Путь из точки до вечности

Словом, Лэй явно меньшее зло, чем Арен и лучше умереть свободным, чем шлюхой. Поэтому больше ничего не спрашивая, я пошёл за хрупкой фигуркой к костру, стараясь не особо краснеть от взглядов волков — недетская «игра» ждёт. — Добро пожаловать, дорогой! — поприветствовал меня мощный альфа в возрасте. На его лице был самый яркий и масштабный рисунок, одежонка была самая крутая, да и вообще выглядел мужчинка презентабельно, не смотря на идиотскую палку-посох в руке. Палка привлекала всеобщее внимание и волки смотрели на неё с благоговением. Словом, мне оказал честь главный в этой песочнице. — Меня зовут Туаназияръ. Ты знаешь, зачем тебя вывели к нам? Лицо у альфы было доброе, но в эту доброту и его благие намерения мог поверить лишь полный дибил, поэтому я похлопал глазками, умильно шмыгнул носким и воззрился на мужчинку как на спасителя. Его пробрало. — Садись сюда, дорогой мой, — скрыто ехидничая, Туаназияръ освободил место у самого костра. — Мы тебе всё объясним. Только ты не отказывайся… Этого его «только ты не отказывайся» для меня звучало примерно так: «если откажешься — заставим». Мысленно я показал ему кукиш, но к сожалению только мысленно и пролепетал: — Ну, я уверен, что вы не сможете предложить чего-то плохое. Я уселся, смотря как его лицо ехидненько и гаденько улыбается. Поддерживая браваду, я ещё раз выпучил глазки, стараясь походить на «трепетную невинную лань, которая не сном, не духом о «игре». — Конечно, конечно, — прокудахтал Туаназияръ. Он взмахнул рукой, и мне передали большую тёплую кружку с вином, последствия которого я уже замечал на других. Держа деревянные бока, я отхлебнул немного этого пойла, которое кстати, весьма и весьма напоминало мочу ослика. Только гуще. И сразу же в мой неподготовленный мозг ударила горячая волна и на лицо наплыла щекочущая завеса. Я закатил глаза и жадно вдохнул воздух. — Скажите пожалуйста, — тут я замялся, потому что от выпитой дозы винца забыл имя главного старикана. — Скажите пожалуйста, а что это за напиток? — О, с этим у нас связанно множество история и легенд, — ответил он, специально понизив голос до шепота, и посмотрел на меня очень многозначительно. Он наклонился, театрально выпучив глаза. — Этот напиток был принесён морем на пляж молний, которое находится на опушке Дикого леса, в самой неизведанной его части. Отсюда до него два дня пешего пути, и старики говорят, что у него, нашего Великого моря, нет края. И иногда, чаще всего в пору лета, на пляже появляются различные предметы из другого мира, мы не знаем откуда, но на основе этих вещей были созданы многие полезные вещи для нас. В том числе и это вино, оно называется «ШаймпанисьЯ». Старик Шуйшу, — Глава повершил голову и кивнул на тщедушного дядьку-омегу, который кокетливо помахал ручкой и улыбнулся ртом с двумя зубами. — Говорит, что есть подводой свой особый мир, где живут разумные люди. И они иногда отдают часть своих вещей земле. Мы ведь находим эти вещи очень сухими и неиспорченными. Я слушал излияния Туаназияръа в пол уха, решая пять мне «ШампанисьЮ» или нет? Я покачал головой, прищурился и решил, что нет, пить эту гадость я не буду. К тому же я вспомнил — Лэй говорил, подсыпал снотворное в этот «райский напиток». Туаназияръ посмотрел на меня выжидающе, и быстренько перевел взгляд на других омег, которые время даром не теряли: подкрашивали губки и припудривали носики. Под кожей проползло неприятное предчувствие, я сжался и с надеждой посмотрел вокруг, но спасение на голову не свалилось. Зацепочка была только одна. — А вы можете показать, что ни будь из принесённого морем? — решительно спросил я. Главный поморщился и вновь посмотрел на омег, но уже мученическим взглядом. Я же удостоился пофыркивания и немого укора, в котором читалось: «вот идиот, счастья своего не понимает». На моём лице застыло несколько самодовольное выражение. — Конечно, можем. Зейр! На крик прибежал омега, которому Туаназияръ всё доходчиво объяснил, посыльный убежал и через секунду вернулся, волоча на костлявеньких ручках мешок, от тяжести которого трава ложилась на землю как от хорошей косы. — В этом мешке есть вещи из другого мира. Мы подарим их в дар Великому Королю Дикого Леса — Альберту. И тут уши этого короля торчат! Я громко-громко вздохнул, сделала моську чемоданчиком, и принялся рассматривать мешок, притащенный мальчишкой. На глаза мне стразу попалась зелёная бутылка чего-то отвратительно пахнущего. Заметив мой интерес Туаназияръ сообщил, что их пойло было сделано на основе вещества из похожей бутылки. Только покруче. Я не особо разобрался в тонкостях местного винодельчества и достал бутылку на середине которой была прилеплена странная бумажонка, со скользкой поверхностью и надписью на непонятном языке. Вот она, надпись: «Пиво Клинское» В моем сознании, словно что-то щелкнуло, я хихикнул, хер знает почему и внезапно меня озарило. Этот язык — русский. Я вздрогнул всем телом и хрипло пожелал кому-то неопределённому провести жаркую ночь с этой бутылкой. Поджилки тряслись. Меня, мягко говоря, происходящая фигня не устраивала. В смысле, что я чувствовал странные изменения, но не мог их объяснить, они были невесомыми, словно по моей кожей водили легким перышком. Мысль про русский язык, (хотя я не знаю народа «русский» и тем более их языка) заставила меня задуматься о своем поведении и понял, что со мной творится какая-то фигня, я изменился характером и стал употреблять разные неизвестные слова. Та же «фигня». Я ведь не знаю этого, слова, но говорю его. Это странности начались после того, как я спася со свадебной поляны. Пиздец подкрался незаметно. Я уже готовился паниковать, но решил, что всё это бесполезно и вообще — думать нужно в спокойной обстановке, а не перед поцелуями с омегой на потеху дикарям. К тому же рассматривая мешок я нашёл ещё несколько вещей с надписью на русском языке: блестящий прямоугольник с надписью «презервативы» (я вообще не знаю, что это такое); мотоциклетный шлем (хотя это фигня была больше похожа не мяч из металла и стекла); блестящая книга с глянцевыми (опять непонятное слово) страницами и надписью «Даша. Советы домохозяйкам». Паника жалостливо смотрела на меня, и мне опять становилось страшно, хотелось поорать и вернуться домой, но наблюдательный Туаназияръ не сводил с меня тяжелого, как кирпич и столь же искромётного взгляда. — Очень интересно. Спасибо, Туаназияръ! — Я рад, думаю, нам нужно начинать нашу Игру. Сейчас я объясню правил… — Простите, но у меня есть ещё один вопрос: А вы сами когда-нибудь были на море и на пляже молний? Жрец нахмурился, и раздражённо хлопнул себя по колену, но потом собрался и кивнул. Но мне уже и говорить ничего не требовалось — я понял, что главный никогда не был ни на таинственном пляже, и вообще вряд ли уходил дольше стоянок дикарей. И он явно нервничает по этому поводу. — Я расскажу об этом — Его голос был слаще и противней мёда. — А пока пей вино. Его взгляд многозначительно прошёлся по моей кружке полной их гадского пойла, а Туаназияръ начал увлечённо врать, расписывая героический подвиги. Я хихикнул и подавился вином, которое не решись выпить, просто поднёс к лицу. Проблемка. Поскольку секретик этого винца был мне известен, я решил вылить куда-нибудь эту жижу (я чувствовал, что отказываться от неё нельзя — тутошние могут и по морде надавать). Лить вперёд — слишком заметно и к тому же тут рядом костёр, а в смертники меня что-то не тянуло. Вбок — то же самое. Я опустил уголки рта и зацепил насмешливый взгляд Лэя, который до сих пор стоял на противоположной от меня стороне. Веселиться, сволочь. Но я всё равно заулыбался, от приятного чувства, что здесь я не один такой. К сожалению, вино не испарилось, и его проблема нависла надо мной дамокловым мечем. Но идеи, особенно если они дурацкие, не минуют мою буйную головушку, и поскольку тут никакого другого перспективного места, я решил вылить вино себе за спину. Бред, бред, бред. Была не была! Я тихонечко заерзал, садясь поудобнее, так что все видели меня только в профиль, и сделал вид, что пью. А потом дело техники — чуть наклонить стакан не туда и вуалая! Но не бывает в этой жизни всё так гладко, и когда первая порция воды достигла земли, все услышали специфический звук. Упс. Наступила тишина. Все, кто раньше увлеченно слушали Главного, теперь внимательно посмотрели не меня. Черт, черт, черт. А к тому же я от страха слегка дернул рукой, и на спине расползлось не очень заметное, но очень мокрое пятно. Тело откликнулась поползновением мурашек. Лучше бы выпил. Взгляды дикарей не отличались теплотой, но и открытой ненависти не было, а скорее просто удивление, а Туаназияръ встал со своего места и наклонился надо мной как гора. Но пока рвать меня на тряпочки никто не собирался, и я мог наслаждаться картиной их выпученных глаз и приоткрытых ртов. Не до конца въехали ещё ребята. Оглядывая поляну, словно в последний раз я наткнулся на Лэя, который закусил губу, что бы не заржать. Мысленно я погрозил ему кулаком и пафосно попрощался, готовясь к смерти. Но этот паршивец имел другие планы, демонята в его глазах танцевали джигу, отбивали чечетку, и вальсировали вальс. Несколько секунд понаслаждавшись моими красненькими щечками и испуганными глазками, он, словно делая одолжение, лениво свистнул, и издалека раздался раскатистый собачий лай. А потом показал мне язык и свернул пальцы в странном жесте, будто бы говоря: «теперь ты мой должник». Я как и все посмотрел на бегущего черного пса, с зеньками цвета жаренной индейки и доброй мордой в белых проплешинах. Псина побежала ко мне аки жеребёнок и плюхнулась на мои ноги, потираясь пушистенькой мордищей. Я начал гладить умильного пса, и чувствовал, что жизнь в общем-то неплохая штука. А дикари на насколько секунд отступили на второй план. Эйфория длилась как раз до того момента, пока я не заметил Лэя, который не сводил с меня взгляда а-ля «отработаешь». Есть вещи, пережив которые люди становятся друзьями, и чесслово я уже любил желтоволосенького. По этой самой причине я был готов дать ему по башке из самых светлых чувств. Ибо не фиг злорадствовать. А всё остальные с упоением ржали и ухохотавались. Мой просчёт списали на шалость собачки, и я тоже хихикал вместе со всеми. Наконец Туаназияръ сказал: — Ты, наконец, допил вино. Мы и так достаточно долго тянули, да ещё и собачка нашалила, — Главный прочистил горло, шутливо погрозив псу кулаком. — И теперь нас следует наконец-то сыграть. Понимаешь, мы клан молодой, и меняли всего тринадцать стоянок. Мы живем ещё только 5 сезонов, и поэтому у нас часто случаются конфликты. Мы ведь не просто бродяги, но ещё путешественники, актёры и исследователи, мы часто бывает около пляжа молний. Омег среди на не так много и всё это рождает конкуренцию. Поэтому мы обнимаемся и целуемся друг с другом, каждый из нас может подойти к любому волку обнять и поцеловать него не получив ни слова в ответ. Так мы снимаем напряжением и сводим конкуренцию на нет. Ведь сложно по–настоящему конкурировать с тем с кем обнимался сегодня утром. Но поскольку альф и омег не хватает тех и других довольно много, мы устраиваем «вечера поцелуев» котором волки целуются с волками своего пола. Но мы не против новых друзей и поэтому мы просим, что бы приезжие играли с нами. Ведь такие связи порицаются обществом. Мы против этого. Мы строим идеальный мир. М-да, загнул дедуля. Я выслушал его вдохновлённую речь по ходу которой он то и дело махал посохом нашёл некоторые доводы разумными. Пес всё так же лежал около меня, и я не паниковал и не волновался, в крови бурлила решимость, и я мог бы хоть сейчас перецеловать всех омег. А Туаназияръ всё проповедовал: — Любовь — это замечательное чувство, они не имеет ни границ, ни рамок. У любви не бывает лица или титула, ни красоты не уродства… — А так же члена с узлом или мокрой задницы… — звонко раздался смешливый голосок Лэя с язвительно весёлыми нотками. Я ни капельки не удивился, усмехаясь в ответ хитрющим глазищам. Главный согласился, хотя его рожа была кислая как лимон, хрен и соль в одном флаконе. Я понял, почему его ещё не свергли за сволочим характера — он умел говорить, и, слушая его язвительное согласие с Лэем, я в этом ещё раз убедился. Иметь подвешенный язык — целое искусство. Пока я раздумывал на глубоко лиричные темы Туаназияръ объявил о том, что я должен поцеловаться с любыми омегой, причём прямо сейчас не откладывая. Они захотели провести жребий, на что я смиренно согласился, украдкой вздохнув. Главный кивнул мне и подозвал того самого мальчишку, что приволок мешок со странными вещами, и который сейчас достал откуда-то махонькую шляпу, похожую на колдовской колпак. Там бряцали несколько белых и один красный шарик. Каждому предстояло с закрытыми глазами вытащить один из шариков и тот кому «выпадет» красный и будет целоваться со мной. Разумеется, участвовали исключительно омеги. Несколько секунд пронеслись словно в многократном ускорении, и каждый из омег, разукрашенных не в пример ярче, запустил тонкую ручку в темно серый бархат шляпы. Шарик ещё никто не вытащил и всё шло хорошо, пока один из «проигравших» не прошипел: — Шлюха! А я почувствовал — меня несёт.