Уговор

Эльза сидела в кресле, сцепив руки на коленях. Она наблюдала за тем, как стекают холодные капли по стеклу. Теперь она не могла покидать свои покои. Весь мир для нее замкнулся в узких стенах нескольких комнат. Король больше не приходил — но паразит в животе оставался: ей не удалось его вытравить. Она потратила много времени, чтобы достать яд. Ей уже было все равно, что произойдет с ней — но она не собиралась давать жизнь монстру внутри. Пусть так, даже за счет себя, но она твердо решила, что избавится от него. И — не смогла, не получилось. За спиной послышался тихий шелест: это удобнее устроилась в кресле горничная. Теперь они незаметными тенями сопровождали ее повсюду. Во время еды, во время сна, даже в уборной — они постоянно следили за ней. Иногда Эльза ловила их шепот. «Сумасшедшая, — тихо шелестели голоса. — Неблагодарная. Такую честь получить, и…» Она никогда не считала это честью: это было мукой, расплатой неизвестно за что. Она была куклой, безвольной игрушкой в жестоких руках юного короля. Пальцы сжали ручки кресла, впиваясь ногтями в обитое тканью дерево. На улице все так же равномерно барабанил дождь. Когда дверь открылась, Эльза почти удивленно подняла голову. Время для ужина еще не наступило, а кроме служанок, которые приносили ей пищу, в ее покои больше никто не заходил. На пороге, тщательно отводя глаза, стоял король. Темный плащ окутывал плечи, ладонь нервно перебирала его складки. — Выйдите, — коротко сказал он, окинув взглядом двух горничных, которые немедленно присели в реверансе. — Обе. Тишина царила всего мгновение, а потом девушки поспешно выбежали, шелестя юбками. Эльза медленно поднялась. — Что привело вас, Ваше Величество? — ее глаза неотрывно смотрели в лицо молодого короля, в зрачках терялся тусклый свет факелов. Завывал за окном ветер, тихо звенели от его ударов стекла: сезон бурь заканчивался, штормы, потрепав столицу, медленно отступали. Король помолчал минуту, словно собираясь с мыслями, затем все же поднял глаза. — Если ты родишь этого ребенка, я… — тут он запнулся, вздохнул. — Я отпущу вас. Всех: тебя, Байро, Шугабоя, Хьюза, Коко. Вы сможете покинуть столицу и идти, куда захотите. За окном вспыхнула далекая молния. Эльза моргнула. — Поклянись, — хрипло прошептала она, почти не веря в то, что только что услышала. — Поклянись кровью Фауста, которая течет в твоих жилах. Едва слышно загрохотал гром, будто прощаясь со столицей Эдораса, равномерно барабанили по крышам капли. Король поднял тяжелый, уставший взгляд. — Клянусь, — тихо произнес он. За окном кружились в неспешном танце снежинки. Столица медленно покрывалась первым в этом году белым покровом, и, если не присматриваться, можно было поверить в то, что старый Эдорас вернулся. Эльза стояла, прижав руку к холодному стеклу. Отросшие волосы багровыми волнами касались плеч, спину грела вязаная накидка. Раньше зима никогда не пугала эдорасцев: в каминах горели огненные лакримы, согревая жителей своим мягким теплом. Теперь мороз стал едва ли не самой страшной угрозой. Тяжело было согреть даже небольшие дома, что уж говорить о гигантском королевском дворце. Король со свитой временно переселились в город, спасаясь от вездесущего холода. Эльза коснулась ладонью живота. Пальцы сомкнулись на теплой ткани, вцепляясь ногтями в переплетение нитей. Паразит внутри рос с каждым днем — но теперь он был ей нужен. После клятвы короля он стал ее возможностью покончить с этой жизнью в унижении, и Эльза готова была вытерпеть все, что ей выпадет. Что угодно, лишь бы закончилось ее заключение. От теплого дыхания на стекле остался туманный след. Как раз за ним виднелся темный стержень: заброшенный дворец стоял одиноким черным символом разрухи Эдораса. Эльза бросила на него долгий взгляд, затем развернулась, мазнув пальцами по окну. На холодном стекле появился и быстро растаял едва видимый след. В камине потрескивал, пожирая дрова, огонь. На улице тихо сыпался снег, окутывая столицу, будто пытаясь подарить ей сон. Симон сидел напротив, улыбаясь мягко, немного печально. — Как ты себя чувствуешь? — его вопрос, уже такой привычный, растаял в пробирающемся сквозь окна мраке. Эльза не подняла взгляд. — Все в порядке, — ее глаза неотрывно следили за танцем пламени, сложенные руки лежали на подоле юбки. Камин опоясывала кованая решетка, металлические листочки поблескивали от каждого всполоха, и Эльза невольно засмотрелась на то, как на них появляются и исчезают маленькие огоньки. Симон вздохнул. — Середина зимы, морозы начались на удивление сильные, — его теплая рука коснулась ее холодных ладоней. — Промерзнуть очень легко, так и до воспаления легких недалеко, не говоря уже об обычной простуде. А у тебя ребенок… Пальцы невольно дернулись, сминая ткань. Резко вспыхнул огонь, отбрасывая колышущиеся, тревожные тени, отражаясь во мраке зрачков, треснуло, распадаясь от жара, полено. Симон удивленно заглянул ей в лицо. — Эльза? — Ничего, — она заставила себя расслабиться и опустить плечи. — Все в порядке. Она отвернула голову от камина, бросая взгляд в сторону окна. За стеклом белым маревом ровно сыпался снег. Еда упорно не желала лезть в горло. Эльза безразлично ковырнула вилкой рыбу, растягивая ее на маленькие кусочки. Зима медленно отступала, неохотно, почти через силу отдавая свои права весне. День за днем таял снег, стекая по мостовой тонкими струйками, прячась в тени переулков и дворов небольшими грязными комьями. Солнце с каждым разом грело все теплее, вернулись первые птицы, и теперь воздух утром полнился их щебетанием. Эльза еще раз ковырнула рыбу, окончательно превращая ее в безликое месиво. — Ты слышала? — шепотом обратилась одна служанка к другой. — Говорят, скоро мы вернемся во дворец. Эльза невольно скосила глаза, бросая равнодушный взгляд на двух девушек у стены. Они принесли ей обед и теперь терпеливо ждали, пока она закончит свою трапезу. — Правда? — спросила вторая служанка. — Думаешь, там уже достаточно тепло? — Не знаю, — пожала плечами первая. — Но сплетни разные ходят. Эльза отвернулась, опуская взгляд на тарелку перед собой, оставляя служанок перешептываться дальше. «Тебе надо есть, — мысленно обратилась она к себе. — Если ты не будешь, детеныш короля нормально не вырастет, и ты не сможешь покинуть дворец». Вилкой она подцепила относительно целый кусок, поднося его к губам, заставила себя открыть рот и проглотить рыбу. Старые покои встретили Эльзу мраком и тишиной. Темнота таилась в углах, за шкафами, в складках тяжелых гардин. Темнота приветствовала ее, будто давнюю подругу, она прокрадывалась в глаза, давила на уши, скребла маленькими коготками внутри утробы. Горничные суетились, заканчивая уборку, шелест их юбок сливался в неясный фон где-то на грани сознания. Эльза взглянула за окно. На улице отчаянно сияло солнце, щедро рассыпая свои лучи над Эдорасом. Оно касалось крыш, отблескивало в водостоках, отражалось в стеклах окон. Солнце во весь голос пело о весне, но, казалось, не имело сил проникнуть в до сих пор холодный и темный дворец. Эльза подошла к окну, касаясь рукой давно изученного наизусть рисунка. Пальцы скользнули по плетению причудливой, сделанной задолго до Фауста рамы, опустились на тусклый камень подоконника. Ей осталось не так много. Уже меньше, чем она вытерпела. А дальше — дальше призрачной, почти безумной мечтой виднелась свобода. От позора, от враждебного теперь дворца, от чужого короля. Дальше можно было снова взять в руки оружие, забыть о месяцах унижения, удушающих ночах, полных опаляющих прикосновений, о слишком требовательных губах, о монстре в животе. Ногти скребнули по камню, обделенному лаской весеннего солнца, пальцы сжались в кулак. Эльза знала: она выдержит. Ради свободы — и своей, и давних соратников — она просто обязана выдержать. Она сидела, сложив руки на коленях. Взгляд блуждал по ровному лабиринту паркета, пытаясь выловить в тусклом свете факелов все его пути. — Все будет хорошо, Ваше Величество, — Эльза не видела, но знала, что Симон улыбается своей обычной мягкой улыбкой. На лакированных досках невнятным призраком отражался его силуэт, сплетаясь с ровными линиями. — Роды точно пройдут без осложнений? — голос короля звучал напряженно и слишком резко. Казалось, он тянулся ко всем углам комнаты, разрезая, разбивая вдребезги успокаивающую тишину. Вспыхнуло от внезапного сквозняка пламя факелов, и тень короля качнулась, на мгновение падая Эльзе на лицо. — Я не акушер, Ваше Величество, — Симон еле слышно вздохнул. — Но я могу сказать, что у леди Найтуокер чрезвычайно крепкое здоровье. Тусклые огоньки едва видимыми искрами отражались в паркете, танцевали там, будто дразня, насмехаясь. Эльза моргнула, заставляя себя оторвать от них взгляд, и снова засмотрелась на ровные линии. Голоса неслись мимо, они растворялись во мраке комнаты. — Точно все будет в порядке? — интонации короля резали уши, заставляли сжиматься пальцы. Эльза закрыла глаза, стараясь не слушать, не слышать. — Я уверен в этом, — отозвался Симон. Скрипнул паркет под каблуками сапог. — Спасибо, — слово прозвучало слишком резко, но король не добавил ничего. Развернувшись, он вышел вон из комнаты. Его шаги скоро затихли в коридоре. Эльза лежала, откинув голову на подушку. Перед глазами все еще плыло, лицо, шея, живот были липкими от пота, пересохшие губы хватали воздух. Ребенка забрали у нее сразу, даже не дали посмотреть. Эльза была почти рада: она не была уверена, что сможет сдержаться и не задушить паразита собственными руками. Потолок над головой был стерильно белым. Ни узоров, ни трещинок — он единым полотном равнодушно и слепо смотрел на Эльзу. Она закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание, заставить исчезнуть радужные круги перед глазами. «Свободная, — билось в воспаленном мозгу. — Свободная. Наконец все». Пальцы смяли покрывало, упираясь в постель, заставляя подняться. Поскорее покинуть этот замок, уйти, забыть. Никто не пытался ей помешать: ни акушерки, ни сторожи в коридорах, ни прислуга, которая попадалась на пути. Держась за стену, останавливаясь время от времени, чтобы перевести дыхание, Эльза медленно дошла до своих покоев, взялась едва дрожащими пальцами за ручку. Внутри было сумрачно: солнечный свет упорно не хотел проникать в комнату, оставив ее тонуть в полумраке. Эльза опустилась на колени перед одним из сундуков. Шелковые, атласные, парчовые платья были безжалостно выброшены на пол, руки коснулись свертка, который лежал на самом дне. Старый доспех грел ладони, будто напоминая о давних, теперь уже недостижимых временах. Эльза медленно водила пальцами по узору на наручах, касалась пряжки пояса, гладила потрепанный шарф. Она прошла с ними годы службы и уничтожение не одной гильдии, и теперь такие привычные вещи возвращали надежду, давали силы подняться и встать на ноги. Одевалась она долго: ослабевшим рукам тяжело было застегивать пряжки и затягивать ремни. Волосы полностью не отросли, но Эльза все равно зачесала их как в старые времена, при Фаусте. Путь к тронному залу оказался еще длиннее и тяжелее, но Эльза не собиралась ждать. Она не хотела оставаться во дворце ни одной лишней секунды — и потому шла вперед, закусив до крови губу. Король сидел на троне, опустив голову. Темные своды нависали над его плечами и давили, как и раньше, но Эльза заставила себя выпрямить спину и поднять голову. — Ты клялся! — бросила она ему. — Исполняй свою клятву! От пустыни дышало жаром. Сухой ветер трепал волосы и шарф, бросал в лицо пригоршни песка. Эльза закрыла глаза, едва переводя дыхание: ноги вязли в барханах, и чтобы сделать еще один шаг, приходилось напрягать всю силу воли. Они не пошли с ней: ни Шугабой, ни Хьюз, ни Коко. Стояли, пряча взгляд, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Мы нужны народу Эдораса, — сказал тогда Байро. — Пусть мы против нового короля, но мы необходимы обычным жителям. Перед глазами поплыли радужные круги, и Эльза заставила себя прогнать воспоминание, сжав кулаки. Не хотят бывшие соратники — она пойдет сама. Сама найдет Фауста — нет, Его Величество — и тогда… Ноги подкосились, и она упала на колени. Солнце жгло с раскаленных небес, рыжий песок забивался под доспехи, лез в глаза и уши. — Вставай, — прошептала себе Эльза, кусая губу, упираясь дрожащей рукой в землю. — Ты только получила свободу. Столица еще за спиной, тебе еще идти и идти. Вставай! Ну же! Она заставила себя рывком подняться — и тут мир перед глазами окончательно поплыл. Смазанным пятном потянулось небо, пролетели смутные облака, солнце, пустыня. Эльза пошатнулась: звякнули доспехи, мелькнули в горячем воздухе багряные волосы, темной линией проплыл перед глазами шарф. Последним, что она почувствовала, был раскаленный песок.