Опасные Волны (Dangerous Waves)

      Хёк оттолкнул доктора в сторону и вошёл в палату. Он обмер при виде беспомощного парня, лежащего на кровати. Этот парень был всего лишь тенью того Хэ, которого он видел десять дней назад. Как можно было измениться так быстро?  — Генри! — позвал Хёк, обведя взглядом все приборы, к которым был прикреплён Хэ. Он быстро освободил его.       Вошедший Генри уже изучал медицинскую карту.       Хёк осторожно сел на кровать и убрал чёлку дрожащей рукой. — Что? — спросил он, даже не заметив рук Минхо на своих плечах.  — Они ударили его током четыре раза, — тихо сказал Генри.       Хёк закрыл глаза и сделал глубокий вдох. — И?  — Жизненно важные органы не повреждены. Но состояние нестабильно. Это плохо… хммм. — Что? — рявкнул Хёк, сам не свой.  — У него может быть потеря памяти, — добавил Генри.  — Может, прекратишь пялиться в свою дурацкую карту и осмотришь самого Хэ?! — взорвался Хёк.       Парень на кровати пошевелился.       Хёк сразу заметил это и резко повернул голову в его сторону.       Пульс стал чаще, давление повышалось.  — Что случилось? — заволновался Хёк.       Генри спокойно подошёл к Хэ и проверил зрачки.  — Он просыпается.       Сердце подпрыгнуло у Хёка в груди. — Хэ?       Глаза Хэ открылись и попробовали сфокусироваться.  — Малыш? — с таким отчаянием позвал Хёк, что оно практически было осязаемо.       Глаза Хэ расширились. В них было замешательство. Его взгляд перешёл на остальных людей в палате и остановился на докторе. — Хэ? Это я, Хёк!       Хэ не ответил, продолжая смотреть на доктора.       Генри повернулся к нему.  — Он всегда такой?  — За два дня он не сказал ни слова, — признался доктор.       Хёк взял лицо Хэ в ладони.  — Пожалуйста, малыш, не делай этого со мной. Это я. Твой Хёкки, — взмолился он.       На лице парня отразился страх. — Нет, не бойся. Мы любим друг друга, — настаивал Хёк.  — Хёкдже, — Минхо попытался увести его. — НЕТ! Я не потеряю его, не после всего, через что мы прошли! — закричал Хёк. — Все вон из комнаты!       Все посмотрели на него, как на сумасшедшего. — ВОН! — заорал Хёк, выталкивая их из палаты. Он запер дверь и прижался к ней лбом, тяжело дыша. Он слышал, что пульс Хэ повышается.  — Прости, я не хотел тебя пугать. Пожалуйста, дай мне минуту, — прошептал Хёк. — Я схожу с ума с тех пор, как ты пропал. Я на грани помешательства. Если с тобой не будет всё хорошо, я не вынесу этого, — выдохнул он и повернулся как раз в тот момент, когда Хэ вытер слезу.  — Н-не плачь, малыш. П-пожалуйста, — взмолился Хёк. — Я у-уйду. Хорошо? Я убежусь, что Джунсу перевезёт тебя в безопасное место и что они будут заботиться о тебе. Скажи им, когда ты… — его голос сорвался, и он прочистил горло. — Когда ты вспомнишь меня, — Хёк повернулся, его рука легла на ручку двери.  — О-обезьянка, — раздался вдруг слабый, хриплый шёпот.       Хёк застыл на месте. Он чуть не засмеялся над собственным безумием.  — Прекрасно, у меня уже галлюцинации.  — Обезьянка, — прозвучало громче.       Хёк стремительно развернулся и оказался рядом с парнем. — Хэ?  — Он разорит т-тебя. П-пожалуйста, подыграй мне, — медленно произнёс Хэ.       Хёк непонимающе нахмурился.  — Теперь я б-буду вести себя, как н-натурал, — прошептал Хэ.       Хёк чуть не заплакал от облегчения. Он крепко обнял испугавшегося парня.  — Ты чёртов придурок. Ты напугал меня до смерти.  — Хёкки, н-нет. — Да, и с этого момента я хочу слышать от тебя только это. Да, да, да, да! — сказал Хёк.  — Н-но…  — Хотя бы раз перестань волноваться обо мне. Меня не заботит репутация. Я позволю Джиди взять у меня интервью и расскажу всему миру о том, как сильно тебя люблю, — заявил Хёк, весь лучась от радости.       Хэ зарыдал.  — Я должен был догадаться, что четыре дурацких удара током не сломают моего малыша. Ты просто делал безжизненный вид, чтобы они оставили тебя в покое, — просиял Хёк. — Ты маленький хитрец!       Хэ покраснел.       Хёк заглянул ему в глаза. Его взгляд проникал в самое сердце.  — А теперь я хочу, чтобы ты поцеловал меня.  — Хёкки…  — Если ты хочешь, — надулся Хёк.       Глаза Хэ округлились, когда он увидел его выпяченную нижнюю губу. Он часто заморгал и вдруг улыбнулся счастливой улыбкой.  — Д-дурак.  — Сам дурак, ты хочешь сказать, — прошептал Хёк, наклонившись.       Хэ поднял слабые руки и сократил дистанцию. Их губы встретились, рождая особую химию, которая согревала сердца и исцеляла души.