Вслед

― Что скажешь, дитя? – Удивительный волшебник бросил взгляд на Фрэн, а её глаза задумчиво бегали по комнате, полные растерянности и мнимости, пытаясь зацепиться хоть где-нибудь, где им будет комфортно пребывать в раздумиях. ― А как много времени это займёт? – наконец, она смогла выдавить из себя этот незатейливый вопрос, подобно совсем маленькому ребёнку. В ответ на это иверсианец разразился глухим смехом и весь затрясся, от чего из трещин его иссохшего тела посыпались бледно-жёлтые опилки, а то и прелые листочки. ― Ох, дитя, я живу так долго, что уже потерял счёт, и до сих пор себя спрашиваю, а не глуп ли я! – Удивительный волшебник утёр проступившую от смеха слезу и выпрямился. - Всё зависит от твоего терпения и желания. Смотря на тебя и твоего друга, я могу уверенно сказать, что в том месте, откуда вы пришли, вас ничего не держало. "Уже как восемь лет не держит" Фрэн посмотрела на кота, который плавно подошёл к любимой сердцу хозяйке и потёрся мордочкой о её щиколотку, громко заурчав, вызвав тем самым широкую и переполненную нежностью и спокойствием улыбку на лице девушки. ― Вы абсолютно правы, сэр! ― Только идущий осилит дорогу. – Иверсианец повернулся всем своим громоздким телом и завалился в такое же скрипучее, как и он, кресло. – Ты очень умная девочка, Фрэн Боу, очень умная. Догадливая. Да… ты искатель правды. Великий волшебник смотрел куда-то в пустоту, машинально потянувшись к своей трубке и засунув изогнутый мундштук себе в рот. Слова, произносимые им, напоминали то, как говорят совсем уж старые люди в их реальности, клетки мозга которых давным-давно превратились в ванильный пудинг. ― Мне кажется, что здесь мы ничего не сможем найти. – Девушка посмотрела на мистера Полночь, чей хвост, как хлыст, резко рассекал воздух и раздражённо бил об пыльный пол пещеры. ― Не сомневаюсь, дорогая Фрэн. – Кот демонстративно повернулся к иверсианцу, задрав хвост. Фрэн уже была готова выйти, она продолжала рассматривать Великого Волшебника, который медленно засыпал с трубкой в зубах, продолжая пускать через длинный-длинный нос змеящийся к низкому потолку пещеры, увешанному вениками трав, связками корнеплодов и прочей мистической атрибутики, сизый дымок. "Наверное, он лишь великий балабол" Девушка наморщилась и была готова выйти из пещеры, как её нос чуть не встретился с шероховатой красной стеной – надо же! Она и не заметила, как пещера закрылась. Фрэн озадаченно начала осматривать стену в поисках дверной ручки или рычага, как в её голову внезапно пробралась мысль, от которой ей стало смешно и стыдно. ― Я и не заметила, как переключила время! – Она стукнула себя по лбу, мысленно рассмеявшись, и потянулась в сумочку за часами. Щелчок. Вот и холодный ветер пробился сквозь породу горы, неприятно кусая за нос и щёки. Фрэн так не хотелось наступать голой ножкой в снег, но деваться было некуда: она глубоко вдохнула и задержала дыхание, будто ныряла в воду, и тут же почувствовала, как помимо ветра, её начал кусать за ноги снег, который тут же таял в её туфельках. Девушка чувствовала, как каждая её мышца неприятно напрягается, будто в неё тычут булавками. Под снегом спала застывшая земля, Фрэн не хотелось стать точно такой же: она повернула стрелку на часах на зелёную область, и тут же зима сменилась летом, растопив своим жарким дыханием снег на её одежде и в её туфельках, который превратился в воду, которая тут же начала испаряться с покрасневших скул девушки. ― Как же так можно жить? – Мисс Боу-Дагенхарт взвыла, растирая замерзшие щиколотки. – Опять! Без острой надобности я в зиму ни ногой! Фрэн стерла с лица и шеи талую воду, вздрогнув от того, что некоторая часть его пробралась ей за шиворот. Пока она была в пещере, то и не заметила, как небо расчистилось от облаков, гонимых ветрами далеко за океан. Так на высоте плеча горы Котрэм, Фрэн увидела, как над горизонтом, где-то далеко возвышались бледно-розовые планеты. Огромные, изрытые кратерами. На некоторых из них были видны свои материки и океаны, похожие на то, как растекается акварель по влажной бумаге и сохнет, образовывая свой рельеф, свой рисунок. “Удивительное место” - Фрэн уж и позабыла о том, как неприятно скатывается талая вода по спине, любуясь тем, как перед ней раскрылся, как весенний цветок, целый новый дивный мир, о котором так самозабвенно говорили на проповедях и в религиозных книгах, но девушка не очень-то и верила этому. Ей больше нравилось верить в сицилийский берег из книг Хемингуэя (он по крайней мере существовал). Земля под ногами напоминала румяную корочку хлеба – такую же тёплую, твёрдую и искрящуюся в лучах солнца, крошащуюся под каждым невесомым шагом. Ветерок шептал на ушко игривые словечки на своём языке, рождая в голове идеи о том, чтобы сбежать вниз по холму меж плодовых кустарников, меж рядов посевов, меж деревьев и изящных кварцевых сталактитов. На ум приходили воспоминания из глубокого детства, похожие на пёструю соломенную шляпку, когда в уикенд вся чета Боу-Дагенхарт выбиралась за город на пикник. Сначала Фрэн шла быстро с крутого склона горы по тропе, которой сюда и пришли, потом замедлила шаг, наслаждаясь и предвкушая те удовольствия, которые сулило это время дня и года. По обе стороны широко и вольно раскинулись сады и поля, откуда уже ушли работавшие там иверсианцы, спасаясь от полуденного зноя; а маленькие разноцветные букашки, напоминавшие Фрэн цикад, порой трепыхались в траве, кустах и кронах, похожие на рождественские игрушки пестротой своих крыльев. День был в самом разгаре, и тени потихоньку росли в сторону, противоположную солнцу, укрывая под собой сонных из-за жары жителей Иверсты; колокол башенных часов только что прозвонил, когда Фрэн проходила мимо нагруженных корзинами, полными фруктов, фермеров. В этот момент в её голову пробралась очередная нашептанная ветром мысль, и она поддалась ей, незаметно взяв из одной корзинки красное, как огромная вишня, яблоко и тут же откусила от него кусочек, впившись в кроваво-красную кожуру белыми зубами-жемчужинками, разбрызгав в разные стороны капли сладкого сока, блаженно причмокнув от наслаждения вкусом. Вкупе с ароматом, он добавлял особого очарования этому знойному часу, подобно финальным мазкам в масляной картине, которые придают объёма работе художника. Девушка и её преданный кот отошли уже на милю от вершины горы Котрэм, как их закрыло раскидистыми тенями ажурной листвы плодовых деревьев, формирующих своими кронами арки над продавленной колёсами телег тропой. Спускание с горы по этой пыльной дороге выуживало из памяти моменты проживания на территории школы Святой Берты, особенно те моменты, когда мятежная Эн Чапман утаскивала с собой Фрэн на очередную вылазку в город и водила по козьим тропам, огибающим высокий забор школы. Главная прелесть их состояла зимой в полной пустынности и безгласной тишине. Если и долетало до уха дыхание ветра, то оно не вызывало ни малейшего шороха, ибо там не было ни деревца остролиста, ни какого-либо другого вечнозелёного растения, а нагие кусты орешника и боярышника были так же безмолвны, как бледная пыль под ногами. Дорога, ведшая в центр города, постепенно стала уменьшать угол своего наклона, и идти стало легче, а грунт под ногами начал потихоньку сменяться на брусчатку. Улочки опустели. Лишь изредка по ним ходили жители Второй Реальности, укрывшись в тени своих зонтов и шляп в сопровождении мыслей о мороженом или чае со льдом, или прохладном ветерке, или освежающем дожде – это читалось в их походках, положении их голов и взглядах. ― Они совсем как люди, Мистер Полночь. - Дойдя до ближайшей веранды, где уже в теньке сидели иверсианцы, Фрэн присела на её ступень, доедая яблоко. ― Да, у них почти человеческий строй общества. ― Или, может, у нас иверсианский строй общества… - Задумавшись, девушка запустила огрызок в ближайшую урну и удивилась сама себе, когда остатки яблока так точно приземлились на дно урны. И тут за спиной раздались звуки ликования: «Гол!», «Трёхочковый!», «В яблочко!». Фрэн озадаченно повернулась в сторону сидевших на веранде посетителей: те в свою очередь мирно занимались своими делами, как будто ничего и не было. ― Ты очень меткая. – Услышала девушка голос справа от себя и, повернувшись обратно, увидела Итворда. Он выглядел свежее… для ходячего мертвеца: надкостница в области его глаз стала светлее, показывая всем свой настоящий цвет, который был отнюдь не белым, глаза его блестели в полуденном солнце бодростью, да и все его движения пружинили, как будто его суставы смазали машинным маслом, и те стали легко подвижными, делая их обладателя похожим на куклу-дергунчика. ― Здравствуй, Итворд! – мисс Боу-Дагенхарт скрыла своё изумление от неожиданного появления говорящего скелета и упёрла руки в тёплую древесину веранды. ― Гуляем и осматриваемся? – Итворд плюхнулся рядышком с девушкой, придерживая в руках стакан со своим напитком, который цедил через трубочку. ― Что-то вроде этого… - Фрэн задумчиво покачала головой, пожимая плечами, и на её лице возникла задумчивая полуулыбка. ― Знаю, тебе, наверное, не особо нравится… ― Да как такое может не нравиться?! – Закричал Мистер Полночь, прыгнув на колени хозяйки. От резкости кота Итворд, подносивший в этот момент трубочку к пасти, чуть не выронил стакан с напитком себе под ноги. ― Мистер Полночь! – Укоризненно, прямо как строгая мать, произнесла Фрэн, прижимая котика к коленкам и приглаживая его взъерошенную шёрстку. Скелет замолчал, ощутив неловкость момента. Фрэн бросила мимолётный взгляд на Итворда, который стряхнул пару капель с песочных брюк, казавшихся девушке короткими по причине того, что из-под штанин выглядывали носки с ананасами, и на девичьем лице возникла ухмылка, не оставшаяся без внимания владельца тех самых носков. ― Что-то не так? – Скелет вопросительно изогнул надбровную дугу. ― Нет! Всё в порядке! ― Тебе же здесь правда нравится? – Спросил Итворд, не вытаскивая трубочки изо рта. ― Очень! Вот только я чувствую себя здесь немного… не к месту. Или я просто не привыкла ещё. ― Я склоняюсь ко второму варианту твоих умозаключений, дорогая Фрэн. – Итворд поставил свой стаканчик рядом на ступеньку веранды и упёрся подбородок себе в ладони рук, которые положил себе на колени, напоминая своим видом героя книг Марка Твена. – До тебя здесь было столько народу из Третьей реальности! Местные здесь уж привыкли к гостям из других реальностей, особенно из Пандоры! И поверь мне, дорогая, ты - не самый диковинный гость здешних мест. ― Палонтрас сказал, что ты здесь кто-то вроде героя. Скелет разразился таким смехом, от которого у любого пойдут мурашки по коже, не говоря уже и о хрупкой потерянной девочке и её таком же потерянном коте. ― Как думаешь, чисто гипотетически, - Итворд успокоился, почёсывая левый бок и пытаясь отдышаться от смеха, - допустим, что Эсхил каким-то образом попадается на глаза Джозефу Пулитцеру. Как думаешь, досталась бы его премия и восславляла бы ваша пресса деятеля былых лет? Я так не думаю. Цветы, конфеты, спасибо и до свидания, вы не актуальны. Так и здесь, но жители Иверсты относятся ко мне скорее как к престарелому учителю младших классов. Ты хоть помнишь, как звали у вас учительницу? Фрэн отрицательно покачала головой, растерянно бегая глазами по близлежащим предметам от накатившего чувства стыда, на что Итворд показательно развёл руками, прикрыв глаза, констатируя факт. Вновь между ними повисло неловкое молчание, и каждый ушёл в свои мысли, блуждая взглядом то по разноцветной кладке дорог, то по циферблату часов времён года, то по разбросанным повсюду кварцевым статуям и кристаллам. Итворд вновь потянулся к напитку и заметил заинтересованный взгляд на этом стакане своей собеседницы. Он, добродушно кивнув, протянул ей напиток, и Фрэн не осталось ничего сделать, кроме как принять из его костлявой руки запотевший стакан из матового стекла. Девушка сначала понюхала содержимое: мелиса, тимьян и апельсин проникли в нос, будоража обоняние. Она немного отхлебнула напитка через трубочку, но этого оказалось мало. Это был холодный чай с соком – очень освежающе и вкусно. Примеру хозяйки решил последовать и Мистер Полночь, прыгнувший к фонтанчику, распугав тем самым местных птиц-бабочек, и утопивший в прохладной текучей воде свой розовый носик. Фрэн облегчённо выдохнула, ощутив прохладу внутри себя, и протянула Итворду стакан. ― Допивай. – Скелет добродушно кивнул, наблюдая за своей собеседницей. Удивительно, и как ему только удавалось быть в одно и то же время таким жутким и таким милым. Хотя внутри каждого из нас находится такая же груда костей, но не у каждого же живого существа механическое сердце бьётся в груди. “Бедный Итворд” - подумала Фрэн, гуляя взглядом по улочкам площади. ― Люблю летнее время! – Выпалил тот, подставляя вытянутую лицевую часть черепа под лучи солнца. – Чувствую себя переполненным энергией! Летом можно легко потерять счёт времени в порыве вдохновения, и почему-то это происходит только по вечерам. ― Видимо, после того как отходит жара, мозги снова собираются в кучку? – Хихикнула Фрэн, держа обеими руками уже пустой стакан со льдом. – А почему бы не переключать время на более прохладное этими часами? Девушка указала на огромный цветной циферблат. ― Дельная мысль, если ты не боишься каждый день испытывать головные боли от перепадов давления. Иногда случается такое, что телепортируешься из тотальной засухи в самый разгар ливня, и вот тут-то и начинается! Между ними вновь повисла неловкая пауза, похожая на то, как ломается игла в проигрывателе – в самый неподходящий момент, когда вроде бы должен быть любимый момент этой песни, как вдруг случается это. Их взгляды вновь начали блуждать по усыпанной тенями площади. Их слух улавливал шум жизни веранды за их спинами, звон посуды и смеха, шёпот секретов, гул пылких бесед. Но и по ту сторону витрины кафе было людно, и, конечно, там были свои маленькие трагедии вместе с комедиями: каждый раз, когда открывалась дверь, вместе со звоном колокольчика можно было услышать, как в ропот меж столиков и высоких стульев вклинивается пианино. Фрэн с Итвордом почувствовали себя призраками или теми самыми кварцевыми статуями валоков, безмолвно застывших в своих медитациях – невидимые для всех, но видящие всё. ― Но иногда этого не чувствуешь, находясь взаперти внутри летающей консервной банки. – Вдруг прервал их молчание Итворд, облокотившись на поставленные назад руки. ― А где ты оставил свой летательный аппарат, кстати? ― В весеннем времени. Местные решили мне помочь с отладкой автопилота и убрать беспорядок на кухне. – Итворд хитро сощурился, увидев то, как Фрэн смутилась от упоминания не случившегося сюрприза. – Это мог быть очень вкусный пирог… ― Если хочешь, то могу повторить! – Девушка, наконец, взяла себя в руки. – Я имею в виду пирог, а не беспорядок, хотя это будет зависеть от вашего поведения! Она игриво вздёрнула густые брови, спрятав ухмылку за пальцами ладони, на которой покоился её подбородок, так что Итворд мог видеть лишь сощурившиеся глаза, показавшиеся ему совсем-совсем голубыми, как чистейшая морская вода. И вдруг в ропот и игру на пианино, такие далекие и вместе с тем такие отчетливые, ворвались иные звуки: раздался громкий детский смех, какое-то мельтешение и топот десятков ног по мощёной гладкими камнями дороге, заглушившие всё, что только могло уловить ухо. Шум доносился из одного из проулков: видимо, приближалась толпа. Её ещё не видно было за поворотом, но гул её становился всё громче. Фрэн перевела взгляд на тот самый угол, и из-за него, переваливаясь с ноги на ногу, проковылял огромный корнеплод, напоминающий батат, он держал в руке верёвку, противоположный конец которой тянулся за углом, а вслед за бататом из-за угла попарно начала расти пёстрая толпа маленьких иверсианцев. Они пели незатейливую детскую песенку: Серая птица с ветром резвится, Белая птица играет с дождём, Ель улыбается день за днём: Как хорошо, что смогли подружиться Серая птица, белая птица С елью и ветром и теплым дождём! Сколько энергии и сколько возможностей в этом возрасте, какие только фантастические образы, то смутные, то ослепительные, не волнуют воображение. Как среди прочего вздора в детской голове может умещаться пополняющаяся с каждым днём библиотека знаний об окружающем мире. Дети во главе со своим учителем спокойно прошли строем мимо, даже не обращая внимания на окружающих, галдя меж собой. ― Это школа? – Фрэн проводила взглядом идущих в парах детей. ― Это школа – Положительно кивнул Итворд. ― Летом? ― А почему бы и нет. – Скелет пожал плечами, - Для существ Иверсты вполне себе нормально чему-то учиться круглый год, в течение всей жизни. Особенно детям. “Школа” - девушка призадумалась, чуть наклонившись вперёд, пытаясь усмотреть, в какие дворы зашли дети. В памяти всплывали моменты учёбы в начальной школе, смутные, туманные, будто прошлого вовсе не было, невозможно было вспомнить не то чтобы фамилий, в голове не всплывали даже лица, будто Фрэн уже родилась десятилетней девочкой с уже имевшимся набором знаний, стоявшей на пороге психиатрической лечебницы с чемоданом за спиной и чёрным котом в руках. Фрэн и спрыгнувший с фонтана мистер Полночь переглянулись, и словно телепатически они транслировали: “Надо пойти к ним”. Тут девушка засуетилась, пытаясь придумать оправдание тому, что она хочет сбежать от общества Итворда, променяв его на ватагу совсем зелёных, в прямом смысле, иверсианцев. ― Хочешь посмотреть, как устроена школа тут? – Мертвец спокойно встал со ступеней, захватив пустой стакан, в котором уже успел растаять лёд. ― Д-да… - Помялась Фрэн, прижимая руки к груди и не давая покоя пальцам, – Мне очень интересно сравнить, что было у меня и что есть у них. Итворд чуть наклонился к девушке и подал ей руку, чтобы она смогла встать с насиженного места, как истинный джентльмен. ― Я всегда любил в тебе любопытство, Фрэн, и неумолимую жажду к познанию нового! – Скелет вежливо поклонился и поднёс белёсую ладонь к своим зубам, коснувшись ими гладкой шелковистой кожи тыльной стороны её кисти. – Я буду ждать того момента, когда ты вновь испечёшь пирог и разделишь его вместе со мною, попивая чай! Итворд ласково посмотрел на Фрэн, которая сделала книксен, поправив юбку платья, скрывая лёгкое смущение, подкатывающее к щекам и заставляющее розам цвести на них. ― До свидания, Итворд! ― Всего доброго, друг мой. – Он неспешно повернулся к стеклянным дверям кафе. ― Вперёд, котик! Фрэн и мистер Полночь суетливо зашагали в проулки площади, боясь потерять из виду класс маленьких иверсианцев. ― Тебе не показалось странным... – Начал кот, стараясь далеко не отбегать от хозяйки. ― Что именно, котик? – Мисс Боу-Дагенхарт вытягивала шею, проверяя, не отстали ли они строя. – Здесь всё странное, включая нас. Котик немного опешил, вытаращив глаза на девушку, и решил помолчать, продолжая думать о том, что Итворд будто прочитал их мысли. Ему стало не по себе. ― Давай я тебя лучше на руки возьму – я не хочу потерять тебя в этой толпе. Фрэн быстро схватила котика под живот и грудь, тот моментально сгруппировался и обхватил лапками плечо хозяйской руки, ощутив её тепло и забыв о своих подозрительных мыслях. Сейчас ему больше всего хотелось, чтобы эта рука, качающая его, никогда не отпускала из своих объятий, и это вылилось в еле слышную мурлыкающую руладу. Прекрасные грёзы мистера Полночь разорвало громкое, но дружелюбное “По местам!”, после которого его аккуратно поставили на тёплую землю… не такую тёплую, как руки любимой Фрэн. Это был небольшой дворик, расположившийся в тени лоз девичьего винограда, змеившегося по каменным колоннам вверх к деревянным балкам, формируя тем самым изящный потолок, листва его в некоторых местах уже начала зажигаться бурым цветом. В центре этого дворика сидела, как оказалось, учительница, а подле неё полукругом расселись её ученики, сидевшие на резных табуретках, окружённые особым маленьким мирком свободы дружбы, мирком беззаботного и уединённого размышления о том мире, что побольше и его устройстве. Учительница спрашивала своих подопечных, что им понравилось в том месте, где они только что были, и дети по очереди делились своими впечатлениями: судя по их словам, наставница водила их в кондитерский магазин, где дети выбрали себе по одной приглянувшейся сладости и наблюдали за тем, как их готовят. Это было так занимательно слушать, особенно те названия, которых ранее Фрэн не слышала. Она пыталась запоминать каждое слово, но оно сразу же вытеснялось из памяти новым. ― Молодцы, ребята! Вы же хорошо отдохнули? – Говорящий корнеплод похлопал в ладоши, призывая детей умерить свой пыл, оставленный впечатлениями от небольшого приключения. ― Да, учитель! – Откликнулись дети, постепенно затихая на своих местах. ― Тогда давайте продолжим изучать алфавит! Кто помнит, на какой букве мы остановились? ― Ко! – Хором воскликнула детвора. ― Отлично, дети! – Учитель написала мелом на деревянной дощечке, которую она держала на коленях, знак, похожий на перевёрнутую букву “U”. И маленькие иверсианцы начали по очереди выкрикивать слова, начинающиеся на написанную их патроном букву, однако в понимании Фрэн все они начинались отнюдь не на неё. Котрэм, грызун, знания, король, холод, вешалка, краски, камала, соревнование, Столица, покрывало, плащ… Они перечисляли очень долго, а Фрэн смотрела на это, продолжая тщетно пытаться запоминать слова, которые произносили эти дети, и прибилась к каменной стене под аркой входа, на дугу которой заходили непокорные лозы, расставляя во все стороны свои маленькие листья. ― Надо же, дети! Вы только гляньте! К нам пожаловал хранитель Ключа! – Учительница заметила Фрэн, внимательно наблюдавшую за ходом урока, и широко улыбнулась, указывая на неё ветвистой рукой, покрытой клубнями, как бородавками. - Давайте поприветствуем нашего гостя! ― Здравствуйте! - Радостно загомонили дети, разглядывая девушку, готовые ринуться со своих мест. ― Извините! – Девушка поспешила ретироваться, прячась за стойкой. – Я не хотела прерывать урок! ― Ни в коем случае, дорогая! – Широко улыбнулась учительница и встала со своей скамейки, положив на неё дощечку для письма. Иверсианка забавно заковыляла на ногах разной длины меж детей, заинтересованно рассматривавших Фрэн. Девушка увидела на месте маленьких иверсианцев девочек-пятиклассниц с их коллективным сознанием и такими одинаковыми повадками, ходящие стайкой куда бы то ни было. ― Меня зовут мадам Лорна. Я могу быть вам полезной? – Учительница учтиво поклонилась. ― Да… думаю, что можете. – Фрэн сжала губы и неуверенно глянула на котика, который вопрошающе смотрела на представившуюся учительницу, положив лапку своей хозяйке на туфлю, как бы поддерживая её. - Понимаете, моя просьба может прозвучать очень глупо и смешно… ― Если вы хотите учиться с нами, то никто вас здесь не осудит. – Тут же перебила девушку мадам Лорна, всплеснув руками и твёрдо посмотрев гостье урока в глаза. - Здесь наоборот поощряется стремление к знаниям, не важно, к каким и в каком возрасте. Словно скала превратилась в пепел и развеялась по ветру, уплывая в дальние дали на вершину горы Котрэм. Фрэн могла вновь почувствовать, как мир меняется, как она готова разогнаться до скорости света, оставляя за собой лишь огненный свет, как пуля, как выброшенный снаряд. Это было похоже на глоток свежего воздуха, на выход из леса, на оттепель после зимы, на рассвет после долгой ночи. ― Хочу. Очень хочу! – Выпалила девушка, выдохнув и прижав узкие ладони на тонких запястьях к груди, будто взмолившись перед иверсианской учительницей. Фрэн бормотала все уместные вежливые вещи, дабы скрыть своё волнение и до сих пор терзающий её стыд, но мысли её утешающе вторили сказанным учительницей словам, заставив сделать шаг на территорию этого Эпикурова сада и занять место позади всех детей на крошечном деревянном табурете, скромно улыбаясь озиравшимся в её сторону детям. В детских взглядах читалась заинтересованность. Ни грамма презрение и насмешки. Удивительно, как будучи такими маленькими и совсем юными, они были в то же время настолько мудрыми и всепонимающими.

***

Благодаря азам, данным девушке Палонтрасом ещё на летающем корабле, Фрэн начала с небывалой лёгкостью учить письменный язык Иверсты, или как его ещё называли здесь: “язык всего”. Она внимательно смотрела, как выводит рука учителя на доске линии, из которых складывались буквы, а из букв слова, правила чтения которых девушка вместе со своими юными одноклассниками изучала до четырёх часов дня, после чего пулей бежала вместе с мистером Полночь к замку, где сразу мчалась в библиотеку, где отрабатывала полученные навыки письма на широких листах пергамента, которые можно было взять на громоздкой полке у входа в библиотеку рядом со столом иверсианца, который следил за порядком в этой обители знаний, уставленной книгами, которые брали читать с собой другие обитатели Второй реальности. Поначалу Фрэн не знала куда себя деть в полной посетителей библиотеке. Девушка пыталась устроиться на ступеньках, положив под листы пергамента книгу пошире да потоньше, чтобы на ней могла уместиться рука, и было удобнее писать, потом она пыталась устроиться под полками, у перил второго этажа, за общим длинным читательским столом, в кресле под лампой, просто на полу. Прошедшие так три дня её самообучения иверсианской письменности начали давать свои результаты: на месте неизвестных иероглифов Фрэн начала видеть осмысленные предложения, а спина ныла от неудобных положений, которые приходилось занимать время от времени, и давить на множественные корешки её спинного мозга. Но мучения её спины окончились в тот момент, когда в книжном лабиринте Фрэн нашла в закутке своё место. “Оно идеально!” То был небольшой круглый столик под крохотным окошком в фигурной раме, в свете которого под правильным углом можно было увидеть, как в воздухе витает золотистая пыль древних томов. Рядом со столиком в уголке стояло два стула, которые Фрэн и мистер Полночь любовно присвоили себе, поставив все таким образом, чтобы лучи зимнего солнца падали на изящные тексты книг и выводимые девичьей рукой письмена, заполняя пером стопки листов пергамента до тех пор, пока те не становились чёрными из-за её мелкого почерка. Иногда мисс Боу пыталась переводить на иверсианский язык свои любимые стихи, которые вписывала в уголочке пергамента по памяти, в противоположном набрасывала перевод, иногда с несколькими разными вариантами, а в центре листа красиво и размашисто записывала получившийся финальный перевод. Хоть Фрэн и не успела провести над письмом так много времени, однако на круглом столике в светлом закутке меж книжных шкафов успели вырасти высокие бумажные горы, которые могли вот-вот упасть, но каким-то чудом держали равновесие, уложенные с краю столика. Пока однажды утром исписанные листы не рухнули на пол с шелестом, прямо как морские волны, распластавшись по полу на несколько метров от рабочего места Фрэн. “Проклятье!” - выругалась девушка, когда это случилась, и поспешила собрать измученный её рукой пергамент, пока никто её не увидел и не сделал замечание. Девушка скрипнула ножками стула, из-за чего мерзкий резкий звук полоснул по матовой тишине библиотеки, разбудив мистера Полночь, сладко дремавшего на стуле, отдыхавшего от ловли пыльных блёсток или моли, пообедавшей страницами старинных томов. Мисс Боу присела на корточки, поправив юбку, и быстро принялась собирать разбросанные по пыльному шершавому полу читального зала листы, стараясь управиться как можно быстрее. И тут она услышала над собой знакомый и такой приятный для её ушей голос: "Ты не хмурься, мрак ночной! Полночь, сжалься надо мной: Подними свою луну, Лишь ресницы я сомкну!" ― Палонтрас!