Smoke and Mirrors

- здравствуй, мой пациент, на сегодня я твой Юнг. скажи мне, сколько тебе лет, как тебя зовут и где твой дом, север ты или юг, Цезарь ты или Брут. виски тебе налить или ром? расскажи, какой страх идет за тобой по пятам, быть может, семья, смерть, брат, отец или мать? быть может время, когда ты готов был умирать, готов был платить по счетам, считая, что у смерти нет иных занятий. боюсь, мой друг, пусть ты и чудище, но зауряден. - я убил своего кумира и создал бога. он, как и положено, умерщвил во мне тревогу думать о других, верить, надеяться и ждать. он - первый круг, вокруг него возведен мой ад. - дорогой безымянный пациент, вспомни его очи. я видел тех, чей взгляд был черней ночи тысячи Самайнов, сложенных вместе, а из пасти исторгалось пламя лучшей масти. - у моего страха вовсе нет очей - это помогает среди природы иных вещей не терять чувство реальности, как таковой. отсутствие зрительных навыков - гарантия познать покой. у моего страха есть голос, что ниже прибойных шумов. он пульсирует во мне, рыбачит и достает улов - мою поредевшую нервную сеть, жилы, молитвы, моей же рукой дарует мне плеть, и эта боль - единственное доказательство того, что я, вот, здесь, видите, живой! и никак - никак! - не мог с Генри умереть. - а если мог? я умирал сотни раз, и лучший друг не то, что не спас, а скорее ускорил процесс, направив дуло. с тех пор боль берет, стоит увидеть пулю. будь я Юнгом в самом деле, я умер бы в глазах Фрейда, пытаясь доказать, что ничто не случайно, ни звучанье флейты, ни шуршание листвы, ни начало войн. тайны, скрытые от человеческих глаз, видит душа, ослепшая давно и слепая сейчас. - все, что я видел - оболочка сильнейшего из людей, будто спустился с Олимпа Зевс либо Персей, но оказался нем, и слышит его лишь создатель, обрекший себя на сотни жутчайших проклятий. он был моим сыном, и я его предал в тот самый миг, что уверовал в победу. он бы убил, стоило мне велеть, демона, ангела, весь Лондон, да и Рим, он... - "всадник, имя которому Смерть, и Ад следовал за ним". как-то давно я сотворил нечто в том же ключе, последствие ты видишь пред собой. помни, каким бы отчаянным ни был волчий вой, следы его клыков одинаково видны на бедре, лице, плече. тигр, волк, монстр, человек - все это чудище, которое не приручить. будь оно жителем Эдемовых садов иль Аидовых рек, оно изначально не должно было жить. - он, очевидно, это понял, иначе зачем ему меня ненавидеть? я причинил ему столько боли, что на его месте сдох бы от обиды - боюсь, все намного хуже. сын, не упоминающий отца, на него не злится, а лишь боится быть на него похожим, в итоге королем не стать и остаться принцем. мое чудовище мне ребро, друг, брат, сын, любовь, тот, кому жизнь моя отдана. слышать каждой ночью его стон, крик и рев - то, что опустошает меня до самого дна. поверь, ненависть дается много проще. иди просто прямо, дыши просто глубже, старайся нанести удары и ожидай трещин, а иначе - потонешь сам в себе, полном плеши. - так что мне делать с ним, недо-Юнг? о чем мысли тебе воронами напоют, как мне жить с ним, и как - без него? - отпусти его, а сам ступай домой. ему нужно время, чтобы себя найти, а после, быть может, того и гляди вернется к тебе, когда тебя поймет, но это позже. сейчас твой черед. - а что о твоем? что в итоге с ним? - из него уж точно не выйдет серафим. но он будет в порядке и в аду, и в раю. - что ж, до скорого, профессор недо-Юнг. ртутью пахнет, вкус не ощущается во рту? ...и профессор Ксавье просыпается в поту.