Outstanding (My aestetics is you).

После проведённых вместе двух дней под одним одеялом так непривычно было спать под разными. Честно говоря, Дэна это нервировало: какой-то кусок ткани, наполненный чем-то мягким, выстраивал стену между ним и пытавшимся согреться Филом, потиравшим свои плечи ладонями, так что даже в неярком лунном свете было видно шевеление под одеялом. Возможно, это прозвучит странно, что он хочет быть так близко к своему другу, но без его тепла и сонных объятий сон никак не приходил. -Тебе холодно? -пробормотал Дэниэл так тихо, будто в доме был кто-то, кроме них. -М? -отблески ночного светила осветили кристально-голубые глаза, заставляя их выглядеть загадочными и холодными, как у хаски, бегущего по снегу где-то в северных землях Европы. -Тебе холодно? -повторил шатен, следя за руками, потиравшими тонкие острые плечи. -Я не могу согреться, -пояснил шёпотом Филип, останавливая ладони посередине плеч, -А что? Тебе тоже холодно? -Да, -он частично соврал: на самом деле ему было прохладно, но не приятно прохладно, когда чувствуешь свежие тонкие струйки чуть тёплого ветерка на коже, а когда находишься в состоянии, близкому к «Я сейчас начну дрожать и задубею окончательно». -Ты не против, если мы укроемся двумя одеялами и ляжем рядом? -Иди сюда, -ухмыльнулся Дэн, приподнимая край одеяла и чувствуя, как чуть тёплое тело оказывается совсем рядом. Затем они завернулись в один большой кокон и столкнулись нос к носу. -Привет, -тихонько рассмеялся Фил, так что его глаза перестали казаться такими холодными. -Привет, -ответил мальчик, смущённо улыбаясь, -Я скучал. Обнимешь меня? Лестер промычал в ответ и обвил своей рукой скрытое под большой уютной пижамой хрупкое тело, оказываясь совсем близко к нему и вдыхая выветрившийся запах знакомого сладковатого парфюма. Он никогда ещё так не хотел поцеловать Хауэлла, как сейчас. Утром Дэн опять не обнаружил рядом с собой Фила, но в его телефоне обнаружилось сообщение, которое тот прислал (видимо, до своего ухода он успел вбить свой номер в мобильник своего друга) несколько минут назад: «Доброе утро, Дэн! Прости, что вторгся в личное пространство твоего телефона: я до сих пор не знаю, где лежит бумага, чтобы оставлять тебе письма на подушке: ) Я ненадолго ушёл к себе: вернусь в обед. Не скучай. ХО Фил». Хауэлл не смог удержаться от улыбки. Да, пусть это было совсем маленькое сообщение, но даже через него чувствовался Филип с его кривой ухмылочкой и бархатистым обволакивающим голосом. И… Дэниэл понимал, что не хочет расставаться со своим другом ни на секунду, что хочет прижаться к его груди, обнять ещё раз и больше никогда не отпускать. Чтобы отделаться от этих мыслей, казавшихся такими странными, Дэн решил сделать уроки за всю пропущенную неделю, чтобы на следующий день прийти в школу хотя бы один раз и показать, что он вполне жив… Заодно узнать о том, как продвигались дела у Криса с ПиДжеем. Разложив книги по поверхности стола и открыв электронный журнал, Дэниэл несколько удивился: почти всю неделю им ничего не задавали. От силы пару упражнений по французскому и какой-то текст по английскому. Мальчик издал возмущённый вздох: он надеялся забыться хотя бы в примерах по математике, но нет же: математики не было ни дня, пока он сидел на деревьях и кормил голубей на крыше. Поэтому он пододвинул к себе тетрадь по французскому и начал, нашёптывая слова, делать упражнения. -Привет, -окно чуть скрипнуло, и на подоконнике появился Фил. -Oh mon Dieu! -Дэн успел немного испугаться неожиданному появлению своего друга. -Мне лучше не спрашивать о том, что ты делаешь, да? -усмехнулся брюнет. -Французский, -зачем-то ответил шатен, кисло смотря в тетрадь, а затем поднимая глаза на Лестера, с интересом рассматривавшего раскрытую страницу учебника вверх ногами, -У тебя был французский в школе? -Был, -кивнул он и откинулся на прохладную стену, -Только я ничего не помню. Может, от силы, Je m'appelle Philip et je suis 20 ans. -Я думал, ты придёшь позже, -Хауэлл закрыл учебник и отложил его вместе с тетрадью на край стола. -Я тоже так думал, -Филип опять усмехнулся, -Но камера нашлась быстрее. -Камера? -Полароид, -он вытащил его из кармана куртки и протянул Дэниэлу. -Я думал, он тяжелее и больше. -Тогда представь себе, как я бы, сидя на дереве, держал его в вытянутой руке. С треногой тоже неудобно. Как её можно, например, пронести на колесо обозрения? Именно, что никак. Поэтому… Он такой небольшой, -Фил принял камеру из рук Дэна. -Тогда… Я сейчас переоденусь и пойдём разнообразим твою стену хоть парой снимков? -Конечно, если моё появление не отвлекает тебя от домашки, -Лестер кивнул на учебник. -У меня нет французского на этой неделе, -хмыкнул Хауэлл, скидывая свою чёрную футболку и ища в чистой одежде уже полюбившуюся светло-розовую. Сегодня была очередь Филипа беспокойно ёрзать на своём месте, смотря на полуголого Дэниэла, казавшегося ещё более хрупким. Слегка выделялись лопатки, задние рёбра, плечи и позвонки. Наверное, поэтому мальчику трудно было дать больше 14 лет, даже не видя спину. Бархатистая кожа слегка отливала бронзой на свету, словно её когда-то тронул загар, но очень давно смылся. Лестер пытался себе представить её на ощупь… Такую тёплую и нежную, когда каждым пальцем чувствуешь бугорок кости, когда Хауэлл тихо вздыхает, стоит сделать ему приятно и мягко провести ладонями вдоль позвоночника… Наивные недетские фантазии. Фил понял, что в открытую пялится на Дэна, и негромко ударил себя по лицу. Они же друзья. Они же очень странные друзья, которых связал не общий знакомый или случайность, а тяга к свободе. Возможно, они искали её друг в друге, поэтому так стремились проводить вместе больше времени. А ещё… Лестер понимал, что не знает, что такое жизнь без Хауэлла и их молчаливых прогулок. -Я готов, -довольно громко произнёс Дэниэл, так что Филип подскочил на месте и ойкнул, чуть краснея, -Что, сильно задумался? -Д-да, -«О том, насколько ты мне небезразличен». В глазах цвета корицы отражались тысячи огней, там плясали светлячки, на щеках был нежный естественный румянец, в кудрявых волосах вновь нашёл своё место венок из светло-розовых цветов—под стать футболке, едва скрытой паркой горчичного цвета, штаны были неизменно чёрными, а в кедах вновь красовались цветастые шнурки. Весь этот противоречивый вид выжигал внутри Фила огромную невосполнимую дыру почти до костей. Лёгкий порыв страсти сменился нежными чувствами и желанием просто так обнять это странное существо, так быстро изменившееся всего за одну неделю, что было видно невооружённым глазом. -Пойдём? -Дэн кивнул на дверь. Брюнет улыбнулся и вылез через окно, заставляя шатена тихо усмехнуться и назвать его «Чудиком». Они пошли в парк. Фотографии казались бы самыми простыми, если бы не счастье на них: вот Дэн и Фил подкидывают в воздух листья и бегают среди них, вот они уютно сидят на лавочке, попивая из термоса подогретый глинтвейн, но только очень близко друг к другу, вот они пускают мыльные пузыри, упаковка которых была странным образом найдена в кармане куртки Фила, вот они нашли в самой глубине парка заброшенную железную дорогу, поросшую жухлой осенней травой и мхом, и Дэн пытается пройти по рельсу и не упасть, а потом Фил делает то же самое; вот они сидят на траве у какого-то большого раздвоившегося дерева, найденного у той железной дороги, вот они залезли на место раздвоения, вот начало закатываться солнце, с какого-то холма было видно город, утопавший в поднимавшемся молочно-белом тумане, вот фотка их кед рядом… -Ты знаешь, как красиво переливаются твои кудряшки на солнце? -лучезарно улыбнулся Фил, посмотрев на Дэна, когда они устроили привал на том самом холме. -Эм… Нет. Как? -по-детски усмехнулся Хауэлл. -Красным, оранжевым… Каштановым, мягко перетекающим в оба этих цвета… От тебя просто невозможно оторвать глаз. Ты, как моё личное солнышко. То, что сейчас над горизонтом—всего лишь иллюзия. Дэн закусил губу, осторожно поправляя выбившуюся из-под венка прядь. -Знаешь, у меня почти не осталось плёнки, но я хочу сделать одну фотографию… Просто закрой глаза. Веки, обрамлённые пушистыми ресницами, опустились. Фил пододвинулся поближе и накрыл губы Дэна своими. В вытянутой руке щёлкнул полароид, однако они так и сидели на траве, неловко, но нежно целуясь. Хауэлл чуть расслабил губы и приоткрыл рот, позволяя Лестеру зайти дальше. Язык прошёлся кончиком по коронке передних зубов. Камера опустилась на землю. Чуть тёплые руки мягко сомкнулись за спиной Дэна, создавая ощущение комфорта и спокойствия. Шатен обвил руками шею брюнета. Сделав последнее движение и едва прикусив нижнюю губу, Фил немного отстранился. Кислорода не хватало катастрофически. Парень протянул руку за полароидом с уже проявившейся фотографией и с улыбкой посмотрел на неё. Дэн прижал к себе колени и, получив фото от своего друга, произнёс задыхающимся дрожащим голосом: -Видимо, теперь мне нужны объяснения. -Пойдём ко мне? Начинает холодать. Я тебе всё тогда объясню, -Лестер поднялся с земли и протянул Хауэллу руку, чтобы он встал. Мальчик, нежно сжав её, тоже оказался на ногах, после чего они пошли к стоянке трейлеров. Первым делом, оказавшись у Фила, они сняли грязные вещи. После сидения на деревьях и траве оно было понятно, что штанам не помешает большая стирка. Уютно расположившись в гостиной на диванчике с кучей сделанных фотографий, Лестер принёс две больших кружки горячего шоколада и одеяло. -Ты обещал мне всё объяснить, -напомнил Дэн, прижимая к животу одну из галактических подушек. Фил вновь лучезарно улыбнулся, откидываясь на спинку дивана и беря кружку в руки. -А что тут непонятного? Но… Да, я не люблю обманывать, поэтому… Ты можешь отнестись к моим словам так, как тебе захочется, но… Дэн, я люблю тебя. Очень сильно. Я просто хотел тебя поцеловать. Несколько дней подряд. А тут… И место такое… Красивое. И время такое… И ты… И… Чёрт, -он отставил кружку и уткнулся лицом в ладони, пряча грустную смущённую улыбку и набегавшие слёзы страха, что сделал что-то не так, и это не понравилось Хауэллу. Дэн молчал, следя за тем, что делает Лестер, но тот, как заводная игрушка, остановился, словно его ключ перестал вращаться, и его надо было закрутить ещё раз до конца, чтобы парень смог вновь говорить. Но тот лишь тихо вздыхал, пытаясь подавить истерику. Может, стоит извиниться? Может, стоит спрятать эту фотографию и никогда о ней не вспоминать? Может, надо вновь убежать в другой город, чтобы навсегда забыть о его «личном солнышке» и «чуде»? Громко сглотнув ком волнения, Дэниэл отложил подушку, придвинулся совсем близко к Филипу и обнял его обеими руками за плечи, прижавшись, как маленький котёнок, ищущий приюта и прощения у большого дружелюбного пса. Одновременно этими объятиями он пытался заставить Фила понять, что всё хорошо, что Дэн рядом и больше никогда его не отпустит. -Ты правда так считаешь? Ну, что я похож на солнышко? -тихо спросил Хауэлл, потеревшись щекой о плечо Лестера и оставив на нём поцелуй. -Угу, -вздохнул брюнет. -Фил, не говори мне, что ты там плачешь за своими ладошками? Это хуже, чем если бы целая Вселенная взорвалась, -ласково произнёс шатен. -Почему? -Потому что самое ужасное—это видеть, как плачет или страдает тот человек, которого ты очень любишь. Даже вырванное на живую сердце кажется маленькой царапинкой по сравнению с тем, что ты плачешь. -Мне страшно. -Почему? -Я боюсь, что тебе не понравилось, и что ты сейчас посмеёшься надо мной, потому что я такой дурак и влюбился в тебя, а ты в меня—нет и никогда…-дрожащим голосом произнёс Фил. -Глупенький. Чтобы я в тебя не влюбился и не хотел бы, чтобы ты в меня тоже? Такое вообще возможно? Нет, скажи мне честно: я мог бы в тебя не влюбиться, когда ты такой добрый и замечательный? -Я… Я не знаю. -Не мог, Фил. Понимаешь, мне понадобилось несколько дней, чтобы до этого дойти. И вот сейчас, когда мы поцеловались, я окончательно в этом убедился. Теперь перестань причинять мне физическую боль и поцелуй ещё раз? А потом мы разберём фотографии и повесим их на стену. Лестер убрал руки от лица. Как мог заметить Хауэлл, он не плакал, но глаза стали ещё светлее. Дэн улыбнулся и вовлёк Фила в нежный поцелуй, забираясь на его колени и вновь обвивая его шею руками. -Я люблю тебя, Фил. Очень сильно, -повторил он слова брюнета и смущённо улыбнулся, прижимаясь к его груди и терпя крепкие объятия. Вскоре на стене висело ещё тридцать полароидных фотографий, но каждая из них была с любовью подписана лишь единственным символом—сердечком. И та самая злосчастная висела посередине, резко выделяясь на фоне всех остальных, потому что на ней была приписка «Dan+Phil». А уставшие ребята не смогли дойти до кровати и рухнули на диван, укрывшись единственным одеялом и оставив свечки на столе гореть их тусклыми приятными огоньками. Они лежали в обнимку, практически друг на друге… Но теперь им было можно.