La Regle du Temple

Кадар, присев под раскидистым деревом на берегу, тревожно оглядывал стремительную холодную реку. На Масиаф опускались сумерки. Размышлять в темноте было легче. Он будто бы растворялся в этой ночи, тихой и умиротворенной, вместе со всеми своими мыслями и намерениями. Жара наконец спала, и даже дышать стало легче. Ему, определённо, нравилась эта ночь. Аль-Муалим сходил с ума. Неизвестный предмет, «Яблоко Эдема», не обладал никакими из предписанных ему свойств, и, чтобы хоть как-то оправдать своё бессилие, Наставник их выдумал. Старик приходил в лазарет, грозно сверкая глазом, и задумчиво пихал под нос небольшую сферу тяжело раненым ассасинам. Чудесного Исцеления так и не наступало; раздосадованный неудачей, Аль-Муалим перерезал им горло собственной костлявой рукой. Малик приблизился неслышно, как и подобает ассасину. Кадар рассеянно повернул голову, неожиданно встречаясь с внимательным взглядом чёрных глаз. — Предатель пытался бежать ночью. Справедливость настигла его в самый последний момент, — тонкие губы растянулись в жестокой улыбке. Кадара передернуло. — Ты уже сообщил Наставнику о своём успехе? — Он указал мне новую цель. Тамир, крупнейший торговец оружием в Дамаске. Кадар сглотнул. Аль-Муалим серьёзно взялся за дело. Разоблачение обмана было неизбежно, но Кадар не ожидал, что оно произойдёт так скоро. Тамир. Хотелось зажать уши и забыть это имя. Теперь, когда он знает — придётся действовать, и юноша сжал руки в кулаки, предсказывая бессонную ночь. Он должен немедленно ехать в Дамаск и предупредить его, потому как Малик выедет на рассвете. Это было логичнее всего. — Торговец ни на шаг не отпускает от себя телохранителей. Будь осторожен. — Буду, ведь ты едешь со мной. У Кадара перехватило дыхание. Что это значит? — Я лекарь, а не воин… — он попытался улыбнуться, но вышло скверно — неуверенно и натянуто. Малик нетерпеливо его перебил: — Таков приказ Мастера. *** На утро Альтаир почувствовал себя странно. Навязчивое желание улыбаться было похоже на лёгкое недомогание, а глубоко дышавший ему в затылок Робер-де Сабле даже внушал некоторое умиротворение. Его рука бережно обвила торс ассасина, и это не казалось Альтаиру неправильным. Как и лёгкий поцелуй в шею у линии роста волос, заставивший пробежать по спине волну приятных мурашек. Он чуть повернул голову, ловя губы тамплиера, бледные и холодные, но необычайно нежные. Альтаиру нравилось их целовать. Ему нравились касания, мягкие и по-доброму властные. Ему нравилось больше не вспоминать о Малике. Через окно просторной аскетичной комнаты занимался рассвет. *** Тамир был один из немногих, кто состоял в тайном братстве внутри ордена тамплиеров, но рыцарем не являлся. Это, в общем, и не было обязательным — так считал Робер-де Сабле, глава братства и великий магистр. Он не требовал безоговорочного подчинения, и вообще был достаточно мудрым человеком, несмотря на то, что христианин. Он понимал, что война на Святой Земле — это кощунство; лишь жадность и слепая вера в ложные идеалы сподвигла начать ее. Став великим магистром, он надеялся остановить это затянувшееся кровавое безумие, пока не встретился с преградой — воинственным королём Англии Ричардом, который в народе получил прозвище Львиное Сердце. Его вера, граничащая с фанатичностью, никогда бы не приняла мира с мусульманами, а идеалы тайного братства были бы признаны ересью. Робер Де Сабле и его сообщники отправился бы прямиком на костёр. Церковь не терпит здравого смысла — так считал Тамир. Его же религией по праву признавались монеты — звонкие, блестящие. Что вообще достойно славы, кроме денег? Торговать выгоднее, чем воевать. И, чтобы убедить в этом неуемных вояк, Тамир присоединился к тайному братству, и вместе с его членами занялся поисками древнего артефакта — Яблока Эдема. Каким образом главарь бандитской шайки из Масиафа узнал о братстве и его целях — неясно, но он изъявил жгучее желание сотрудничать. Робер, взвесив все «за» и «против» принял его в братство, а Тамир перестал относиться к Масиафу с отвращением, и даже наладил там торговые дела. Без ведома Аль-Муалима, правда. Потому, раз за разом пребывая в Масиафе, он отмечал, что ассасины относятся к ребятам в белых плащах с алыми крестами довольно настороженно, если не враждебно. Вскоре Робер-де Сабле нашёл среди них довольно здравого юношу, с удивлением поведавшего, что Мастер воспитывает в каждом из своих учеников жгучую ненависть к тамплиерам. Поведавшего о том, как эта ненависть превращает людей в машины для убийств, плюющих на правила — даже на кредо. Альтаир. Имя скользнуло с языка Кадара мимолетно, но Робер сразу ухватился за него. Альтаир. Именно из-за этого человека они так медленно шли к своей цели, в то время как Аль-Муалим, узнав о сокровище, всегда был на шаг впереди. Так они и таскали друг у друга древние зашифрованные свитки — Альтаир для Мастера, Кадар для магистра. Разгадка близилась, для Робера было важно в конце концов найти ее первой. Тот факт, что Яблоко было у него под носом, сыграл на руку. Великий магистр приказал немедленно сделать точную копию сферы, и, когда она была готова, быстро нашёл предлог для передачи ее в руки Аль-Муалима. Альтаир мог оказаться полезен в будущем — именно он должен был занять пост главы ассасинов. Ненависть, ужасающая Кадара, то ли была глубоко спрятана, то ли ее не существовало вовсе. Как понял Робер — юноше просто… нравилось убивать. Именно удовольствие от убийства, а не ненависть, являлись залогом его успехов. Настоящее Яблоко Эдема хранить рядом с лапками ассасина было бы величайшей глупостью, поэтому Тамир, с позволения Робера-де Сабле, забрал ее на хранение. Хранение без использования оказалось непосильной ношей. Разве можно устоять перед воплощенным искушением? Тамир завладел всеми кузнями в Дамаске и окружающих городах, поставив над ними какого-то оборванца и загружая его чудовищным количеством работы. Как и ожидалось, оружие выходило довольно скверного качества, зато в большом количестве. Не без помощи сокровища Тамир наладил торговлю им как с сарацинами, так и с тамплиерами. Ни та, ни другая сторона не готовы были воевать, в то время как деньги текли к Тамиру рекой. Он понимал, что сохранить такое богатство одному человеку не под силу, и потому большую часть доходов отдавал в казну Темпла. И все же… растущая слава Тамира достигла ушей Мастера, и, конечно же, не могла не натолкнуть на кое-какие сомнения. Он знал, что за ним придут.