза, и посторонился в дверях. — Шизик, — буркнула себе под нос девочка, шагая к лестнице. По пути в лабораторию Морти жевал яблоко и думал, что, возможно, ему действительно было бы неплохо общаться с сестрой: она выглядела умной (Морти просто не понимал, что такое «демонстративное высокомерие»), а ещё у неё, кажется, было много друзей. Того же назойливая психолог хотела добиться от Морти, и мальчик не очень представлял, как это делается. Рик редко отзывался о Саммер плохо (он попросту её не упоминал в отдельности), так может быть, что она не слишком и отличается от них с Риком? Может, она отличается от родителей и одноклассников? Хотя бы немного, но всё-таки? Морти воодушевился этой мыслью. — С… Сам… Кхм! Саммер, ты… не занята? — Чего тебе, Умные Подгузники? — любезно отозвалась сестра, глядя в телефон. — Я… знаешь, ну… хотел бы… хотел бы тебе кое-что показать. Морти непросто давались слова: он не привык заводить разговор и потому очень смущался, только изредка поглядывая на сестру. — Скучно тебе без деды Рика? — злорадно и язвительно спросила она. — Скучно, — не стал скрывать Морти тоскливого вздоха. — Вот и скучай! А мной свою скуку заполнять не надо. Это мерзко! — обозлилась Саммер, кидая телефон в подушку, и села. — Сам виноват. Когда он дома, то целиком твой и ни с кем не делишься, а когда нет, то ищешь временную замену, а? — Нет! — испугался Морти. – Нет, ты не… — Он замолчал, глядя на сестру удивлённо. — Ты не поняла. — Да уж куда мне, ты же у нас тут гений. Морти помотал головой, прогоняя лишние мысли. — Нет, Саммер, не в этом дело. Деда Рик в курсе, он уже видел. Я… я хотел показать, ну, знаешь… именно тебе показать. — Мне? — изумилась та. — Да, это… это очень круто! Тебе должно понравиться, правда. Ты… — Морти смутился, ероша волосы, — пойдёшь со мной? Пожалуйста, пойдём? Саммер, глядя на брата, почувствовала себя польщённой, а ещё ей действительно стало интересно. — Ну, раз так, фиг с тобой, — смилостивилась она, слезая с кровати, — валяй. Пошли. — Знаешь, конечно, эфемеранцы — создания, с одной стороны, примитивные по нашим меркам, — рассказывал Морти по пути к гаражу. — У них слабая дифференцировка тканей, и их уровень организации по нашей системе органным можно назвать с натяжкой. Ну, все обменные процессы у них происходят, как ни странно, прямо в цитозоле… Эм, м-м, по нашему пониманию эту структуру можно назвать цитозолем, а у них это зовётся иначе, но они не используют речь как способ коммуникации… А вообще, знаешь, — Морти засмеялся, — это довольно глупо пытаться подогнать инопланетных существ под нашу терминологию, а часто это просто невозможно, потому что у них другие биологические законы и закономерности. Но деда Рик говорит, что, пока я маленький, можно повозиться в песочнице земной науки, а потом переходить к чему-то серьёзному. Саммер, следуя за ним, растерянно слушала и пыталась понять происходящее и что её вообще ждёт. Они вошли в гараж, и Морти включил лампу над рабочим столом. — Хорошо то, что их морфологию можно изучать с помощью простого оборудования. Я изучал их организмы и нашёл одну их просто офигительную особенность. Саммер, это надо видеть! Морти почувствовал себя гораздо увереннее в своей среде. Он усадил сестру на табурет, а сам принялся за демонстрацию и для начала придвинул ей микроскоп. — Посмотри? — Ты такой ботан, Морти, — усмехнулась та беззлобно и немного умилённо, но послушно пристроилась к окулярам. — Это что? — Это — одна клетка тела эфемеранца, — пояснил брат, — она находится в спящем состоянии. Это не важно, какой она ткани, это даже не имеет значения. Саммер пожала плечами: она и не думала спрашивать. — Штука в том, что в спящем состоянии они теряют дифференциацию. Ну, ты знаешь, как наши клетки делают при раневом повреждении, чтобы вернуть способность делиться. Девочка, хотя вообще не имела понятия, о чём он говорит, кивнула, как будто бы услышала что-то само собой разумеющееся. Не признаваться же ей было в своём незнании младшему брату? — Но — я прошу внимания! — Морти вытащил микропрепарат из держателей, разъединил стёклышки и одно из них поместил в большой поддон на столе. — Из «стазиса» её вывести и вернуть ей жизнедеятельность очень просто! Плюнь сюда. — Он протянул к лицу сестры цилиндрический контейнер, наполненный какой-то жидкостью. — Зачем ещё? — Саммер невольно отстранилась. — На самом деле, это сюрприз, но им необходима жидкость организма, который они будут брать за структурную основу. Самый простой и быстрый способ — это слюна. Давай, будет офигенно! — Глаза Морти сверкали энтузиазмом. Саммер была далека от всяких научных штучек, но детская любознательность имела в ней пока большую силу. Она недолго колебалась, собрала во рту достаточно слюны и сплюнула. — Не волнуйся, это разовая порция, — деловито пояснил брат, закрывая контейнер и тщательно взбалтывая содержимое. Он вылил жидкость в поддон и нажал на пару кнопочек встроенной панели, тотчас образовался высокий прозрачный купол, накрывший поле опыта. — Мы поместили клетку в питательный раствор со структурным материалом и задали оптимальную для жизнедеятельности эфемеранцев температуру. Теперь — смотрим. Саммер устроилась поудобнее. Всё это напоминало ей фантастический фильм и, сказать честно, увлекало. И пусть суперсовременной лабораторией был их захламлённый гараж, а роль гениального учёного играл её младший брат, всё равно было в этом что-то крутое. Первое время ничего не происходило, но, как только девочка начала терять терпение и хотела уже было спросить «ну так чё?», вдруг жидкость мелко-мелко запузырилась над стеклом микропрепарата. Саммер приблизила лицо к слабо переливающейся на свету стенке купола. — Удивительно то, что они очень быстро приспосабливаются, так что становятся почти универсальными, — вполголоса заговорил Морти, наблюдая эксперимент, но смотря на сестру. — Они способны использовать ДНК у земных форм жизни и любой другой носитель наследственной информации у любых других существ, главное, чтобы он мог находиться в жидкой среде. Тем временем в поддоне процесс шёл полным ходом. Студенистая жёлто-зелёная масса начала скоро-скоро нарастать на стекле, набирая розовато-персиковый оттенок человеческой кожи. Комок бесформенного желе стал обретать определённые очертания, и вот уже можно было различить шар и продолговатое выпуклое нечто. Зная стадии зародышевого развития, можно было невооружённым глазом вычленить возрастную трансформацию эмбриона, которая происходила настолько быстро, что не успевал задействоваться весь рабочий материал — это самое желе. Эмбрион рос и уже показался из водного слоя. Ручки и ножки уменьшенного во много раз студенистого и прозрачного младенца зашевелились. Кончик головы постепенно налился рыжестью. Волос, зубов, ногтей у ползающего в воде «ребёнка» не было — только обобщённые контуры лица с глазными впадинами, где формировались два белых шарика, разверстым ртом и складки на теле. Вот он уже встал, зашагал, а потом и забегал, иногда поскальзываясь и падая, а взросление тела становилось всё более отчётливым. Руки с обобщённым делением на пальцы к стенке купола уже прижала прозрачная «Саммер» с выделяющимися молочными железами, хоть и без сосков, и рыжим пятном внизу живота. Беззубый рот, который был скорее изгибом оболочки тела внутрь, улыбался, белёсые шары с нечёткими коричневыми точками окинули людей по ту сторону быстрым задорным взглядом. Копия Саммер оттолкнулась от стенки и побежала к другой, потом к третьей, к четвёртой. Тело не переставало изменяться: грудь увеличивалась, округлялись бёдра, и с какого-то момента оно начало обвисать, дряблеть. Существо ссутулилось, бегало уже не так резво, разбрызгивая жидкость, а волокло ноги всё тяжелее и тяжелее, но всё так же стремилось двигаться, и выглядело это почти отчаянно. Потом оно, морщинисто-старое, упало и буквально стало таять, но продолжало ползти, пока от него не осталась только лужица, плавающая на поверхности раствора. — Оно израсходовало все питательные вещества здесь, и жизненный цикл закончился, — подытожил Морти. — Его останки растворятся в жидкости, и потом можно будет возобновить процесс с множеством таких же существ. Восторженно улыбаясь, он повернулся к сестре. Повисла тишина. Огромные карие глаза Саммер остановившимся взглядом глядели на медленно уменьшающееся пятно. Морти осмотрел её лицо и предположил, что, возможно, это просто взорвало ей мозг: вряд ли она где-то могла видеть подобное. — Круто, да? — спросил он с надеждой, но сестра всё ещё молчала, и улыбка мальчика сделалась нервной, почти молящей. — Саммер, ну скажи что-нибудь. Как тебе? Понра… — Да ты просто конченый псих! — взвизгнула та, вскакивая на месте. — Ты совсем уже с ума свихнулся тут! Как?! Как вообще такое можно показывать кому-то?! — Но деда подал мне идею... — Значит, он такой же долбанутый! Я вообще тогда не жалею, что он нас игнорирует, — резюмировала Саммер, пятясь назад. — Вы оба больные, это ненормально радоваться такому! Это… это… это какая-то больная херня! — Это естественный жизненный процесс для них, — попытался вразумить сестру Морти. — Это нормально, что он не похож на наш. Жители Ригель VII, например, людей в зоопарках показывают, как мы каких-нибудь пингвинов. — Это больной жизненный процесс! Как ты вообще мог! Это как… как… — Саммер беспомощно махала руками, пытаясь подобрать слова. — Это было как я! Как я, которая родилась, выросла и умерла на моих глазах! — Это был эфемеранец, просто он использовал твою ДНК… — Заткнись! Не хочу больше про это слышать! — Саммер наконец нащупала дверную ручку и выскочила из гаража. — Я всё маме и папе расскажу! Не подходи ко мне, чёртов дурак! Закрыв лицо ладонями, Морти вздохнул и привалился к столешнице. Да. Да, он просто дурак. — Деда, ты ведь никогда не ошибаешься? — Не-а. Я всегда знаю, что я делаю и-ыэ-э к чему это приведёт. И даже не сомневайся в этом, Морти, — отозвался Рик, не отвлекаясь от работы. Он вернулся раздражённым, ругался громче и больше обычного, плевался проклятиями в адрес кинувшего его принципиального, целомудренного ублюдка. Через несколько часов он всё же успокоился, прибрал тот срач, который развёл в приступе гнева, и только тогда Морти набрался смелости появиться в их мастерской. Открытый проём гаража время от времени давал вспышку: поле освобождалось от приманенных светом насекомых. Уютный и спокойный тихий вечер. Рик сидел за верстаком, а Морти — на столешнице рядом. Поглядывая на чертёж, мальчик без лишних просьб со стороны деда протягивал ему необходимое. Рик понимал, что внуку хочется что-то сказать, но наводящих вопросов не задавал: Морти и сам расскажет, не умеет же пока держать в себе тяготящие размышления. — Я подумал, — Морти собрался с силами, — что ты можешь ошибаться насчёт Саммер. Она ведь тоже твоя внучка. Я подумал, что она… что она могла бы оказаться… как мы. — И?.. — Ты не ошибся, — вздохнул Морти, сутулясь ещё сильнее, и, не глядя на деда, подал ему гальванометр. Стало непросто признаться именно теперь, когда Рик подтвердил его догадку. Морти чувствовал себя обманутым самим собой, а ещё ему неловко и даже страшно делалось от своей глупости: он боялся, что его сомнения разочаруют в нём деда. Рик самодовольно хмыкнул, подсоединяя клеммы. — Я не ошибаюсь, Морти. Ты гений, а гениев в этом мире охр-ыэ-э-неть как мало. Не пытайся их искать. Такое… такое сразу видно, как язвенную сыпь. — Но, если гениев мало, как они тогда друг друга находят? — А зачем искать? — удивился Рик и посмотрел на внука. — Ну, им же… — Морти помялся, когда вспомнил слова психолога. — Всем же нужно с кем-то дружить. Простым людям — с простыми. Гениям — с гениями. Ну, чтобы они понимали друг друга... Наивность мальчика была умилительной, но Рика заставила расхохотаться. Он схватился пальцами за стол, чтобы не слететь с табурета, запрокинувшись назад. — Откуда эта милотошная дурь в твоей голове, Мо-Морти? Где ты этого понахватался? — спросил он сквозь стон, утирая выступившие слезы. — У нас в школе… — В жопу школу, Морти! В ж… ыэ-э! В жопу тех, кто там учит, и на хуй то, чему учат! — Рик ещё некоторое время боролся с волнами ржача, но потом вдруг замолчал так же резко, как и рассмеялся. Он поджал губы, охваченный спирающим дыхание возмущением, и стиснул в кулаке провода так, что клеммы с лязгом соскочили. — Прикол такой, Морти, — серьёзно сказал он, поворачиваясь на табурете к внуку всем корпусом, — гении — народ самодостаточный. Нам не нужно зависеть от кого-то, чтобы жить полной жизнью. Да нам нахер никто не, ыэ-э, нужен! Все эти привязанности, они только тормозят. Гении забивают на это, Морти. Нам так легче идти. Это должно быть... ыэ-э!.. должно быть последним, что может тебя волновать. Гении наслаждаются независимостью, а не боятся одиночества. — И ты… не боишься? — спросил Морти, во все глаза глядя на него. — Я ничего не боюсь, пёс!!! — рявкнул Рик, раскидывая руки. — Боятся, зависят и сомневаются слабаки. Морти с восхищением смотрел на деда. Ему тоже хотелось бы стать Риком Санчезом. Таким независимым, что даже страхи и сомнения ему не указ. Это казалось таким очевидным и правильным сейчас, что он сам казался себе ещё более глупым. Вот только Рик не ошибается, а значит, Морти вовсе не глуп и у него есть все шансы, чтобы вырасти настоящим Санчезом.