«Я уже как-то писал, на основе собственного опыта, что неожиданному перемещению в другой мир радуются только законченные идиоты, не попавшие в сумасшедший дом лишь по небрежности отечественной медицины» © Андрей Белянин «Посрамитель шайтана»
Утреннюю тишину Дома нарушил дробный стук шагов, грохот распахнутой с ноги двери, визг и ругательства. Продолжалась эта какофония уже минут пятнадцать, и казалось, конца этому не будет. Но конец приближался, и Йана это чувствовала как никто другой. Она неслась по коридору, который как все никак не кончался. Километров пять уже отмотала, не меньше. Этому Дому не было никакого дела до законов физики и пространства, он творил что хотел. «Да когда же кончатся эти чертовы стены?!» — затравленно думала Йана под грохот собственной крови в ушах. Нужно было прорваться на первый этаж в гостиную — в этих коридорах шансов у нее нет. Ноги болели, мышцы выли, в боку не то что кололо — рвало и жгло. Тело настойчиво требовало прекратить эту пытку и смириться с неизбежным, а мозг настаивал на том, что очень хочет жить. И Йана продолжала нестись вперед. А скорая и такая нежеланная смерть с рычанием и матюгами бежала следом, целеустремленная и неумолимая, как подкупленное правосудие. Йана чувствовала, что гонка подходит к концу, по тому, как стали тяжелеть ноги. Она всегда считала, что находиться в хорошей физической форме. Как выяснилось — смотря, с чем сравнивать. Легкие горели, сердце уже готово было взорваться, перед глазами скакали черно-красные пятна. Словно почуяв, что жертва на грани собственных сил, преследователь расхохотался. Как ни странно, этот звук подстегнул Йану — откуда-то еще взялась еще прыть. А за следующим поворотом коридора оказался тупик. Йана не завыла лишь потому, что воздуха на это не хватало. Но по инерции пробежав еще несколько шагов, она поняла, что это не тупик — в стене есть дверь, просто она выкрашена той же серой краской. Двери в этой части Дома — весьма опасны. И очень не рекомендуется вот так с разбегу, бездумно в них заскакивать. Йана даже не задумалась. Вход в Преисподнюю сейчас был предпочтительнее того, кто несся следом, отбивая мягкую дробь подошвами кед. Йана влетела в комнату, на скорости ударившись в дверь, и успела захлопнуть ее прямо перед носом преследователя. Задвижка на двери тоже нашлась. Раздался разочарованный вой. Потом скрежет железа о дерево, и дверное полотно оказалось пробито ножом. Острие замерло в сантиметре от Йаниного носа. Девушка попятилась: — Деревяшку — кухонным ножом, — потрясенно выдохнула она. — Ну силен, зараза… Лезвие задергалось, и уползло обратно. В пробитой щели возник светлый глаз с черной точкой зрачка, и злобно уставился на Йану. — Все равно, не уйдешь! — глухо донеслось из-за двери. — Я тебя выпотрошу! — Не… не сегодня… дружище, — задыхаясь, ответила Йана. С легкой завистью отмечая, что этот псих почти не запыхался. — Не сегодня… В дверь со злостью саданули кулаком. Но Йана уже не обращала внимания. Она огляделась. Ну, что сказать? Повезло. Ни пыточных приспособлений, развешанных по стенам, ни полуразложившегося зомби, мечтающего добраться до свеженькой человеческой плоти, ни, даже, банального портала в какой-нибудь гипотетический ад. Средних размеров комната без окон, освещенная тусклой лампочкой, свисающей с потолка на шнуре. Штабеля пыльных коробок, какие-то доски в углу, старое тряпье, пара сломанных швабр. И королем всего этого хаоса — безголовый портняжный манекен на стойке. Кладовка. Самая обычная кладовка для старого барахла. Но Йана знала, что лучше держаться от этого подальше. Может так статься, что «барахлу» станет интересно, кто это влез на его территорию без спроса. Такой уж это Дом. Йана села на пол, прислонившись спиной к стенке, возле двери, чувствуя, как гудят ноги, а дыхание постепенно выравнивается. Она прикрыла глаза. Лицо горело от прилитой крови, кожу щипал пот, под одеждой тоже все взмокло, и свитер неприятно лип к телу. — Привет, — девушка вздрогнула и открыла глаза. Перед ней, трогательно прижимая к груди потрепанного плюшевого медвежонка, стояла малышка лет восьми. Кругленькое личико под копной волнистых каштаново-рыжеватых волос, зеленые глаза в пол лица, вздернутый носик, улыбчивый рот. А еще потеки запекшейся крови из-под густой челки, порванное и выпачканное в земле розовое платье, содранные коленки, серые следы грязи на нежной коже. — Привет, Салли, — Йана улыбнулась призраку. — Ты что здесь делаешь в такую рань? — Я услышала, как вы с Джеффом играете, — девочка лукаво прищурилась. — Я хотела посмотреть. — Да уж, — пробормотала Йана, — играем… — В догонялки? — Как видишь, уже в прятки. — Но Джефф знает, где ты спряталась. — Главное, что он не может меня отсюда достать. Салли тоненько хихикнула. Большую часть времени призрак вела себя, как и полагается маленькой девочке. Звонко смеялась, радовалась конфетам или подаркам, периодически звала кого-нибудь из крипи поиграть. И игры у нее были совершенно детские — прятки, салки, мячики, кукольные чаепития. Во время игр с Салли даже исчезали страшные следы ее смерти. Тогда спутать ее с обычным ребенком становилось очень легко. Но время от времени в больших глазах призрака мелькала какая-то тень, их выражение становилось совершенно не детским. Маленькая фигурка девочки окутывалась ореолом холода и отчуждения, приобретая зловещие черты. Тогда становилось ясно, что игривая малышка — просто маска для изломанной и искалеченной сути, в которую превратилась душа девочки. Маленькая жертва взрослой похоти и подлости не могла покинуть мира. Этот странный дом Дом стал ее домом, а крипи стали ее семьей; и дома, в семье ей нравилось быть тем, чем она была когда-то — маленькой девочкой. — Поиграешь со мной? — спросила Салли. Йана вздохнула, но улыбнулась: — Поиграю. Но не сейчас, хорошо? — Когда? — Призрак капризно поджала губки. — Чуть позже. Мне нужно немного отдохнуть. Салли окинула ее подозрительным взглядом: — Обещаешь? — Когда я тебя обманывала?! — Йана возмущенно округлила глаза. Девочка улыбнулась, но строго погрозила Йане пальчиком: — Ну смотри, ты обещала. И малышка беззвучной походкой ушла сквозь дверь. Йана потянулась, напрягая гудящие мышцы, расслабилась, подтянула ноги к груди, обхватила их руками, устроила подбородок на коленях. Тело еще будоражило после недавней гонки, кровь еще шумела, и конечности потряхивало. Нужно было немного переждать. Жизнь — странная штука. Еще каких-то две недели назад Йана и представить не могла, что ее совершено обычное имя «Яна» зазвучит по другому, что она будет удирать по всему Дому КрипиПасты от Джеффа Убийцы, и обещать Салли Олдер поиграть с ней попозже. Совсем недавно Йана впервые переступила порог Черного Дома, но ей уже казалось, что она тут была всегда. Девушка прикрыла глаза, возвращаясь мыслями в тот совсем не давний, но уже такой далекий вечер, когда Безликий Слендер привел перепуганную и совершенно дезориентированную Йану в ее новую жизнь. Ретроспектива — Около двух недель назад. Хохоча как ненормальная и размахивая ножом, Яна взлетала на крыльцо, распахнула дверь, переступила порог. Сделать ей удалось не более пяти шагов. Янка успела разглядеть только широкий коридор, выводящий в большой холл. В следующий миг в Янку врезалось что-то визжащее и очень скоростное. Среагировать она не успела, и, получив увесистый толчок, чувствительно приложилась пятой точкой об пол. Неопознанный визжащий объект на поверку оказался девчонкой — то ли ровесницей, то ли чуть помладше Янки. Последняя удивленно похлопала глазами. Вроде довольно хорошенькая собой девица — треугольное личико с большими карими глазами навивало мысли о анимешках. Но в каком она была виде?! Волосы очень длинные и густые, явно темной масти. Точнее определить было сложно — голова девчонки была залита какой-то сероватой дрянью, жутко липкой даже на вид. Сверху лицо плечи и волосы были обсыпаны чем-то белым, похожим на муку. Но при столкновении немного белого порошка попало на Янку, и там где он осел кожу начало ощутимо жечь. Одета девица была в красную кофточку без рукавов, с черным воротником-стойкой, коротенькую черную юбчонку, с легкомысленными белыми кружавчиками по краю, а стройные ноги украшали длинные плотные чулки в черно-красную полоску. На ногах, разумеется, кеды — красные с черными шнурками. Но кофточка была основательно уделана все той же сероватой дрянью. Юбка изодрана в бахрому, на ноги в чулках и голые руки выглядели так, словно девочка пробиралась через стаю диких кошек. Припорошенное белым лицо выражало непередаваемую смесь обиды, злости и страха. Из огромных глаз текли слезы, промывая темные дорожки в «муке». Впору посочувствовать, но выглядела она так нелепо, что Янка не сдержалась и фыркнула. Мордашка девчонки гневно исказилась, кулачки сжались: — Что думаешь, с тобой по-другому будет? — Что будет? — не поняла Яна. Девчонка ей кого-то напоминала, но она никак не могла поймать мысль. Та вскочила на ноги, но сказать ничего не успела. — Уже уходишь? — Раздался насмешливый голос. Девица обернулась. Из холла в коридор ленивой походкой сытого кота вышел… Смеющийся Джек. Янка, не удержавшись, присвистнула. Арты артами, но видеть зловещего клоуна вживую — это куда более сильные ощущения. Даже не высокий, а скорее длинный, и чуть сутулый. Словно скульптор, лепивший под него заготовку, сделал обычного человека, после чего вытянул получившейся результат до двух с небольшим метров, пожертвовав пропорциями в пользу роста. Белое лицо под копной черных, неровно остриженных прямых волос. Рваная челка при повороте головы прикрывает то один, то другой глаз. Это вкупе с длинным конусным носом, и растянутым в язвительной ухмылке ртом, почему-то делало Джека похожим на нахальную сороку. Широкий воротник из тонких перьев, разделенный на груди широкими складками серого жабо, длинные полосатые рукава, короткие черные штаны, тяжелые тупоносые ботинки. Весь черно-белый, он смотрелся, как картинка из старого кино, вставленная в цветные декорации. — Ты!!! — в бессильной ярости взвизгнула девчонка. — Вы… все!.. Янке показалось, что девица сейчас попытается выцарапать Смеющемуся глаза. — Ну-ну, девочка, — тон Джека сменился с насмешливого на приторно-заботливый. — Почему ты плачешь? Вот, возьми и улыбнись. И он протянул ей леденец на палочке — круглую плюшку в кислотную розово-желтую полоску. Девчонка посмотрела на угощение как на свежедавленного таракана. Издала какой-то нечленораздельный вой, развернулась и бросилась прочь, за дверь. Яна, все еще сидя на полу, проводила девчонку глазами и перевела взгляд на Джека. — И часто у вас такое бывает? — неопределенно спросила она, кивая на дверь. — Случается, — клоун пожал плечами. — Не званых и докучливых гостей никто не любит. Джек окинул Янку выразительным взглядом. Та, наконец, поднялась на ноги, и с видом самого званого гостя уставилась на клоуна. — Да уж, не званые и докучливые — они такие. Как чума — просочатся крысой, потом хрен выгонишь. Но вы, я смотрю, справляетесь. — Справляемся, — Смеющийся Джек, разглядывая Янку уже с любопытством. — Тяжелый вечер? Он кивнул на кровь на Янкиной одежде, и на нож в ее руке. — Насыщенный, — ответила девушка, жадно оглядывая черно-белого крипи. Он был столь же неестественен, сколь реален. Но что-то вдруг словно щелкнуло в сознании Яны — ее взгляд соскользнул с колоритной фигуры клоуна. Она посмотрела в сторону холла — обширное неярко освещенное пространство, по бокам которого параллельно друг другу тянулись две лестницы на второй этаж. Яна пробежала взглядом по ступенькам правой. — Ты здесь откуда? — Из лесу, вестимо, — непроизвольно вспомнила Янка школьную программу. Джек хмыкнул. Девушка не сводила взгляда с лестницы. Янка ощущала непреодолимое желание подняться по ней. Куда? Зачем? Она понятия не имела, но вдруг почувствовала себя запрограммированной куклой, и программа требовала подняться по лестнице. Смеющийся Джек, задумчиво запустил когтистую пятерню в свои черные волосы, основательно взъерошив их, проследил за ее взглядом. — Хочешь осмотреться? — неожиданно спросил он. Янка заставила себя посмотреть на крипи: — А можно? Джек посторонился и махнул рукой в сторону лестниц, жестом опытного искусителя. Улыбался он при этом так, словно там под ковром была вырыта волчья яма с медвежьим капканом на дне. В другое время, девушка трижды подумала бы соглашаться на такое любезное, но совершенно необоснованное предложение. Дом КрипиПасты не то место, где безопасно с первых же минут отправляться в одиночку на экскурсию. Но сейчас ее даже не влекло, а тащило что-то неведомое. Она чувствовала пристальный взгляд крипи, буравящий ее спину, но уже не о нем. Дом жил, дышал. В какой-то миг он показался живым существом. В нем слышались звуки шагов и голоса. Но Яна касалась этого лишь краем сознания. Она прошла к правой лестнице, положила ладонь на гладкие отполированные перила, блестящие от множества прикосновений. Теплое темное дерево под ладонью. Яна поднималась по лестнице, и в человеческом языке не было слов, чтобы описать ее ощущения. Она чувствовала себя маленьким кусочком пазла, вставшим на место. Ниточкой в огромной паутине, вплетенной в общую сеть. Шестеренкой в сложном часовом механизме. Шаг, шаг, шаг. Вверх по широкой лестнице из темно-серого отшлифованного камня. Янка поднялась на второй этаж, на вершине лестнице оглянулась вниз. Смеющийся Джек, черно-белый клоун, стоял на том же месте, наблюдая за ней, как за диковинным зверьком. Янка огляделась. Коридор, ведущий в обе стороны от лестниц. Прислушавшись к себе, девушка повернула направо. Коридор метра три в ширь, потолок утопает в темноте, по правую руку — высокие стрельчатые окна, по левую — двери. Янка шла медленно, ведя ладонью по левой стене — шероховатая штукатурка, потом темная гладкость двери. Яна была как в трансе. Что-то влекло ее вперед, и не было никакого желания сопротивляться. Ей казалось, что она чувствует дыхание Дома, как если бы он был живым существом. И его неслышный шепот вел ее вперед. Первая дверь — Яна провела по темному дереву, коснулась бронзовой ручки. Странное чувство неправильности кольнуло ее в висок. Не попытавшись открыть дверь, девушка пошла дальше, как слепая, касаясь пальцами стены. Следующая дверь была двойником первой, и возле нее Янка даже не остановилась. Прошла к третей — то же темное дерево, такая же бронзовая ручка. Подумав, девушка взялась за ручку, надавила, толкнула. Дверь не открылась. Янка замерла, все еще касаясь прохладного метала, попыталась понять, что она делает. Почему едва переступив порог этого Дома, ее ни с того ни с сего понесло куда-то в коридоры, ломиться в чужие двери? Логичнее было бы остаться внизу, продолжить наметившийся разговор со Смеющимся Джеком. «Что это все-таки за девица была?». Но… Ее чувства, эмоции, мысли, страхи, здравый смысл, словно получили лошадиную дозу транквилизаторов, и она перестала принадлежать себе. Чья-то могущественная воля велела подчиняться, и Янка поймала себя на том, что даже мысль о сопротивлении кажется смешной и нелепой. Кто-то прошел по коридору. Яна слышала шаги, но не обернулась, продолжая смотреть на темную поверхность двери. Она чувствовала себя струной, которой коснулась умелая рука и теперь она вибрировала в унисон с неслышной никому, но существующей музыкой. Шаги приблизились, остановились. — Эй, ты кто? — окликнули ее. Янка не реагировала, она слушала себя и звенящее пространство вокруг. Послышалось тихое «хм» и шаги возобновились. А Янка повернулась, и направилась дальше. Она миновала четвертую дверь, остановилась возле пятой, замерла, вернулась обратно. Все тоже самое — темное дерево, бронзовая ручка. Янка опустила на нее ладонь. И оторопела. Это было не на что не похоже. Это было чувство абсолютного узнавания. Словно она — Яна — уже сотни, тысячи раз бралась за эту ручку, нажимала на нее, открывала дверь. В то же время, она отдавала себе отчет, что никогда этого не было, ни в этой жизни, ни в предыдущих, если они были, конечно. Янка надавила на ручку и дверь открылась. Темнота и темно-серый проем окна напротив двери. Девушка сделала маленький шаг, переложила нож в левую руку, и каким-то до жути привычным движением зашарила по стене справа. Под пальцы тут же попался выключатель, щелчок — и комната осветилась неярким золотистым светом. — Ну и дела, — пробормотала Яна, заходя в комнату и автоматически закрывая дверь. Обычная, в общем-то, квадратная комната, не лишенная, в прочем, индивидуальности. Широкая кровать придвинута изголовьем к правой стене, за ней — в углу — массивный письменный стол с кучей ящичков. Рядом с кроватью — тумбочка. Напротив двери, за тяжелыми шторами — приземистое арочное окно с широким подоконником. В противоположном столу углу — небольшое кресло. Девушка медленно оглядывала комнату. Она выглядела обжитой, хотя Яна была уверенна, что она первая, кто переступил ее порог. А еще Янке здесь очень нравилось. Это помещение не выглядело идеальной комнатой Янкиной мечты, даже рядом не стояло, но было каким-то правильным, таким как надо, ничего лишнего. На стенах был невнятный узор темно-зеленого черного и серого цвета, похожий на переплетение веток в лесу на фоне пасмурного неба. Ковер на полу, обивка кресла, две двери в левой стене напротив кровати — черные. Покрывало на постели и шторы на окне — темно-зеленые. Янка подошла к окну — над темной громадой леса висела красноватая, как кровь в молоко накапала, луна. Девушка покосилась на стол. На лакированной, но слегка потертой поверхности, матово поблескивал закрытый темно серый ноутбук. Модель была старая, видимо, из первых, даже на вид он весил не меньше пары-тройки килограмм. Такой штукой и убить можно. А рядом… Янка подумала, что ошиблась, приблизилась. Ну, точно — ножны. Янка взяла их в руку, посмотрела на свой нож. Вроде, должны подойти, но это точно не «родные». Те Янка помнила — все в каких-то заклепках, как в кольчуге. А эти добротные из потертой толстой кожи, без всяких украшений, с широкой петлей для ремня. — А лезвие почистить надо, — пробормотала девушка, оглядывая нож, заляпанный засохшей кровью. — А то заржавеет. И подточить бы. Интересно, оселок тут найдется?.. — И замолчала, осознав, что несет. «Господи, о чем я думаю?! Какая ржавчина? Какой оселок?! Я убила трех человек! Встретила в нашем чахлом пролеске Слендера, и он привел меня в Черный Дом. Тут по коридорам бродит вся КрипиПаста, и черт знает что еще. Вот блин!» — Яна ощутила, что ее начало пошатывать, шагнула к кровати, села на краешек. — А еще я разговаривала со Смеющимся Джеком, — сообщила девушка в пространство. Покрутила головой, оглядываясь, засунула-таки лезвие в плотный кожаный чехол, наконец, озвучила мысль, уже какое-то время, скребущуюся в подкорке. — А это, судя по всему, моя комната. Звук собственного голоса показался ей незнакомым. Янка перевела взгляд на свои руки и скривилась. Под ногтями, в складках кожи на костяшках пальцев забилась земля и засохшая кровь. Да и сами кисти были в грязно-бурых разводах. — Гадость какая, — пробормотала она, скорее по инерции, чем испытывая реальное отвращение. Но белая «мука» просыпавшаяся на руки с истеричной девчонки, раздражала кожу до красноты. Как Яна и подозревала, за одной из темных дверей обнаружилась ванная. Самая обычная — черный кафель на полу, черно-белый — на стенах; фаянс и хром. На Янкин взгляд такой банальный совмещенный санузел смотрелся в этом Доме, как пляжный шезлонг в вечной мерзлоте. Но неведомому архитектору было виднее. Она подошла к раковине, глянула в зеркало и вздрогнула. Да, вот в таких случаях и говорят — краше в гроб кладут. В лице — ни кровинки, словно не она, а ей перерезали горло, даже губы какие-то серые. Щеки ввалились, зрачки расширились, так, что радужки почти не видно. Под глазами залегли тени, на правой щеке и на лбу — бурые разводы чужой крови. Обкромсаные волосы топорщатся веселым хаосом во все стороны, служа достойной рамкой всей этой красоте. — Ну, подруга, — с легким истеричным смешком сказала Янка своему отражению, — с такой рожей тебе здесь самое место. Она долго и с остервенением отмывала лицо и руки, намочила волосы, пытаясь пальцами привести их хоть в какой-то порядок. Сперва практически горячая, а потом холодная вода вернула немного краски на ее лицо — по крайней мере, на живой труп Яна походить почти перестала. Нож она тоже все-таки отмыла. Чуть подумав, расстегнула ремень на джинсах, и приторочила ножны к правому бедру. Коснулась ладонью рукояти — рука легла удобно и пугающе привычно. Янка сняла свою окровавленную безрукавку, повесила ее на край ванной. Если на свитер и попала кровь, то на черном ее видно не было. Яна вышла из ванной, постояла посреди комнаты. Пригладила подсохшие волосы, которые, впрочем, тут же рассыпались как им хотелось, и задумчиво произнесла: — Ну что ж, а теперь можно и познакомиться. Все еще ощущая нереальность происходящего, она покинула комнату, и направилась к лестнице. Стараясь не о чем не думать и ничего не представлять, Яна спустилась на первый этаж. Между лестницами, в сене был высокий арочный проем, на который Яна поначалу не обратила внимания. Послышались голоса, разговор уже явно велся какое-то время. — … наплевать! — хрипловатый мужской голос. — Раньше не терпел, и теперь не собираюсь! — Неужели тебе совершенно не интересно? — Насмешливый голос Смеющегося Джека. — Нет! — отрезал хрипловатый. — Тим, у тебя еще осталась эта едкая дрянь? — Конечно. — Флегматично отозвался третий. — Принести? — Не торопись, — четвертый раздраженный, и немного глухой голос был женским. — Я ее видела. Не похожа она на тех пришлых… Чуть постояв у перил, Яна решилась, и пошла к арке. Она оказалась входом в помещение, которому больше всего подходило бы слово гостиная. Первое, что бросалось в глаза — высота. Потолок терялся где-то в полумраке, а по стене, примерно в трех с половиной метрах от пола опоясывала комнату внутренняя галерея. На нее вела винтовая лестница в полтора оборота, обнаружившаяся у дальней стены в правом углу. Посредине той же стены между двух высоких стрельчатых окон зиял квадратной пастью не разожженный камин, такого размера, что в нем можно было запечь какого-нибудь кабана целиком. Перед камином — длинный черный диван, спинкой к входу и, соответственно, к Яне. Так же притягивало взгляд кресло, притаившееся в полумраке угла слева от камина. Черное, с высокой спинкой, и резными подлокотниками, объемом раза в два с половиной превышающее обычную мебель. Сейчас оно пустовало, но кому предназначен этот шедевр мастерства краснодеревщика, догадаться было не сложно. Конечно, этим обстановка гостиной не исчерпывалась, но Янкино сознание уже не отметило этого — у камина возвышалась сутулая черно-белая фигура Смеющегося Джека. Да и на диване тоже кто-то обретался. Вот уж что интереснее любой остановки. Смеющийся Джек повернул голову, заметил стоящую в проходе Янку, и растянул рот в острозубой улыбке. — Привет, — весело сказал он, и махнул ей длинной рукой. — Ну, заходи, не бойся. — Привет, — ответила Янка, входя в гостиную, и чувствуя, как скрещиваются на ней взгляды. — Я не боюсь. — И очень зря, — пробурчал кто-то из-за дивана, кого Яна не видела. На замечание внимания не обратили. Сколько раз Яна рисовала эти лица. Сколько читала о них. Сколько раз пыталась представить себе их реальные характеры, основываясь лишь на довольно топорных историях. А теперь она видела их в живую. Джейн Вечная — белая маска, черные миндалевидные глаза, черные губы, черные волосы — сидела у левого подлокотника дивана, обернувшись, смотрела на Янку. На другом конце черного исполина полулежал шатен лет двадцати восьми-тридцати, с невыразительным лицом, и отсутствующим взглядом. По сдвинутой на бок головы белой маске, Янка узнала Тима Маски, и тот похоже, был под кайфом. Смеющийся Джек в картинной позе стоял у камина, опираясь локтем на каминную полку. Подойдя по ближе, Яна увидела, что у подлокотника исполинского кресла, на полу, скрестив ноги и уперев локти в колени, сгорбившись, сидел Джефф Убийца. Янка задержала на нем взгляд. Ничего общего с тем кавайным мальчиком с огромными миндалевидными глазами и лукавой улыбочкой в пол лица, которого так любят выкладывать юные художницы на просторах интернета. Лицо действительно белое, волосы действительно черные, длинные и растрепанные. На этом сходство заканчивалось. Бледная, но даже на вид жесткая и не эластичная кожа плотно обтягивала кости черепа, а на впалых щеках, казалось, была натянута как на барабане. Голубые глаза, неприкрытые веками были почти круглыми, а сами веки — темные и сморщенные — окаймляли их, еще сильнее выделяя на узком лице. Хрящевая часть носа практически отсутствовала — лишь небольшой бугорок и отверстия ноздрей, что делало лицо убийцы похожим на череп. Щеки были разрезаны не так сильно, как это принято изображать — всего по три-четыре сантиметра с уголков рта, остальная часть «улыбки» были глубокими, но все же поверхностными шрамами на коже, уже зажившими, но смотревшимися очень жутко. Бесспорно, лицо Джеффа Убийцы было изуродовано, но тем странным уродством, от которого просто невозможно оторвать взгляд. Если долго смотреть на такое лицо, в какой-то момент действительно можно решить, что оно красиво, а окружающие вокруг начнут казаться нелепыми недоделками. Страшное наваждение. И было абсолютно не понятно сколько ему лет — с равным успехом могло быть и семнадцать, и хорошо за двадцать, и даже под тридцать. Ожоги и шрамы стерли с этого лица все признаки возраста. — Что, нравлюсь? — свирепо поинтересовался Джефф. — Впечатляешь, — ответила Яна, кладя ладони на спинку дивана. Ответила чуть растерянно — тон убийцы ее напряг. Столько злости от такого неуравновешенного типа — это очень тревожный звоночек. — Скажи ему, что он красивый, — раздался насмешливый голос, — и он смириться с твоим существованием. — Не дождешься! — тут же окрысился Киллер. Яна повернула голову. На нижней ступеньке винтовой лестницы сидел парень, было ему, наверное, около двадцати, хотя, может и больше. И когда только появился? Яна могла поклясться, что минуту назад его там не было, а теперь сидит и ухмыляется. Самой обычной внешности — русоволосый и темноглазый, в серой футболке и синих джинсах. Без каких-либо особых примет, и Яна никак не могла понять, кто он. — А ты? — вопросительно протянула девушка. — Брайан Томас, — представился тот. — А, — поняла Янка, — Худи. Я тебя без униформы не узнала. — Без униформы. — С удовольствием повторил Худи — сравнение ему понравилось. — И ты всех нас знаешь? — Спросил Джек. Янка на всякий случай еще раз обшарила гостиную взглядом в поисках неопознанных крипи, никого не нашла, кивнула. Смеющийся наклонил голову, длинная челка скрыла левый глаз. — А мы тебя в первый раз видим. Намек был прозрачен, как горный родник, и Янка подавила нелепый жест хлопнуть себя по лбу. Ну, правильно, ввалилась в дом, заняла комнату, и не соизволила, даже, представится. Кто тебя воспитывал, волки? — Я Яна, — коротко представилась девушка. — Просто Йана? — переспросила Джейн. — Без фамилии? Без прозвища? — Да. — Та покивала головой. — Без них. Пока не… Постой, как ты произнесла мое имя? — Так же как и ты, — удивилась Вечная. — Йана. — Йана, — повторила девушка, не понимая, что произошло. Звучание русской буквы «я» действительно складывается из «й» и «а», но ни кода это не звучало настолько явно — «я» и «я», безо всяких подвыпервертов. Но стоило Джейн произнести имя вслух, как буква разбилась на звуки, и Яна… да нет, теперь уже Йана, поняла, что даже мысленно не может собрать их обратно, и теперь ее имя состояло из четырех букв, вместо трех. Звучало неплохо, но непривычно и слегка дико. — Странно… — Какое-то нелепое имя, — фыркнул Джефф, отвлекая девушку от морфологический изысканий. — Что ж, Йана, выход там, — он неопределенно мотнул лохматой головой. — Убирайся, отсюда! — Заткнись, Вудс, — неприязненно бросила Джейн. Головы она к нему даже не повернула, не сводила взгляда с Йаны. — Что ты делала наверху? Йана слегка смутилась, не зная как бы поточнее объяснить, что с ней случилось. — Ну, — неуверенно протянула она. — Мне кажется, я искала комнату… — И как, — жадно спросил клоун. — Нашла? — Похоже на то. Крипи переглянулись, как-то очень многозначительно. — Что? — заволновалась Йана. — Что-то не так? — Да все так, — подал, наконец, сонный голос Тим Маски. Он потянулся, взъерошил пятерней волосы, и перевел на девушку мутный взгляд. — Комнату ты нашла? Дверь открыла? Поздравляю, Дом тебя принял. Живи. И радуйся жизни, если сможешь. — Кхм… — Ты как, кстати, к Дому вышла? — спросил Маски, усаживаясь ровнее, и вытягивая из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет, которая, впрочем, тут же была конфискована вытянувшейся метра на три рукой Смеющегося Джека. — А ну верни! — Тим, тебя же просили не дымить в гостиной, — сказала Джейн, поворачивая к нему скрытое маской лицо. — А мне плевать! — воинственно заявил Маски, поднялся с дивана, покачнулся. Окинул оценивающим взглядом фигуру черно-белого клоуна. Тот с ухмылкой крутил его пачку в длинных когтистых пальцах, словно предлагая подойти и попробовать отобрать ее. Тим досадливо махнул рукой и плюхнулся обратно на диван. Снова посмотрел на Йану: — Так каким ветром тебя сюда занесло? — Меня Слендер привел, — честно призналась девушка. Крипи переглянулись снова. Смеющийся Джек окинул Йану каким-то странным, чуть изменившимся, взглядом, и ей показалось, что ее просветили рентгеном. — Ну и славно, — все так же флегматично нарушил молчание Маски. — Ты, значит, прокси? — Э… — девушка растерялась, — не знаю… — Да какая разница! — вдруг рявкнул Джефф. Он вскочил на ноги, распрямившись так стремительно, словно его дернули за ниточки, окинул Йану бешенным взглядом. Девушка заметила, что его голубые глаза стремительно посветлели, выцвели почти до прозрачности. Йана подобралась. — Таким как она здесь не место! — «Таким», это каким? — услышала она вопрос, и даже не сразу сообразила, что это ее собственный голос. Что-то снова переклинило у нее в голове от демонстрации столь неприкрытой неприязни. Здравый смысл где-то на задворках сознания пытался докричаться до хозяйки, старательно напоминая, что этот вот тип, пружинистой походкой обходящий диван, и сокращающий расстояние между ними, не просто зарвавшийся шпанюк, которого можно усмирить парой хлестких словечек. Этот парень настоящий убийца, причем совершенно «двинутый», свое мнение он возводит в аксиому, и пытаться достучаться до его логики — дохлый номер. Он — Джефф Убийца. И по уму нарываться, и обострять конфликт (к тому же не зная его причин) не стоило. Но насыщенность прошедших часов, похоже, как-то повлияло и на Йану — слишком много всего страшного и странного на такой короткий срок. Неприкрытый «наезд» черноволосого крипи вызвал в ней ответную реакцию. — У тебя какие-то проблемы? — едко осведомилась она, когда Джефф приблизился почти вплотную и навис над ней, воплощением ярости. Убийца оказался выше почти на полторы головы, и Йана осознала, что довольно сложно выглядеть внушительно, если приходится запрокидывать голову, чтобы видеть глаза оппонента. Но переигрывать было поздно. — Проблемы у тебя, — прошипел убийца. Его губы дернулись, обнажив зубы, а веки судорожно, по-совиному, моргнули, на миг прикрыв глаза. И это вся мимика, что была отпущена Вудсу теперь. — Людям в этом доме отводится только одна роль… — Остынь, Джеффри, — сказал Джек с интересом наблюдая за происходящим. — Ты что не слышал, о чем тут говорили? — Отвали! — Киллер нервно дернул головой, не сводя с Йаны злых круглых глаз. Она тоже не отводила взгляда от его неподвижного лица. Ладонь сама легла на рукоять ножа — ощущение прохладной кости под пальцами успокаивало. — Ее принял Дом, — с нажимом произнес клоун. — И ее привел сюда Слендер. — Вудс, — Внесла свою лепту Джейн. — Перестань вести себя, как идиот. Впрочем, это твое обычное состояние. Убийца оскалился, отчего его лицо еще больше стало напоминать череп, повел плечами, словно у него затекла спина, обвел взглядом крипи. У Янки было острое желание отступить, отойти от него подальше, но это означало бы проявить слабость. А она чувствовала, что сейчас, как и тогда на поляне перед Домом, нельзя выказывать страх. Как с дикими животными — испугаешься, они это поймут, и разорвут на мясо. — Тебя здесь не будет, — наконец отчеканил Джефф, смерив Йану холодным взглядом, развернулся и стремительно пошел из гостиной прочь. Лишь у самого выхода притормозил и бросил через плечо. — Не забудь вовремя лечь спать. И вышел. Смеющийся Джек коротко хохотнул, потирая черные ладони, обмотанные белыми бинтами: — Похоже, весело будет. — Кому? — мрачно поинтересовалась Йана, все еще глядя в высокий арочный проем. Этот раунд, кажется, остался за ней. Но сколько их еще впереди? Чем она умудрилась так взбесить Джеффа всего за несколько минут знакомства? — Тебе, в первую очередь, — охотно ответил клоун. — Думаешь, улыбчивый попытается ее убить? — буднично поинтересовался Маски. — Уверен, — кажется, Смеющийся был доволен донельзя. — Ты же видел его. — Он со всеми такой милый? — скептически спросила Йана, обходя диван и без приглашения усаживаясь между Джейн и Тимом. — Твое появление вывело его из душевного равновесия, — хихикнул Джек. — А оно у него было? — поинтересовалась Джейн, откидываясь на спинку дивана, и кладя ногу на ногу. Против йаниного ожидания, одета она была не в глухое черное платье. На Вечной были черные, чуть расклешенные книзу брюки, черная же шелковая блузка с длинными жесткими манжетами. Кисти рук скрывали белые перчатки, шею — белый, заправленный под ворот шейный платок. И веяло от нее каким-то едва уловимым, и от этого очень естественным аристократизмом. — Что я ему сделала? — Появилась на свет, — фыркнул Маски. Его чуть прояснившийся взгляд уже выцепил пачку сигарет, которую Джек положил на каминную полку. — У нас давно не было новичков. Только пришлые периодически появляются. А Джефф у нас вообще не любит перемен. — Ага, — кивнула маской Джейн. — Дом тебя принял, значит, выставить тебя не получится. Теперь этот неврастеник будет вынужден свыкаться с твоим присутствием. — А кто такие эти пришлые? — Они периодически появляются здесь, — ответил Джек, — довольно редко, но нам хватает. Преимущественно, это какие-то странные молодые девицы. Выходят из леса, входят в Дом, ведут себя неадекватно. — Неадекватно? — заинтересовалась Йана. Это как же надо себя вести, что бы КрипиПаста сочла поведение неадекватным? — Да, — Джейн чуть пожала плечами. — Сперва таращатся на всех, с выражением обдолбанного счастья на лицах. А потом начинают вешаться на парней. Несут что-то про любовь, про спасение или еще какую-то малопонятную ахинею. И смотреть и слушать противно. Джеффу, почему-то, достается больше всех. Хотя, и остальным перепадает по полной. — Не надо подробностей, — попросил Худи, морщась. Похоже, ему «перепало» неслабо, и воспоминания явно не приносили удовольствия. — Я ни на кого вешаться не собираюсь. Любить и спасать — тоже, — торопливо заверила Йана, начиная кое-что понимать. Та странная девчонка, в изодранной мини-юбке, что столкнулась с ней, имела все внешние признаки так называемой Мери-Сью. Значит, они появляются тут. Называют их «пришлыми», не любят, но почему-то не убивают, а просто выгоняют из Дома. Интересно… — Приятно слышать, — усмехнулся черно-белый клоун. Он вперил остановившийся взгляд светлых, цвета мутного стекла, глаз в девушку, и умолк, о чем-то раздумывая, его улыбка чуть померкла. Йана лихорадочно соображала, что бы еще спросить, раз уж отвечают, но первостепенных вопросов накопилось уже с полсотни, и они остервенело толкались на выходе — каждый хотел быть первым. В гостиной повисла тишина, и под ее аккомпанемент появился еще один крипи — среднего роста, традиционно худощавый, с каштановыми волосами, бледной, почти до серости кожей, и черными глазами. Абсолютно черными — без белков и радужки. — Что опять стряслось с Джеффом? — поинтересовался он. — Почему он мечется как чумной? Безглазый Джек обвел взглядом всю компанию, увидел Йану, и помрачнел. — А, ну ясно… — с досадой протянул он, и повернулся, чтобы уйти. — Тебе действительно ясно? — поинтересовался его смеющийся тезка. — Я вот, например, не все понимаю. Безглазый остановился. Поглядел на клоуна, потом посмотрел на Йану. — Привет, — чуть неуверенно поздоровалась она. — Привет-привет, — рассеянно пробормотал Джек, не сводя с нее пристального взгляда. Глаза его производили сильное впечатление — черные, блестящие, они как-то необычно отражали свет, из-за чего казалось, что они подсвечиваются изнутри. Выражение этих глаз было совершенно нечитаемым, и совершенно непонятно, в какую сторону направлен взгляд. Джек подошел к дивану, уперевшись ладонями в его спинку, как недавно стояла сама Йана, он смотрел, не моргая, и, кажется, даже принюхивался. Раньше, девушка сочла бы столь долгий и пристальный взгляд поводом для разборки — ну кому понравиться, что на тебя в упор таращатся, как на диковинную зверушку? Но в этом Доме явно были свои правила приличия, и она молча терпела, ограничиваясь ответным взглядом. — Крипи, что ли? — наконец неуверенно спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Не пришлая? — В общем и целом — да, — изрек Тим, поднимаясь с дивана и потягиваясь до хруста в суставах. — Что тебя смущает Джек? — Смотрел он при этом на Смеющегося, обозначая, к какому Джеку обращается. — Ммм… — неопределенно протянул он, задумчиво потирая подбородок. Видя такое дело, Маски принялся бочком подбираться к каминной полке и своим сигаретам. — Не обращай внимания, — посоветовала Йане Джейн. — Тут все с прибабахом. В тебе тоже должна быть странность — если они ее не найдут, то придумают сами. Очень своевременное замечание. Йана как раз начала нервничать, поняв, что события стали развиваться, по избитому до гематом сценарию про так называемых попаданцев, историями о которых забиты просторы интернета, и некоторые полки книжных магазинов. — По-моему, — заметила девушка, — уже одно то, что я здесь, само по себе отличная странность. Маски вдруг резко бросился вперед. Его цель была почти достигнута, но Смеющийся Джек оказался чуть-чуть быстрее, и успел выхватить вожделенную пачку из-под самых пальцев прокси. Клоун поднял руку вверх, вознося сигареты на недосягаемую высоту. — Смирись, Тим, — посоветовал Худи. — Сегодня ты здесь курить не будешь. — Вот тебя не спросил, — зло огрызнулся на него Маски. И попытался наброситься на клоуна. — Отдай мои сигареты, ты, чертов ублюдок! — Ой, ну как ты себя ведешь? — с притворным негодованием вопросил Смеющийся. Он крепко взял прокси за плечо и отстранил от себя на пару метров. Маски шипел и ругался, но вырваться из руки черно-белого крипи не мог. — В Доме новенькая, что она подумает о нас, глядя на тебя, неандертальца? — Рука, держащая пачку, сжалась, сминая ее, только серая пыль полетела из-под пальцев. — Ты-ы… — беспомощно взвыл Тим, прекращая сопротивление, и печально глядя этот акт локального вандализма. — Ну вот, конфликт исчерпан. — Весело заявил клоун, выпуская прокси. Большой и указательный пальцы левой руки он засунул в сжатый кулак с останками пачки, и жестом профессионального фокусника, вытянул из него небольшой букет бумажных цветов нежно-голубого цвета. И торжественно вручил их Тиму. — Держи, и не дуйся. Маски покрутил в руках этот дар, поднял глаза на Джека, и тихо, с чувством произнес: — Сволочь. Клоун лишь ухмыльнулся, и сделал неопределенный жест рукой, словно бы говорил «не стоит благодарности». Еще немного пошуршав букетом, прокси вдруг шагнул обратно к дивану, и протянул его Йане. — На, — угрюмо буркнул он. — Типа, с прибытием, и все такое. — Эээ… — она неуверенно взяла букет. — Типа, спасибо. Хмуро кивнув, он сунул ладони в карманы джинсов и поплелся прочь из гостиной. Видимо, отправился восстанавливать уровень никотина в крови. Или что там было в его пачке. Йана поглядела ему вслед. Потом посмотрела на цветы — лохматые астры, настриженные из полосок голубой бумаги. Перевела взгляд на Джейн, потом на Смеющегося Джека, на Худи, так и сидевшего на ступеньках, покосилась на Безглазого, все еще стоящего за спинкой дивана. Уставилась в холодный камин… и вдруг расхохоталась. Не истерично, как это случилось с ней на поляне перед Домом, а каким-то свободным, чуть ли не детским смехом. Хохот рвался из нее, и конца ему не было. Она чувствовала на себе взгляды — недоуменные, насмешливые и снисходительные. По щекам текли слезы, живот начал болеть, а Йана все сидела, сложившись пополам, обхватив себя руками, нещадно смяв бумажные цветы, и смеялась так, как, наверное, еще никогда в жизни. Когда смех потихоньку стих, и Йана смогла разогнутся, она обвела взглядом всех присутствующих. — О, Господи, — простонала она, стараясь выровнять сбитое дыхание. — Вы — великолепны. Смеющийся тут же заулыбался во все тридцать три острых зуба и посмотрел на Вечную: — Ну, вот, Джейн, а ты говорила, что все мы чудовища, и ничего хорошего от нас быть не может, — он кивнул на вытирающую слезы Йану. — А видишь, сколько положительных эмоций. Йана всхлипнула, и сползла с дивана на пол, в новом приступе смеха. Да, нервное напряжение у каждого сказывается по-разному. — Я думаю, — вдруг сказал Безглазый Джек, — она неплохо впишется. — Ага, — Худи кивнул, — при условии, что Джефф не выпишет ее раньше. — Брось, — Джек махнул рукой. — Завтра поостынет. Ну, после завтра, в крайнем случае. — Не уверен, — вздохнул Смеющийся. Он поглядел на Йану. — С тобой действительное не все ясно. Как правило, прежде чем попасть сюда, человеку надо перестать быть человеком. В одном наш улыбчивый друг прав — этот Дом не для людей. А ты сделала лишь первый шаг. По-хорошему, тебе надо бы оказаться здесь где-нибудь через полгодика, уже полноценным чудовищем. А пока ты, как говорят люди, ни рыба ни мясо. — Как ты это определяешь? — поразилась Йана. Она так и осталась сидеть на полу, прислонившись к дивану спиной, и мысленно переваривала услышанное: «перестать быть человеком», «полноценное чудовище». — У меня свои таланты, — скромно ответил Джек. — Я здесь давно обитаю. Все эти очаровательные безумцы, — он обвел крипи длинной рукой, — пришли в Дом уже при мне, я видел, какими они были, и какими становились. Так что поверь мне, я знаю, о чем говорю. — Ты не человек, иначе Дом вряд ли бы принял тебя, — продолжал он. — Но в тебе еще очень много человеческого, ты, можно сказать, пахнешь человеком. Наш Джеффри видит в тебе жертву. А он привык быть опасным, для своих жертв. Так что, ты почаще оглядывайся. Будет обидно, если он уложит тебя спать до того, как завершиться твое, так сказать, перерождение. — А как же запрет? — спросила Джейн. — Какой запрет? — встрепенулась Йана. Речь клоуна слегка пришибла ее. — Хороший вопрос, — Джек проигнорировал Йану, и отвечал Джейн. — Понятия не имею, как сработает запрет. Но если Джефф не успокоится, мы узнаем это. — Какой еще запрет? — не унималась Йана. Перспектива того, что «Джефф не успокоиться» ей не понравилась, и если кто-то что-то может запретить, то хотелось бы об этом знать. — Долго объяснять, — отмахнулся Смеющийся. — Знаешь, как говорят: лучше один раз увидеть… — Ага, — иронично поддакнул Худи, — увидеть — и умереть. Брось, если Джефф начнет охоту, у нее никаких шансов. — Он повернулся к Йане, и сказал примирительно. — Без обид. — Угу, — та скрестила ноги, уперлась локтем в колено, подперла ладонью подбородок. — Никаких обид. Если хотя бы половина того, что я знаю о Джеффе правда, то ты прав. А, знаете, ребята, жить-то хочется. Что ж мне делать? — Джек тебе сказал — почаще оглядывайся, — пожал плечами Худи. — А кстати, что и откуда ты знаешь о нем? — спросил Безглазый Джек. — И о нас тоже? — поддержала его Джейн. — Долго рассказывать, — рассеянно ответила девушка, размышляя о том, что можно противопоставить Джеффу Убийце. У нее есть нож. У него — тоже. А еще у него практика серийного убийцы в несколько лет. А у нее — три трупа, полученных в результате самозащиты. Н-да, ситуация. — О чем думал Слендер, когда вел тебя сюда? — задумчиво пробормотал Смеющийся Джек, буравя Йану все там же рентгеновским взглядом. — О том, что если он не заберет ее сейчас, то больше ему такой возможности не представится, — голос прозвучал откуда-то сверху. Крипи и Йана дружно задрали головы. Он сидел на корточках, на перилах внутренней террасы. Создавалось ощущение, что сидит он там уже давно, прислушиваясь к разговору. Черные брюки, приталенная черная куртка с капюшоном, длинный шарф в черно-белую полоску. И черно-белая маска вместо лица. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что именно «вместо лица», а не «на лице». На черной половине расползалась белая улыбка, белый глаз был лукаво прищурен. — Каге! — обрадовался Смеющийся Джек. — И давно ты там? — Достаточно. — Отозвался тенелицый. Он опасно покачнулся на своем насесте, и спрыгнул, с кошачьей грацией приземлившись носками мягких туфель на подлокотник исполинского кресла. Человек сверзившись с такой высоты, переломал бы и кресло и ноги. Но японский демон изящно крутанулся на подлокотнике и уселся в кресло, закинув ногу на ногу. — Джек, я вот понять не могу — то ли ты стареешь, то ли та пришлая, что вы выставляли сегодня из Дома, так на тебя повлияла. — Ты о чем это? — Смеющийся нахмурился, и это выражение сделало его лицо даже не зловещим, а откровенно пугающим. Когда он ухмылялся, он был злым клоуном. Но когда Смеющийся хмурился, свирепая безжалостность, воплощением которой он являлся, становилась такой явной, почти материальной, что казалось, липла к коже, и из-за нее становилось трудно дышать. — Ты, правда, не видишь? — КагеКао развел руками, словно показывая, как он удивлен. Клоун устремил взгляд на Йану, пристальный и злой. Та даже забыла испугаться этого застывшего взгляда, понимая, что происходит что-то очень важное. — Да о чем ты?! — не выдержала Джейн. — Хватит туман нагонять, говори уже, позер черно-белый. КагеКао еще раз взглянул на Смеющего Джека, словно давая ему последний шанс догадаться. Но тот молчал. Тогда тенелиций посмотрел на Йану. — Раскрой глаза, Джек. Она — из другой плоскости! Если бы Слендер не забрал ее сразу, где бы он искал ее через полгода?! Ты же знаешь Тонкого, он практичный — перспективными тварями не разбрасывается. Клоун посмотрел на тенелицего, потом перевел взгляд на девушку. Лицо его прояснилось, тонкие губы снова рассползлись в улыбке. Амплуа зловещего шута снова вернулось к Смеющемуся Джеку. — То-о-очно, — протянул он, с каким-то облегчением в голосе. — Ну конечно! — Да о чем вы?! — не выдержала Джейн, опередив Йанин возглас всего на долю секунды. — Какие еще плоскости? Черно-белые монстры загадочно переглянулись, словно договариваясь ни о чем, ни кому не говорить. А до Йаны вдруг дошло. — Из другой плоскости? — спросила она тенелицего. — А может, из другого мира? — Все это терминология, — КагеКао равнодушно пожал плечами. — Можно еще сказать из другой реальности. — А такое бывает? — удивилась Вечная. — Это же КрипиПаста, — флегматично ответил ей Худи. — Тут еще и не такое бывает. — Ну теперь ясно, от чего Джефф взбесился, — вдруг заявил Безглазый. Поймал Йанин вопросительный взгляд и пояснил. — Ты — чужая. Еще не крипи, да еще из какого-то другого мира. У Киллера просто звериное чутье на такие вещи. — Вот блин, — настроение у Йаны стремительно катилось куда-то в район плинтуса. — Что мне теперь, на ближайшей люстре повесится, раз уж я тут настолько не к месту? — Вешаться не надо, — спокойно сказал КагеКао. — Тем более, на люстре — Слендер трупы в доме не приветствует. Тонкий ничего не делает просто так или по наитию. Раз он привел тебя, значит тебе здесь место. Джефф будет пытаться убить тебя, но это временно. Когда эта реальность вплетет тебя в свой узор, он успокоиться. Просто постарайся дожить до этого момента. — Интересно как? — скептически поинтересовалась девушка. — У меня как-то нет опыта сопротивления маньякам-убийцам в замкнутом пространстве. — Как-нибудь, — емко ответил тенелиций. — Я повторю — Слендер ничего не делает просто так. Если бы у тебя не было шансов выжить здесь, он убил бы тебя там, где нашел. — Но с утра по лесу все-таки погуляй, — посоветовал Худи. — Выбери дерево, какое понравится. — Зачем? — Что бы мы знали, где тебя закопать, если ты окажешься недостаточно везучей, — он, КагеКако и оба Джека дружно заржали. Йанина судьба представлялась им очередным развлечением. Этакая постановка, где зрители могут просто наблюдать, а могут и поучаствовать. — Очаровательно, — только и сумела выдохнуть она. — Уже сожалеешь, что попала сюда? — вдруг спросила Джейн. Ее тон заставил Йану повернутся к Вечной, и пожалеть, что не может видеть ее глаз. Что-то проскользнуло в ее голосе, чему Йана не могла найти определения. — Если бы можно было переиграть, пошла бы ты за Слендером? Остальные крипи прекратили гоготать, и с интересом прислушались. Йана молчала, глядя остановившимся взглядом в черные глаза белой маски. Ее мозг прокручивал события в обратном порядке, вплоть до утра сегодняшнего дня. Потом снова вперед, до момента, когда она сидела в лесу, под деревом, перемазанная чужой кровью. — Знаешь, — наконец заговорила она, и голос был глух, — там, выражаясь местными терминами, в моей плоскости, меня ждала такая беспросветная жопа, что, пожалуй, Джефф Убийца уже не кажется мне такой уж проблемой. Слендер не мог бы выбрать лучшего момента для появления в моей, на тот момент уже основательно загубленной, жизни. Я не о чем не жалею, и переигрывать ничего не хочу. Повисло короткое молчание, которое, впрочем, почти сразу было нарушено неугомонным клоуном: — Ну и отлично. Все довольны. — Кроме Джеффа, — хмыкнула Йана. — Да и черт с ним. А что там такого ужасного с тобой приключилось, а? Янка вздохнула. Свинцовая усталость вдруг навалилась резко и без предупреждения: — Давай в другой раз, ладно? — она поднялась на ноги, чувствуя, что глаза начинают неумолимо слипаться. — Устала я зверски. Пойду спать. Всем спокойной ночи. Или что у вас тут принято желать? — А, что хочешь, то и желай, — милостиво разрешил Смеющийся. — Угу. Вкрадчивый голос КагеКао нагнал ее, когда Йана уже почти вышла из гостиной: — В тебе еще столько человеческого. Но тебе придется стать убийцей, стать чудовищем, которое люди будут проклинать. Если ты веришь в ад, то однажды, умерев, ты отправишься именно туда. Неужели ты не боишься? Йана остановилась, обернулась, пристально глядя на тенелицего. Черная половина лица улыбалась мягкой улыбкой. — Знаешь, чего я боюсь? Что сейчас я засну здесь, а завтра проснусь в палате с унылыми серыми стенами, с рукой, пристегнутой к кровати наручником. А надо мной склониться добрый доктор и расскажет мне о том, как меня нашли в лесу без сознания. А рядом будет сидеть следователь, со строгим лицом, и будет задавать мне вопросы, ответы на которые ему до лампочки, так как камера в колонии для меня уже и так готова. А этот Дом, эта гостиная, и этот разговор окажутся не более чем горячечным бредом. И первое, что я сделаю, после ухода доброго доктора и строгого следователя, это перегрызу себе вены. Потому, что между свободным чудовищем, которому надлежит гореть в аду, и запертым в клетке человеком, которому ад обеспечен при жизни, я выбираю первое. Я ответила на твой вопрос? — Четко, ясно и развернуто, — удовлетворенно кивнул КагеКао. Она лежала в темной комнате на кровати, поверх темно-зеленого покрывала и смотрела в потолок. Она пыталась понять, что же чувствует, как относится ко всему произошедшему. Как к бреду, если честно. Ее не покидало ощущение, что она читает очередной какой-нибудь фанфик, а излишне бойкое воображение помогает ей спроецировать себя в центр событий. Но все это —лишь попытки измученного разума объяснить необъяснимое. Что если это все неправда, и ее здесь нет? Что страшный сценарий пробуждения описанный ею в ответ на вопрос тенелицего еще вполне может случиться, и завтра не будет ни этого Дома, ни КрипиПасты, ни темного леса освещенного красноватой луной. Будет больничная палата, врач, следователь, кто-то еще. Или все окажется не так трагично — и будет ее привычная маленькая комната, с артами над кроватью. Ворчащая мама, поход в школу, Олег, Наташка, физик… Если так, то вопрос об отношении к ситуации можно не поднимать. Какое может быть отношение ко сну? Длинному, реалистичному, странному и страшному, но сну? Но вот что, если все это правда? И она не мечется в бреду. Если она действительно здесь? И этот Дом, лес, все эти странные создания, вся КрипиПаста действительно реальны. И Йана теперь среди них, и ей придется остаться здесь, потому что пути назад нет. У нее было куда возвращаться, пока она сидела под деревом, перемазанная чужой кровью, и рыдала, оплакивая свою в одночасье поломанную жизнь. Да, было бы следствие, суд, разбирательства, унизительные вопросы, нервные срывы, и куча всего. Но на тот момент ее прежняя жизнь еще была при ней. Но все мосты сгорели в единый миг, в тот самый, когда напуганная девчонка вложила руку в широкую ладонь Тонкого Человека, никогда не существовавшего в реальной жизни, персонажа городских легенд, интернет-мема. Понимала ли Йана тогда, что делает выбор. Осознанно — нет. Осознанно ей хотелось убежать от той страшной и нелепой реальности, в которую превратилась ее жизнь за какие-то пару часов. И явление Слендера очень логично вписывалось в эту картину. А вот подсознательно… Что там творилось в ее подсознании, когда бледные пальцы монстра сжимали ее руку, когда чахлый пролесок сменился непролазной чащей, когда красноватая луна высветила очертания огромного особняка, стоящего посреди леса? Где-то там, глубоко в душе, куда никогда не дотягивались щупальца логики и разума, куда никогда не заглядывала осознанность, Йана понимала, что эта дорога ведет только вперед, и оглядываться на ней нельзя. И она пошла по ней, даже не задумавшись, что может быть и другой путь. «Тебе придется стать убийцей, стать чудовищем, которое люди будут проклинать» сказал КагеКао. И она станет? Йана прислушивалась к себе — ни страха, ни какого-то трепета, ничего, что надлежит испытывать человеку, которому предстоит стать нелюдем, добровольно, без всяких скидок на жизненные трудности. Хотя, надо признать, что в роли кровожадной маньячки она себя тоже не видела. Она восприняла информацию, как данность, и пока ничего не ощущала по этому поводу. Йана думала о том, что больше никогда не увидит родителей. И о том, что мама будет очень тяжело переживать ее исчезновение, а у нее слабое сердце. И Йана испытывала грусть. Но эта грусть была фальшивой. Словно мозг, понимая, какие эмоции сейчас нужно испытывать нормальному человеку, старательно выдавливал из себя хоть какое-то подобие печали. А сердце билось ровно, не принимая участия в процессе скорби. «И ничего меня не тревожит. — Думала девушка, устало прикрывая глаза. — Наверное, это все-таки сон».***
Утро разбудило Йану пасмурным светом. Первая мысль была, почему она спит в уличной одежде? Вторая состояла в том, что комната ей не знакома, и куда это ее занесло накануне? А с третьей пришли воспоминания. Все, что случилось накануне, до последнего слова и жеста. Йана села на кровати и огляделась. Да, та самая комната — черно-серо-зеленая абстракция на стенах, черный ковер, зеленые шторы, темная мебель. Не приснившаяся, абсолютно материальная комната. Девушка слезла с кровати, подошла к окну, чуть повозившись с замками, открыла его. В лицо дохнуло утренней свежей сыростью, с запахом мокрых листьев, хвои и черной земли. За окном темной громадой лениво шумел лес, по небу ползли низкие серые тучи, казалось, что все окружающее пространство еще не очнулось от ночного сна. Йана боком присела на подоконник: — Ну что ж, — тихо произнесла она, — как сказал кто-то из мудрых: «Делай что должно, и будь, что будет». Хороший эпиграф для новой жизни. В дверь ее комнаты тихо постучали, Йана обернулась… Конец ретроспективы