❧ ❧ ❧
На улице еле-еле моросил мелкими брызгами дождь, вместо обещанной ясной, пусть и прохладной погоды. Прохожие кутались в пальто и плащи, а некоторые, особо теплолюбивые — в дублёнки. Постоянный несильный, но довольно промозглый ветер пробирал до костей всех, кто опрометчиво доверился синоптикам, которые по всем каналам и радиоволнам обещали тёплую погоду, и хотя бы не выглянул в окно перед выходом. Куросаки Ичиго ветер никак не беспокоил. Хотя раскрытая куртка и футболка, по идее, никак не способствовали согреванию. Рыжему герою было жарко. Опять. Вот уже вторую неделю. Некоторые люди по дороге даже оборачивались, когда видели рослого парня с колючей апельсиновой взъерошенностью на голове, одетого лишь в одни джинсы, футболку и тонкую куртку, в которой в самый раз было бы ходить летом или в крайнем случае очень тёплой весной. Но никак не в начале холодного октября, когда в термометрах красная ртуть никак не могла осилить рубеж выше пятнадцати градусов в самую сухую и ясную погоду. Кто шёл мимо и не смотрел по сторонам, кто замечал его и зябко поёживался от такого «тёплого» вида, а самому Ичиго было абсолютно всё равно. Просто-напросто плевать. И на холод, и на мнение и взгляды других. Кроме того единственного человека, при мысли о котором ему и становилось так жарко, что любой уличный холод становился незаметным. Человека, который заполнял собой все мысли. Уже две недели. К слову о температуре. Иссин давно заметил за своим сыном странное поведение и постоянные приливы крови к лицу. Решив наконец с этим что-то делать, он в приказном порядке запихнул сопротивляющемуся Ичиго в рот градусник, когда опять тот появился перед его светлым образом красный как рак. Увидев результат он ахнул и приказал сидеть дома, уже разворачиваясь к ящику с жаропонижающими лекарствами. На это рыжик раздражённо заявил, что у него не лихорадка и ему просто надо проветриться, что он и сделал: взял первую попавшуюся куртку и стремительно удалился из дома прочь. Свежий воздух долго не мог помочь остудить голову, и первую прохладу Ичиго смог прочувствовать лишь на исходе целого часа своей прогулки. Наконец, ледяные пальцы и зашмыгавший нос неприятно дали о себе знать. Поэтому ему пришлось изменить свой хаотичный маршрут на вполне определённый и направиться в ближайшую застеклённую кофейню, где столики удачно разделялись какими-то зелёными зарослями, так что с улицы можно было разглядеть разве что светильники на стенках и барную стойку. Кафе было ему незнакомо и похоже, что оно было ориентировано по большей части на женскую аудиторию. Об этом можно было догадаться по нежно-розовым бра в виде лилий, которые свисали над более удобными столиками у стен, с диванчиками вместо стульев. «Плевать, зато смогу в покое обо всём подумать и мне никто не будет полоскать мозги», — Ичиго смирился с розовыми светильниками и настенными часами в виде огромного кота в ту же секунду, как почувствовал усилившийся дождь и терпкий аромат свежего кофе. И уверенно шагнул внутрь. Когда на стол перед ним миловидная официантка поставила дымящийся кофе в объёмной чашке и кувшинчик со сливками, Ичиго смог окончательно расслабиться. В дальнем углу зала, позади барной стойки, было идеальное место для раздумий и уверенности в том, что никто из знакомых не возникнет перед носом, не заметит и не отвлечёт, а высокие и густые растения лишний раз помогали ему сохранить уединение. Устроившись поудобнее на мягком сиденье, он начал не спеша смешивать в своём заказе сливки и сахар, попутно вспоминая ту девушку, из-за которой всё в его голове начало переворачиваться вверх дном с некоторого времени.❧ ❧ ❧
❧ ❧ ❧
После возвращения домой из Общества Душ друзья ещё долго приходили в себя: Ичиго был серьёзно ранен и потерял почти все свои силы в финальной схватке с Яхве который впитал обратно в себя способности всех квинси, убитых Готеем-13, а так же сущность Короля Душ; Чаду пришлось долго и упорно сражаться с Исидой, потому что их двоих каким-то образом перекинуло на другой конец измерения Короля и они вообще пропустили большую часть последней битвы; Орихиме же без отдыха металась с помощью Бьякуи везде и всюду, возвращая к жизни тех, кого ещё можно было вернуть из состояния кровавого месива, а так же конечности тем, кто не был стёрт совсем в порошок или размазан по стенке. Сама девушка ещё долго не могла спокойно спать, видя по ночам во сне останки тех, над кем колдовать своим Отрицанием было уже бесполезно. Правда, об этом знал только Ичиго, и то, всё получилось как-то случайно. Специально он ничего у девушки не выпытывал. Чтобы хоть как-то помочь герою с восстановлением, Иссин вместе с Урахарой убедили его в правильности и обязательности лечения Отрицанием Орихиме на протяжении всего времени, покуда он не поправится окончательно. Безотказная целительница исправно приходила каждый день после работы ровно в пять вечера, переписывала для Ичиго в его комнате конспекты по всем предметам, которые он пропускал. Затем начинался сеанс «терапии», одновременно с пересказом всех пожеланий о выздоровлении с учёбы и некоторых однородных новостей, по окончании которого Орихиме умолкала. В выходные она приходила в полдень или с утра и заходила в его комнату только когда тот просыпался. По неизвестным даже Урахаре причинам, Орихиме невероятно долго восстанавливала истощённую реяцу временного шинигами, мизерные запасы которой не позволяли ранам заживать как обычно быстро. Девушка сидела рядом или просто находилась в комнате, пока действовал её щит, а потом уходила домой. И так каждый день. Первое время она ничего не говорила, только если Ичиго сам её о чём-то спрашивал или просил. А где-то через неделю ему осточертело сидеть в тишине. Нет, он не любил много разговаривать, он никак не мог побороть сильную усталость, но что-то ему казалось неправильным и неестественным в том молчании, в котором вынуждена была пребывать девушка рядом с ним, дабы его никак не утомлять или, возможно, не раздражать. К тому же, он знал характер Орихиме настолько хорошо, что мог поклясться в том, насколько и ей самой было подобное непривычно. — Иноуэ, — Ичиго тихо решился позвать девушку, наконец. — А! — она встрепенулась и тут же вплотную пододвинулась к золотистой границе между ними. — Куросаки-кун, что-то болит? — сразу же растревожилась Химе. — Да нет, всё нормально. Просто… — Ичиго взглянул сквозь прозрачный барьер в её блестящие взволнованные глаза и тут пыл его как-то поубавился. — «Просто»? Что? — выжидающе смотрела на него Орихиме, нервно сжимая край покрывала на кровати. — Иноуэ. Ты, это-о… Может, расскажешь что-нибудь? — как-то неловко, но нашёл он тему. — Рассказать? А что ты хочешь? М-м… Сказку что ли? — Сказку? Нет! Ну, не это… — Ичиго немного уже жалел, что не обдумал никакого плана заранее. — Знаешь, а… А почему ты меня постоянно по фамилии зовёшь? — выпалил он вдруг и сам же удивился своим словам. — А-а-а… — Орихиме сидела совсем рядом и Ичиго мог видеть чуть ли не посекундно смену цвета её щёк с обычного в насыщенно-розовый. Беззвучно позевав ртом, она всё-таки смогла что-то сказать, — Куросаки-кун, так это. привычка уже! — Э? — Знаешь, я всегда звала тебя раньше по фамилии, а когда мы стали ближе. — тут она покраснела чуть ли не всем лицом, — в смысле, когда больше стали времени проводить вместе, — попытка номер два вышла тоже не очень удачной, — э-это. вместе из-за Пустых! А потом Рукию спасали, Айзен там тоже… В общем, потом как-то и не случилось мне спросить тебя об этом! — смогла, наконец, она выдохнуть. — Спросить? — Попросить, — исправилась тут же девушка, — попросить… Нет! Правильно было — спросить хотела я. — Иноуэ, — губы Ичиго впервые за долгое время тронула улыбка умиления этой непосредственной активности подруги, по которой он успел уже порядком соскучиться, — ну так вот он я. Лежу и весь внимание. Орихиме сначала глубоко вздохнула, кажется, вместе с кислородом впитывая храбрость, которой был всегда так полон сам Ичиго. А потом разом выпалила скороговоркой: — Куросаки-кун-разреши-мне-тебя-называть-по-имени! — протараторила и от новой волны смущения, вкупе со страхом, даже зажмурилась. Куросаки поначалу немало был удивлён такому порыву, а потом у него будто что-то отпустило внутри и он расслабленно и довольно рассмеялся. — Ах, это было настолько в твоём репертуаре, Орихиме! — девушка застыла на месте, а сам Ичиго, продолжая улыбаться, погладил её по голове, протянув руку прямо сквозь невесомую золотую преграду. — Я рад, что ты наконец мне это сказала. Но если ты… Если тебе привычнее как раньше… Короче, называй меня как хочешь! Как самой тебе будет удобно и привычно. Я абсолютно не против как «Ичиго» так и «Куросаки-кун». И, кстати, если что, то тогда я тебя тоже буду звать по имени, так что косяк этот у нас с тобой общий. — Значит, — она подняла голову и с радостными искорками в глазах посмотрела на парня, — теперь можно «Ичиго», вместо «Куросаки-кун»? А, Куросаки-кун? — Нужно, Орихиме, давно уже, — он потянулся к её руке и ободряюще её сжал, улыбнувшись настолько по-доброму, насколько мог. У самой целительницы, кажется, целая гора Фудзи с души упала в этот момент и она рассмеялась. Как обычно — легко и звонко. А вот Куросаки почему-то сам, как недавно было с Орихиме, замер: его до безумия очаровал её голос. Голос, который он слышал почти каждый день на протяжении последних лет и дней. Голос, который успел ему, и крикнуть что-то радостное, и сказать твёрдо нечто ободряющее и даже с придыханием, через слёзы, почти прошептать мольбу о спасении. После этого случая Орихиме стала проводить больше времени с Ичиго. Больше — как ему самому казалось, ведь теперь девушка дольше с ним разговаривала, чем раньше; она больше была рядом с ним, что руку протяни — коснёшься шёлка её волос, от которых всегда пахло цветами. По крайней мере, Ичиго был абсолютно уверен в том, что её волосы не могли быть другими; её улыбка не могла не согревать; не мог её голос не быть столь красивым и успокаивающим. Лечение, к слову, тоже пошло быстрее и теперь временный шинигами уже мог не лежать целыми днями, а больше ходить, хоть и с небольшой помощью. Ичиго решил, что это было связано с заметной скованностью Орихиме рядом с ним, до этого времени, чего теперь за ней почти не замечал.❧ ❧ ❧
❧ ❧ ❧
Кофе был уже давно выпит, воспоминания, одни и те же, прокручены, наверное, в тысячный раз, а ответа на единственный вопрос, не дающий ему покоя, Куросаки опять не нашёл: что же случилось такого, что теперь он не может контролировать рядом с Иноуэ собственное кровообращение и мысли? Ответа опять не было. От этого Ичиго стало немного не по себе, ведь он привык всё, что связано с собственным здоровьем и телом держать под жёстким контролем! Сказать кому-либо о своём состоянии Ичиго упорно не решался; его невероятно смущала сама мысль о том, что кто-то посторонний услышит из его уст про Орихиме и его проблему. Кроме того, рыжика так же начинала сильно раздражать и та мысль, что кто-то другой будет её обсуждать. Ичиго тяжело вздохнул: ну что же с ним стало не так? Он всегда нормально разговаривал с Орихиме и теперь вот даже стал, наконец-то, с ней общаться по имени, как сам давно хотел. Всегда, когда она была рядом, он не чувствовал ничего лишнего, никаких посторонних эмоций, которые могли бы поставить жирный крест на их дружеских отношениях. «А останемся ли мы друзьями, если я ей расскажу об этом сам? Она от меня будет как от огня держаться тогда. Чёрт… Как в грёбаном сёдзе! Ну что за идиотизм со мной происходит?!» — над небоскрёбами его внутреннего мира от таких мыслей всегда начинали ходить свинцовые тучи. Теперь же от одного тонкого звонкого голоса милой целительницы у Ичиго начинало всё сладостно внутри переворачиваться вверх дном, а от вида её пухлых губ, ставшими такими манящими, пересыхало в миг во рту. Про гордость любой женщины и девушки, в виде мягких и пышных грудей Ичиго старался даже не думать, иначе подобные мысли могли сотворить великий конфуз с ним, как уже не так давно чуть не случилось. Тогда Орихиме ещё ходила к нему домой и лечила его. И однажды, помогая ему добраться до своей комнаты, она споткнулась и утащила его в падение. Оказавшись сверху на девушке, Ичиго не сразу понял, что рука его несильно, но сжала. Да-да, её грудь, а сам он удобненько расположился между её ног. Быстрое осознание своего положения его смутило, а заодно возбудило. Ситуацию усугубляли ещё два момента: во-первых, на нём были надеты домашние штаны, сквозь которые почти невозможно было скрыть эрекцию, а во-вторых, когда он поспешно поднялся, школьная юбка девушки оказалась задрана и открывала весьма соблазнительный вид на обнажённые длинные ножки и её промежность, скрытую белоснежными трусиками. «Хорошо, что тогда она не поняла что к чему и вообще лежала, зажмурившись! Ладно, хоть вторую руку успел подложить ей под голову,» — облегчённо думал об этом парень, вспоминая, как он молниеносно поднял ничего не понимающую Орихиме с пола, успел ей одновременно что-то сказать отвлекающее, влететь в собственную комнату и нырнуть под одеяло, притворившись, что ему просто смертельно захотелось спать. И судя по тому, что после этого случая Орихиме никак не изменила своего поведения рядом с ним, то ему, скорее всего, удалось-таки скрыть свой возбуждённый орган и никак не смутить или, что ещё хуже, испугать её, такую милую и невинную, подобным. «Чёрт, Куросаки! Держи себя в руках!» — вымученно думал Ичиго, чувствуя, как от одних этих воспоминаний у него опять начинало гореть лицо, вкупе с усиливавшимся сладостным стеснением в джинсах между ног. Ему, бедняге, не помогало и то, что он уже вторую неделю старательно избегал встреч с целительницей, насколько это было возможно. Размышления за чашкой кофе, к его великому сожалению, никак не поспособствовали найти выход из его пикантного положения, в котором он начал регулярно оказываться рядом с рыжеволосой красавицей. «Зато здесь не льёт с потолка, хоть согрелся,» — подумал Ичиго. Посмотрев на часы, Куросаки решил начать движение в сторону выхода, а закончившийся дождь за окнами тому только способствовал. «Эх, Орихиме, Орихиме. Я так ведь скоро с ума сойду, и мне твой голос начнёт везде мерещиться!» — с тоской подумал он, вспомнив её нежные звонкие переливы голоса и душистый запах, то ли волос, то ли кожи, от которого начинал мутнеть взгляд, устремлённый лишь на неё и… — Ух, как у вас тепло! — раздалось вдруг совсем близко. «Я что, УЖЕ сошёл с ума?» — либо он действительно начал сходить с ума и ему сейчас на самом деле послышался в голове, как наяву, голос Орихиме, либо он стал самым везучим парнем дня и очутился в кафе, куда пришла та самая девушка, от которой он старательно бегал вот уже который день! Мысленно парень сразу стал молиться всем известным ему богам удачи, чтобы его нахождение в одном помещении с обладательницей уникального на него влияния не было раскрыто. Он знал, что Орихиме не станет молчать; она обязательно с ним заговорит, увидит его состояние, забеспокоиться; может, даже рядом сядет и станет неосознанно испытывать выдержку парня на прочность, не зная и не догадываясь, что причиной красноты лица и выступившей испарины на лбу является не духота в помещении, а она собственной персоной. Судя по всему, она пришла одна, раз до Ичиго не донеслось более знакомых голосов. Это несколько улучшало его положение, хотя необходимость избежать контакта с девушкой никуда не отпала. Боги удачи, наверное, решили отдохнуть и отвернуться от парня в этот день. Потому что Орихиме смогла сесть на единственное свободное место в зале у окон, причём прямо посередине, что делало попытку побега нереальной. А когда Ичиго мысленно посылал всевозможные просьбы и даже приказы девушке, чтобы она как можно скорее расправилась со своим чаем и ушла, подошла та самая «миловидная» в переднике и вежливо поинтересовалась: — Принести счёт? — смерив заинтересованным взглядом его с ног до головы, она решила пококетничать, — или молодой человек желает ещё чего-нибудь? — Н-нет, спасибо… — Ичиго немного нервно вертел ложку в руке, смотря сквозь «соблазнительницу». — Принесите счёт. И. не торопитесь особо, — тихо добавил парень, чтобы ненароком не привлечь к себе внимание Орихиме. А официантка хмыкнула, и ушла. Тут до его слуха дошёл очередной звон дверного колокольчика — пришёл новый клиент, зал был переполнен и другая официантка у входа посоветовал ему подождать немного, так как «совсем скоро освободиться столик за зелёной перегородкой». Ичиго понял, что это она про него и быстро выглянул. Орихиме была всё ещё на своём месте и, кажется, никуда не спешила. Когда «миловидная» вернулась, то Ичиго пришлось сделать ещё один заказ, чтобы как-то оттянуть момент ухода из кафе. Без особого энтузиазма начал он размешивать нетронутые сливки в чашке, старательно пряча свою духовную энергию от Орихиме. — Эй, надоело! Какого чёрта я стою как пень посреди зала до сих пор? — раздался внезапно на всё помещение грубый недовольный голос. — Сэр, простите, но у нас «час пик» и со свободными местами сложно… — попыталась утихомирить клиента одна из официанток. — «Сложно»? Да кто ты такая, девка, чтобы заставлять меня ждать?! — Сэр! Успокойтесь и не заставляйте вызывать охрану, — до слуха Ичиго донёсся новый голос. Мужской. Но, кажется клиент не собирался успокаиваться. У парня возникло нехорошее чувство тревоги. Под ложечкой засосало при мысли, что может произойти дальше, ведь он знал, наверняка, что добрая Ори. — А! Ты! А ну встала! Ичиго со скоростью пули метнулся к столику, за которым сидела Орихиме. Но он не успел буквально на секунду — рослый мужчина, своей комплекцией напоминающий шкаф, успел крепко схватить за тонкое запястье испуганную девушку и резко дёрнуть на себя, чтобы потом отшвырнуть её подальше. Орихиме вскрикнула и осела на пол — резкая боль в руке сменилась не меньшей болью в плече, когда она влетела аккурат в колонну посреди зала. Но не успела она встать, да и вообще что-то сделать в ответ, а персонал прийти ей на выручку, как помощь явилась с другой стороны. Мгновение — и двухметровый крепыш без сознания покоился благополучно на полу. Все невольные зрители лишь ахнули — никто не заметил внезапно появившегося защитника и то, как он вырубил громилу. Оставаться разбираться что к чему он не стал и, потянув девушку за нетронутую другую руку, увёл её из кафе так же быстро.❧ ❧ ❧
❧ ❧ ❧
— Ичиго? Ичиго! Стой! — безуспешно пыталась дозваться до друга Орихиме, еле-еле поспевая за его быстрым широким шагом. — Подожди, я не успеваю… Ах! Не говоря ни слова Ичиго развернулся на ходу и подхватил ошеломлённую девушку на руки. Завернув в безлюдный проулок он воспользовался подчинением — так удачно выученной когда-то технике фуллбрингеров и прыгнул вверх. Преодолев большую часть расстояния до дома он вернулся обратно на дорогу. Остановился он только когда поравнялся с маленьким двухэтажным коттеджем — новым домом Орихиме, которая наконец смогла себе позволить жилье получше предыдущей однокомнатной тесной квартирки, благодаря расщедрившейся от чего-то тёте, ну и Урахаре, куда ж без него. — Ичиго. Ты можешь поставить меня уже на землю, — робко позвала его девушка, не то спрашивая, не то утверждая, когда тот немного отдышался от внезапной пробежки. Парень молча мотнул отрицательно головой, не глядя на свою драгоценную ношу, почему-то. Только крепче прижал к себе её. Орихиме стало немного не по себе при виде хмурого, сильнее обычного, выражения его лица и того, как беззвучно он отказывался её отпускать от себя. «Такого никогда не было. Ичиго, что же с тобой?» — Орихиме пыталась рассмотреть в угрюмо-печальном лице рыжика что-то, что могло бы помочь ей ответить на этот вопрос, но так и не увидела. — Ключ, — коротко и неожиданно сипло нарушил молчание Ичиго, и направился к дому. Орихиме безропотно достала из кармашка ключ и всё так же на руках Куросаки открыла замок. Тот занёс её внутрь, усадил на диван и только потом убрал от неё руки. Затем закрыл дверь. Когда Ичиго вернулся к Орихиме, та осматривала своё запястье, пытаясь проверить зрительно, сильно ли оно повреждено. Тут зажёгся сбоку светильник и прямо к её ногам, на колени опустился Ичиго. Девушка с величайшим непониманием смотрела на него; открыла рот, готовая что-то произнести, но все мысли разом вычеркнули из сознания его неожиданные прикосновения: Ичиго, сильно хмурясь, взял её руку, буквально кончиками пальцев приподнимая, и притянул её к себе. Сколько было аккуратности в каждом его действии! Ах, сколько было на его лице сожаления! Сожаления, вкупе с отголосками до боли знакомого ей праведного, даже рыцарского, гнева. И вместе с тем, во взгляде его было такое страдание, словно только по его вине бедной девушке не то, чтобы руку вывернули, а живьём оторвали. У Орихиме внутри всё перевернулось, сжалось, когда в сознании сверкнула мысль: он действительно сожалел о том, что вовремя её не спас, что позволил кому-то опять причинить ей боль. И пусть опасность не была смертельной, с дырой в груди и размером с дом! Пусть! Но, ведь он сам ей клялся когда-то, что защитит её… — Орихиме, — тихо и до сих пор немного сипло подал наконец голос Ичиго, — сильно болит? — Ичиго, — почему-то так же тихо ответила она ему, — нет, совсем не болит. Некоторое время они так продолжали сидеть, в молчании. Наконец, Ичиго снова его нарушил: — Орихиме, прости. Ты опять пострадала из-за меня. — Что ты, Ичиго. Ну кто мог знать, что такое случится? Всё нормально ведь, все живы, так зачем печалиться? Девушка замолчала, не зная что ещё сказать. — Ичиго, прошу… — всё-таки начала Орихиме, но сразу умолкла. Звуки застряли в горле, а в голове была полнейшая суматоха. Девушка решительно не знала, что должна была говорить. Ичиго же, на секунду задержал дыхание, услышав от неё последние слова. «Что она хотела? О чём она просила? Почему она замолчала? Она меня ненавидит? Она хочет, чтобы я ушёл?» Обуреваемый беспочвенными страхами, Ичиго был готов сделать что угодно, лишь бы она его простила, лишь бы она снова была счастлива и не страдала. Из-за него — виноватого в каждом случае, когда ей было плохо и больно, с того самого момента, как он стал шинигами. И не внимая более ни одной здравой мысли, он закрыл глаза и просто поддался порыву, желанию, томящемуся уже давно в его сердце. Орихиме была готова сказать что угодно, лишь бы Ичиго больше не смотрел на неё так, лишь бы он прекратил свои самобичевания и снова начал уверенно улыбаться, решительно хмуриться. Как он всегда делал. Вот только в голове у неё от чего-то было пусто. Внезапно, у рыжей перехватило дыхание, когда Ичиго склонил голову… и нежно-нежно прижался губами к её запястью, на котором уже успел проступить призрачный, но не болезненный след. Поражённая до глубины души этим мимолётным, но таким тёплым и будоражащим жестом, Орихиме сжала его руку в своей и наклонилась к нему, переборов нахлынувшее до краёв смущение. Ичиго, едва оторвавшись от её руки, снова припал к ней губами, опаляя горячим дыханием нежную кожу. Оставив несмываемый, как показалось Орихиме, прозрачный след своих своих губ на её коже, Ичиго поднял глаза и встретился с блестящим серебряным маревом, глубина которого давно лишила его прежнего покоя. — Орихиме, — его голос источал неслыханную ранее ею мольбу, — Орихиме, я… Я не смог тебя снова уберечь. Ни от шинигами не смог, ни от пустых, ни даже от простых людей. Прошу, Орихиме, ты сможешь меня простить? — в его блестящем угнетённом взгляде плясали расплавленным золотом маленькие искорки — отголоски своего внутреннего Белого, который всегда был на его стороне. — Если бы я успел хоть на секунду раньше, я бы этого подонка убил на месте, за то, что он на тебя руку только поднял. Клянусь, убил бы! Орихиме как заворожённая не отрывала взгляда от лица и глаз Ичиго. Внутри неё огромным вихрем поднялась невообразимая масса эмоций. Когда Ичиго замолчал, ожидая её ответа, она ещё мгновение вглядывалась в его искренние карамельные глаза; ещё мгновение взгляд её блуждал по его лицу, словно боясь внезапно забыть хотя бы одну чёрточку лица. И ещё мгновение понадобилось ей, чтобы вернуться к его глазам и ясно почувствовать невесомый аромат апельсина и шоколада, который постоянно её преследовал, когда она находилась с ним рядом, который напоминал её трепетному сердечку в груди, кто там хозяин и кто уже не сможет когда-либо оттуда исчезнуть. — Ичиго… Одно слово, произнесённое её губами, озвученное её голосом так, как этого не смогла бы повторить ни одна другая женщина на всём белом свете, прошлось настоящим цунами по телу Ичиго и ухнуло тёплой щекотливой истомой вниз живота. Он смотрел как двигались её губы, как в замедленном действии; слышал даже тихий шелест волос, когда тонкая прядь выбилась из-за её аккуратного ушка. А в её глазах… он увидел печаль. Или нет? Он ошибся? Нет! Она не могла его принять, это было невозможно! Он же, он же… Следом за необъяснимой, почти эйфорической, радостью и жарким приливом волнения, пришёл страх. Как же он её. хочет. Мягко, нежно, сильно, страстно! Взять в руки её лицо, поцеловать, прижать к себе, проверить языком — в действительности ли её кожа на вкус как персик… «Она не поймёт, не примет, испугается! А в её глазах я стану одним из тех похотливых уродов, которые каждый день со свисающими языками и выпирающими членами под штанами за ней ходили толпами и пытались облапать,» — отдельные ручейки мыслей, вселявших в Ичиго по небольшому страху, соединились в один большой водоворот отчаянных предположений, которые заставили его сердце биться сильнее, отливая от лица кровь и наполняя его неуверенностью от самого дна и до краёв. Сердце болезненно сжалось и, на мгновение перестав что-либо слышать, Ичиго резко встал и выпрямился. Орихиме округлила глаза, с непониманием взирая на него. А он сделал шаг назад. Когда она встала («Ками! Не может обычная смертная девушка даже вставать настолько красиво! Или это я уже сошёл с ума?» — тут же кометой пронеслась мысль у Ичиго и он сглотнул), то он сделал ещё шаг назад, от неё. — Куросаки, что случилось? — Орихиме удивлённо и немного расстроенно продолжала неотрывно смотреть на него. — Ничего, — коротко бросил он, — вылечи руку, да я пойду, — сказал и отвернулся. Рука Орихиме не особо и болела, всё же Ичиго успел ей помочь, хоть и не совсем вовремя, до того, как действие в кофейне вытекло бы во что-то более серьёзное. И ещё… Ещё он впервые взял её на руки. Второй раз, технически, но первого она после такого не могла даже вспомнить. Она не понимает, чем таким его обидела и расстроила. Почему он, смотревший на неё таким странным, таким обжигающим взглядом, внезапно отвернулся от неё?❧ ❧ ❧