«Этот город наверняка строился не по плану, а просто рос»
С каждым шагом Фрэн казалось, что ей всё труднее идти, особенно подходя к подножию горы, где уже была выстроена сцена. Она красиво вписывалась в окружение маленьких храмов, похожих одновременно на восточные пагоды и древнегреческие руины, и раскиданные кварцевые камни, в которых угадывались полуразрушенные статуи, светившиеся изнутри, подобно лампочкам. Сцена так напоминала девушке украшенную лентами и цветами шляпку, так и хотелось на неё взобраться и спеть что-нибудь красивое, но тут откуда-то справа послышался красивый голос, похожий на то, как звенит хрусталь от удара по нему ложечкой: Солнце взошло, И в мире светло. Чист небосвод. Звон с вышины Славит приход Новой весны. Фрэн обернулась и увидела ту самую иву, мадам Саликс. Шла она важно вышагивая и держа в руках большую медную чашу, в которой блестело что-то, похожее на мёд. И тут Фрэн вспомнила, что эта ива – плакальщица, а в чаше наверняка был её сок, вытекший из глаз. В чаще лесной Радостный гам Вторит весной Колоколам. Ива шла из одного храма в другой, будто выполняла важный ритуал. Сейчас она не казалась Фрэн такой истеричной, какой предстала перед ней в швейной лавке, наоборот – сосредоточенной и выдержанной. Прямо как леди, которыми учили их быть в частной школе имени святой Берты. А мы, детвора, Чуть свет на ногах. Играем с утра На вешних лугах, И вторит нам эхо Раскатами смеха. Фрэн, заворожённая пением плакальщицы остановилась и медленно обернулась к источнику пения, как ребёнок в сказке, пленённый музыкой флейты крысолова. — Фрэн? – Мистер Полночь повернулся к хозяйке, заметив, что девушка больше не идёт за ним. Мисс Боу-Дагенхарт была готова свернуть со своего пути и пойти вслед за поющей ивой, но тут ей на край юбки прыгнул кот и резво забрался по ткани, больно вонзая в кожу острые коготки. — Фрэн! – Возопил мистер Полночь на ухо, ещё сильнее вцепившись когтями в кожу хрупких плеч, заставив девушку запищать от боли. — Мистер Полночь! Прекрати! — Идём быстрее! – Назойливо тыча носом в щёку рычал кот. – Пока жара не началась! — Но мы же можем поменять время года, котик.- Фрэн машинально повернулась в сторону часов в центре площади, но не могла разглядеть, сколько показывало самое большое табло. Она обидчиво выпятила нижнюю губу, нахмурив брови. — Я знаю. – Мистер Полночь вновь ткнул её влажным розовым носом в щеку. - Но мне бы хотелось вернуться до обеда. — Да… - Фрэн вновь повернулась в сторону череды белоснежных храмов с развевающимися юбочками крыш, где ранее слышала пение, но теперь там было тихо. И только колокольчики на концах кровли звенели от легкого прикосновения ветра. — Тогда вперёд, друг мой! – Котик резво прыгнул с плеча на брусчатку, редевшую, чем выше они поднимались по горе, проходя мимо пока пустующих сцены и столов со столбами. Выше их встретило поле ярких цветов имбиря, среди которых ходили иверсианцы с корзинками и маленькими лопатками, выкапывая золотистые корешки, которые после должны были отправиться в чей-то чай или блюдо, или же быть съеденными с лимонным соком, добро залитые мёдом.«Лучшее лекарство от простуды. Да, сэр!»
Фрэн тем временем думала, поднимаясь по склону вслед за мистером Полночь, то и дело поворачивающимся к своей дорогой хозяйке, удостовериться, что ничто больше не заняло внимание девушки, которая в силу своего любопытства, сравнимого с любопытством трёхлетнего ребёнка, могла тут же сорваться и начать узнавать, что же это такое. Она думала, что этот Великий Волшебник похож на тех людей в её реальности, называемых социофобами… или же он похож на тех монахов из гор Азии, дающих обет молчания и сутками занимающихся медитацией. По-прежнему они шли параллельно реке, которая сузилась до размеров ручейка, около которого росли кусты с огненно-красными ягодами.«Как может такая широкая река брать начало от такой узкой речушки?»
Фрэн меж тем впала в тревожную задумчивость, и время от времени слышала, как эхом доносится снизу песня плакальщицы: Розы цветут, Где росли только тернии, И над степным пустырем Поют медоносные пчелы. Так над бездной тропа расцвела, И река и ручей На скалу, и на камень могильный, И на белые груды костей Влажной, красной земли нанесли. Казалось, что мадам Саликс внизу пела гекзаметры, как рапсоды под шум волн мирового океана, над которым возвышалась гора, когда набегала и отступала волна. Долгий и длинный тон, еле слышный из-за стоявшей на его пути вершины. Там раздавался шум вечности. Там раздавалась музыка вселенной, играющая роль шаманизма, доводящая до катарсиса. С помощью этой музыки и ритма волн нетрудно войти в транс. Тогда слова приобретают совсем иной смысл. Наверное, поэтому Великий Волшебник и жил здесь, потому что только на вершине горы было лучше всего слышно эту музыку. — Странно. – Тяжело дыша и вытирая пот со лба, Фрэн остановилась, полная недоумения, рассматривая вершину горы, густо поросшую жёстким кустарником.. — Что такое? – Мистер Полночь навострил уши. — Я ничего не вижу. Ни домика, ни пещеры, в которых можно было жить. — Нам говорили, что он живёт в зимнем времени. – Котик засеменил к ноге хозяйки. – Дорогая, ты не могла бы воспользоваться переключателем и поменять время года? — Могла! – Фрэн быстро открыла подаренную Палонтрасом сумку, доставая оттуда часы с цветным табло. — Только постой! – Кот опёрся передними лапами о ногу Фрэн, пристав на задние. – Надень кофту. Может быть холодно. — Я и собиралась, котик. – Усмехнулась мисс Боу-Дагенхарт и вытянула сложенную кофту, вытряхивая её. Как только девушка накинула на плечи нежно-голубую кофту, она повернуло колёсико на зимнее время и щёлкнула кнопочкой. Тогда дыхание зимы обдало её тёплое лицо, наградив его румянцем, а голые конечности зябкостью и гусиной кожей. — Ох! – Выдохнула клубы пара Фрэн, спрятав руки в подмышки. — Ты готова подняться туда? – Котик посмотрел на открывшуюся пещеру на вершине горы Котрэм, потом оглянулся к своей хозяйке, которая неуверенно сжималась от резкой смены температур. — Честно говоря, мне кажется, что если мы не дойдём до вершины, то утро будет проведённым насмарку. Фрэн ступила по снегу, и тот попал ей в туфельку, холодно уколов кожу, и девушка быстро и высоко поднимая ноги из последних сил побежала к входу в пещеру, а вслед за ней туда вбежал и кот, отряхиваясь от прилипших к шерстке снежинок. — Котик. – Мисс Боу-Дагенхарт сдерживала смех, уткнувшись губами в рукав, увидев то, что вся мордашка мистера Полночь украсилась снежной бородой и бровками. Она присела перед ним и отряхнула любимца, поглаживая его по гладкой блестящей шёрстке тёплыми руками, в ответ на что мистер Полночь громко замурчал и стал бодать её в ладошку. — Так это тут живет Великий Волшебник? — Определённо. – Мурлыкнул котик, заинтересованно рассматривая убранство пещеры. Она чем-то напоминала убранство главной палубы летательного аппарата Итворда – такая же захламлённая, напоминающая чердак, куда складывают всё то, что может быть не нужно, но выкидывать очень жалко. Веники сухих трав, колбы с цветными жидкостями, химическая посуда, туго набитые бязевые мешки с мешочками, подписанные иверсианским – и всё это богатство тесно уживалось друг с другом в расписных стенах, освещённое сотнями свечек, воск которых, оплавившись, напоминал сосульки. И среди всего этого недооценённого богатства в небольшом кресле под стенкой сидело ногастое дерево, попыхивая из трубки с длинным мундштуком. Конечно, пещера эта полнилась самыми разными запахами, но Фрэн узнала в дыме запах опия.«Похоже, что наркотики здесь куда распространённее обычного табака»
Фрэн сморщилась, разглядывая хозяина пещеры, мирно положившего сучковатые лапы на подставку, на которой так же дымил свежеприготовленный чай. Этот иверсианец выглядел для неё каким-то утомлённым с этими наросшими под глазами трутовиками, похожими на мешки под глазами, а ещё пушистым с этими свисающими с его тела ворсинами травы. Он был стар. Казалось, что когда он дышал, то с него сыпалась мелкая пыль, как из сырого бревна, изъеденного личинками. — Здравствуйте? – Девушка подошла к иверсианцу вглубь пещеры, где было теплее, но ответа не последовало. – Здравствуйте. – Опять тишина. Громоздкое старое дерево продолжало медитативно раскуривать трубку, закрыв глаза в лёгком опьянении. — Здравствуйте! – Присоединился мистер Полночь и крикнул так, что в ушах зазвенело. — Котик! – Возмущённо посмотрела на любимца Фрэн. И тут двое услышали, как заскрипела древесина. Иверсианец нехотя открыл глаза, даже не удивившись своим шумным диковинным посетителям. — Ах, это ты. – Зевнул он, почесав грудь, из-за чего во все стороны полетела сырая древесная пыль. — Здравствуйте! Вы Великий Волшебник? — У людей и котов такая удивительно короткая память. – Иверсианец усмехнулся и затянулся так глубоко, что дым пошёл даже через мелкие трещины в его теле. – Ну а если так, то да. Я – Великий Волшебник. К вашим услугам. Он склонил голову, приветствуя Фрэн и мистера Полночь, в ответ на что девушка сделала неглубокий реверанс. — Великий Волшебник, сэр, я пришла к вам по кое-какому вопросу. – Мисс Боу-Дагенхарт полезла рукой в сумочку и достала оттуда платочек с вышитой на ней звездой, заключённой в круг. Она посмотрела на него и вспомнила в звезде очертания Столицы, заключённой в хоровод дюжины островов. — Я слушаю, только будь внимательна. Не столько важен правильный ответ, сколько правильно поставленный вопрос. И тут Фрэн вздрогнула, сжав в руках платочек и смотря перед собой, думая, как можно связать то, что уже было с тем, что ещё неизвестно. Мистер Полночь заинтересовался таким поведением своей хозяйки, обеспокоенно смотря на неё снизу вверх. — Фрэн? — Звезда… Она на этом знаке, Столица в виде пятиконечной звезды… - Начала думать она, водя большим пальцем по вышивке. Великий Волшебник довольно ухмыльнулся, взяв с чайного блюдца чашку и положив на её место трубку, после чего встал и заковылял к столу с химической посудой и разнообразными записями. — Фрэн? — Я… я не знаю, что спросить. Всё перемешалось в моей голове. Возможно, у тебя получится правильно задать вопрос? — Задавай так, как есть! – Кот тряхнул головой. — Великий Волшебник, сэр! — Слушаю? – Иверсианец неловко повернулся, отхлебнув немного горячего напитка из чашки. — Это звезда. В виде неё Столица и она вышита здесь, - девушка показала Волшебнику платок. – Между ними может быть какая-то связь? — Может. Я бы сказал, что самая прямая связь. – Великий Волшебник кивнул с довольной улыбкой и поставил чашку на столик, протягивая руку Фрэн, чтобы взять платочек. — А вы могли бы рассказать об этом поподробнее? — Все пять реальностей существуют с незапяматных времён. – Иверсианец рассмотрел поближе вышивку на платке и протянул его Фрэн для обозрения. – А ведь когда-то было время, когда времени не было. Но с того самого момента, как время начало существовать, образуя собой слои переменных, все они наслаивались друг на друга, образуя реальности, которых насчитывается пять, как лучей у звезды. И все они равномерно расположены по времени. Так. Но реальности не могут существовать обособленно друг от друга. Между ними должен быть канал обмена информацией и энергией для сохранения масс. Ты же ведь знаешь, по какому принципу дует ветер? Фрэн кивнула, а Великий Волшебник водил шершавым пальцем по вышивке, указывая на концы звезды, и иногда задевал нитки в ней. — В своих путешествиях я замечал, как по-разному трактуют люди этот символ. Порою их значения были диаметрально противоположными, но сводились к одному – к единству. К обозначению идеала. Иверста – совокупность идеального, поэтому и Столица в виде звезды. Вот только Иверста как раз располагается на одном из концов звезды. — Это то, что означает этот символ – единство? — Единство пяти реальностей. Соединение их Ультра-вселенной, чтобы всё жило и менялось. – Великий Волшебник отдал платочек девушке и мягко похлопал её по ладошке. – Это вся наша жизнь. — Удивительно. — Так и есть. – Кивнул головой иверсианец, и из его травы на теле вылетела моль. – Мир полнится магией, дитя. Будь любознательна и будешь удивляться обычным вещам, как магии. Фрэн смотрела на пентаграмму, сжимая в руках кусочек ткани, как заворожённая.«И всё же кому могло это принадлежать? Тому, кто может путешествовать меж реальностей. Итворд. Именно он»
— А почему у вас всё великое? Великий Валок, Великий Волшебник, Удивительный танцор… - Этот вопрос у неё буквально взялся из ниоткуда. — Потому что недооценивание ведёт к обесцениванию вложенного в дело труда, влияния иногда простых вещей и наши души. Это всё ведёт к упадку как в плане материальном, так и нравственном.«Только Итворда они так не называют, хотя он в несколько крат удивительнее них»
— Вот как. Правда звучит это немного странно. — Потому что тебе не привычно всё это через себя пропускать. Ты была взрощена в другом мире, где пассионарность явление редкое. — Что, простите? — Мы, иверсианцы, едва ли годимся для других мест. Нам нет нужды бороться за своё существование. Ты пришла из другой реальности, но здесь, в Иверсте, нет чужаков. Нет того, кто бы ушёл отсюда с пустыми руками. Конечно, мы все необычные. Мы все особенные: уникальные, удивительные, великие, только каждый по-своему и в чём-то своём. Мы говорим, что хотим, и делаем, что хотим, и поступаем так с тех пор, как появились на свет – это наша культура - игра. В игре мы познаём мир, примеряя на себя маски, ища всё, что нам интересно, как настоящие Искатели. В Иверсте нет настоящего короля – мы все правители этого чудесного королевства и вершим в нём свои славные порядки, и заметь, дитя, здесь и не пахнет анархией. Нас объединяет наша культура, наша история, наша память. И именно в этом мы и являем собой своё величие. Казалось бы, кто может быть проще, наивнее и мудрее этого трухлявого пня, посмеивающегося над малообразованностью какой-то девчонки и какого-то кота, которые, услышав все эти речи, были ошеломлены, и их мозги стали похожими на вчерашнюю говядину в лавке мясника. Но если призадуматься, то какое дело они творили, к чему пытались приобщиться – познание новой, более светлой жизни вместе с этими удивительными существами. Такую вершину они решили покорить, но пока им далась только Котрэм. Фрэн аккуратно распрямила спину и улыбнулась мистеру Полночь, потому что ей не хотелось, чтобы тот подумал, что девушка сдрейфила, столкнувшись с трудностью понимания жителей Иверсты. Пусть она и знала, что они говорят, но совершенно не могла представить, о чём они могли говорить. Где бы она ни была, что бы она ни делала, сколько бы новых проблем она ни нажила, Фрэн всегда будет любить мистера Полночь, потому что ни в одной реальности нет больше такого любимого и такого лучшего котика.