Отражаясь в тебе

***** Джейк И дней всего-то семь, а тянутся как приютский кисель — вязко и тягомотно. Казалось бы, не в моем положении подгонять время — никто не знает, что будет в финале, но ожидание так достало, что я буквально считаю минуты. Наконец, с горем пополам мое вынужденное заточение подошло к концу. Все случится завтра, и уснуть совершенно невозможно. Слишком взвинчен, какой тут сон! Сквозь ночной полумрак темным пятном на стуле выделяется костюм Арлекина. Все готово. Мы готовы, просто эмоции шалят. Винс спит, вот же нервная система у парня! А я кручусь как на каруселях — простыни в мятый ком сбились. Получится? Не получится? Я знаю, что не усну. А еще думаю о Тайлере. Тоже наверняка не спит. Тоже мучает подушку и сверлит взглядом стены. Ощущение, что меня привлекает в нем что-то, что есть и во мне самом, с каждым днем растет. Мы чертовски похожи — чем больше я о нем думаю, тем отчетливее это понимаю. Не внешне, нет… но определенно есть что-то в его душонке, что находит отклик и понимание в моей. Как две стороны медали, как отражение в зеркале — он «мой» до последней родинки. А я-то считал, что подобные ощущения потеряны для меня навсегда. В какой-то момент понимаю, что скучаю. По нашим встречам, словесным пикировкам, операции «мой парень» и прочей движухе. Скучаю по Тайлеру. Чисто физически ощущаю, как мне его не хватает. Я всегда радел за свободу, считал ее единственно верной ценностью. Чтобы ни от чего не зависеть, никому не быть обязанным, жить так, как хочется, и слать дальше всех, кому это не нравится. И вот теперь я скучаю по парню, который изначально выгрыз мне мозг своим отвратительным характером, амбициями, замашками мажористого придурка. Я скучаю по нему и… Я не хочу больше быть свободным. Завтра все закончится. Если все пойдет, как и запланировано, после обеда будет поставлена точка. Убивать меня уже не будет никакого смысла. И тогда я поеду к нему. Кофе? К черту! Я поеду к нему и останусь, обниму и не отпущу, растворюсь в его «люблю» без остатка. А если нет? Если отец все-таки провернет задуманное? В чем в чем, а в умении добиваться своего Грэгу не откажешь — он как танк, не ведает преград. Не знаю, что именно он задумал, но с фантазией у мужика на пятерочку. Что, если всё получится не у нас, а у него? В какой-то момент я четко осознал, что могу завтра умереть. Не то чтобы я не понимал этого раньше — нет. Знал, но знал как-то иначе, оно попадало в категорию «маловероятно» и особо не беспокоило. Теперь же это вдруг стало фактом, не требующим доказательств. Умирать не хотелось, всё, что мне досталось от этого мира, — мои двадцать пять странных лет. Ничтожно мало на самом деле. Я точно знал, что после смерти не будет ничего. Ни рая, ни ада — лучший мир, который навязчиво обещают нам служители Бога, он не на небесах. Он здесь, и это наш мир. Потому что ты жив, и банальное «всё впереди» — не пустые слова. А потом только холод и темнота. И всё. Мне не страшно — мне жаль. Столько всего пройдет мимо, останется за бортом. В том числе и Тайлер. Мне никогда не узнать, как это — быть с ним. Никогда не почувствовать горячесть его объятий. Никогда не сказать ему того, что до сих пор держал в себе. Долбаные «никогда» — я не готов. В районе двух понимаю, что не смогу. Не смогу удержать себя от этой абсолютно безрассудной, но такой необходимой мне поездки. Я хочу к нему. Сейчас. Пусть это будет всего лишь до утра. Этого хватит. Выскользнув из надоевшей постели, я натянул джинсы, рубашку и потянулся за телефоном. Прикрыв дверь в ванную комнату, набрал Тайлера. Гудки, гудки, гудки и, наконец, тихое «Слушаю» на том конце ночи. — Спишь? — выдохнул я в трубку. — Что случилось? — голос сонный, чуть хрипит. — Сваришь мне кофе? — Что? — спросонья не врубается. — Я приеду к тебе сейчас. — С ума сошел?! — Прямо вижу, как он подскакивает на кровати. — Джейк! — Две ложки сахара и никаких сливок. — Джейк, прекрати дурить. — Уже еду. — Что тебе сказать, чтобы ты признал разумные доводы? — Нет никаких разумных доводов, я хочу тебя видеть. Бруно меня убьет. Его инструкции были четкими и до опупения правильными: заляг на дно и не высовывайся. Что может быть проще? Мысль о том, что можно и не доехать, слишком вялая и отдаленная, чтобы воспринимать ее всерьез. Единственное место, где меня могут перехватить, — это у дома Тайлера. А там дежурит полиция, да и Бруно, думаю, не уехал домой на ночь. Его подозрительности хватит на всех — может быть, поэтому Ангелочек все еще в добром здравии. «Все будет хорошо», — повторяю про себя, спускаясь по ступенькам. — Все будет хорошо, — бормочу, выгоняя из гаража тачку Винса. Все будет хорошо. Обязательно будет. На улице гроза. Тысячи капель стучат по асфальту рассыпавшимися горошинами, лупят по крыше машины, сбегают по стеклам бурными потоками. Разглядеть что-либо сквозь дождевую завесу почти нереально, и я напряженно всматриваюсь в темноту. Щетки на ветровом стекле едва справляются с разошедшейся стихией. Я притормозил на красный сигнал светофора и достал гарнитуру. Надо было позвонить Бруно, получить заслуженных люлей и обеспечить себе прикрытие. Стоял, слушал гудки, глядя на струи воды, заливающие лобовое стекло. — Чего? — раздается в трубке знакомый голос. — Погода дерьмовая. — И? — спрашивает настороженно. Могу поспорить, чует, что я задумал адский левак. Что-что, а чуйка у этого мужика — Нострадамус обзавидовался бы. — Ты где сейчас? — закидываю удочку. — Дома. Что-то не так? — Дома? А как же Тай? — Там усиленный наряд полиции, все окей, не беспокойся. Ёп твою мать… — Ёп твою мать! — озвучивает мои мысли телохран. Громко озвучивает, кричит в трубку. — Ты что удумал? — Я еду к Тайлеру. — Какого хера?! Что тебе неясно из фразы «заляг на дно»?! Он орет на меня, и он прав. Идиотским поступкам нет оправдания. Мне нет оправдания, любовь ведь не в счет, да? Он орет, и он прав, только я все равно сделаю по-своему. — Я еду к нему, и все… — Придурок! — Да. — Мудак тупой! — Да… — Камикадзе гребаный! — Да, черт подери! Помоги мне. — Я тебе не нянька, не гребаная мамочка и даже не твой духовный наставник, так какого ж фига? — Мне не к кому больше обратиться. Ты прикроешь меня?.. — Чтоб тебя! Куда ж я денусь! Ты же баран упертый, все равно не свернешь. — Спасибо. — По башке бы тебе настучать убогому, да толку-то. К дому не суйся, жди меня около Foods Lion, через полчаса буду. И на том спасибо. Светофор мигнул и зажегся зеленым, я вдавил педаль газа и тронулся. Он прав, мне следовало бы бояться, но я не чувствовал никакого страха. Последние годы я старательно убегал от прошлого, теперь же — бежал к будущему. Есть разница, правда? «Мерс» вывернул из соседнего проулка и припарковался вплотную, обдав мою машину серой мутной струей воды. Бруно на секунду опустил стекло и прокричал, перебивая грозу: — Перебирайся в мою. Десяти секунд на улице вполне хватило, чтобы за пазуху потекли холодные дорожки дождя. Я нырнул на переднее сиденье и быстро захлопнул дверцу. — Ну и какого черта? Приспичило ему! До завтра дотерпеть не мог? — Уверен, что у меня будет «завтра»? — Да чтоб тебя… Чтоб вас обоих! Поехали. Он повернул ключ, и машина резво тронулась с места. — Убивать тебя у дома Тайлера никто не будет, не ссы, — Бруно вывернул руль и повернул в проулок, — во-первых, там копов как грязи, а во-вторых, это бессмысленно: тело-то все равно останется у нас. Во-от, — он чуть притормозил. До дома Тайлера оставался один квартал. — Но осторожность лишней не бывает. Делаем так. Я на скорости подъезжаю к подъезду, прямо к двери, и разворачиваюсь боком. Приторможу ровно на пару секунд и сразу развернусь, закрою *опой «Мерса» вход. Быстро выскакиваешь и сразу в холл. Все ясно? — Да. Спасибо… И семиэтажный в ответ. Заслужил, без вариантов. Напряжение такое, аж звенит в ушах. Нервы как моток проволоки под током, того гляди закоротит. Он притормаживает на какие-то мизерные секунды. Выскакиваю практически на ходу и, не удержавшись, по инерции движения падаю на колени в лужу. Едва не зацепив меня бампером, Бруно разворачивает «Мерс», закрывая входную дверь и меня на четырех точках от возможных неприятностей. Подрываюсь и сломя голову несусь в подъезд. Машинально отсчитываю про себя шаги: один, два, три… должно быть не больше пяти. Любая заминка, и — возможны варианты. Выдыхаю, только услышав, как хлопает дверь за спиной. Я на месте. Все наши телодвижения заняли не больше минуты. В подъездном холле тепло и уютно. Мягкая мебель по периметру, стойка охраны в углу. Дорого. Охранник посмотрел на меня и привычно поздоровался — примелькался я здесь за последние месяцы. Ключи, неловко сунутые мне в ладонь Бруно, и бесконечно долгие минуты в лифте. Накрепко зажмуриваю глаза и считаю от десяти до одного, пытаясь справиться с нервами. Когда створки лифта разъезжаются, я вижу стоящего в проеме входной двери Тайлера. Ждал. — Привет! — пожелтевшие следы от фингала на скуле и волнение в распахнутых глазах. Руки тянутся к нему, и моё неловкое «здравствуй» стирается ощущением его губ, сухих и настойчивых. — Вот так вот сразу? — его порыв застал врасплох, и я хотел выгадать минутку, чтобы перевести дух. — Сразу?! — возмутился Тай. — Я же поздоровался! Губы сами собой расплылись в улыбке. Да чтоб тебя, Ангелочек! Пнув ногой все еще распахнутую дверь, я обхватил Тайлера покрепче и впечатал в стену. Тот охнул и обнял меня, уткнулся лицом куда-то в ключицу. С пути истинного мы слетели вмиг. Вот уже несколько месяцев все крутилось вокруг неизбежного. Все попытки обмануть судьбу рассыпались в пыль, маленькими шагами нас несло в пропасть. И вот не осталось никаких надежд повернуть назад — впрочем, и желания делать это тоже не было. Он целует меня и стискивает руками плечи. Целует и тянет рубашку из-под пояса брюк. Целует и нервно выплевывает ругательство, когда пальцы путаются в непослушных пуговицах. Он целуется жадно и напористо, так пьяняще горячо, что сводит мышцы и немеют губы. Цепляет языком, скользит по нёбу, и я отвечаю ему тем же. Толкаюсь языком в приоткрывшийся рот. Сладко, и пульс не унять. Провожу ладонью по спине, задирая к херам футболку, стаскиваю, и она комком падает к ногам. А он прижимается ко мне телом, водит ладонями по ребрам и животу, тянется рукой к паху. Гладит, сжимает сквозь джинсы, и я стискиваю зубы, чтобы держать себя в руках. Хоть как-то и хоть сколько-то, надолго меня точно не хватит — слишком давно я бредил этим сексом. Столько раз представлял, как это могло бы быть. Эмоции прорывают ограждения, и я сам тащу молнию вниз, освобождая из тесного плена грубого денима член, и резко выдыхаю, когда он обхватывает его рукой. Оглаживает головку, проходится пальцами по бугоркам вен. Я целую его под аккомпанемент тяжелеющего дыхания. Я целую его под сопровождение собственных сдавленных стонов. Целую, пока он не сползает на колени и не касается члена губами. Водит им по языку, сжимает у основания, а потом вбирает в себя глубоко и голодно. Я цепляюсь за стены, чтобы хоть как-то… руки скользят, а ноги подкашиваются — картина маслом. Смотрит на меня, а глаза шальные — зрачки в полрадужки — смотрит снизу так, что дух захватывает. Так и кончить можно, не начав. Подхватив под мышки, поднимаю его и тащу в комнату, собрав все косяки и углы мебели. С грохотом падает стоящая на пути этажерка, звякает о пол какая-то дизайнерская хрень. До кровати как до Антарктиды — хрен доберешься. До дивана ближе: пять заплетающихся шагов — три поцелуя в одно касание. На него и приземляемся: он подо мной, дышит часто-часто, выгибается, плотнее прижимаясь животом. Нависаю над ним, наклоняюсь, касаюсь губами шеи, подбородка и судорожно дернувшегося кадыка. Хочу его. Хочу до дрожи. Смотреть, как он вздрагивает от прикосновений, чувствовать его ладони на своих лопатках, слышать сдавленный стон, когда я стягиваю с него штаны, видеть, как он зажмуривает глаза и кусает губы, едва я касаюсь пальцами мошонки. Сжимаю член, двигая рукой от основания к головке, перебираю поджавшиеся яички. Стонет с не пойми откуда взявшейся хрипотцой, едва я провожу между ягодицами. Массирую, нажимаю, и он разводит ноги шире, ловя движение скользящих пальцев. Торопиться не хочется, а не торопиться — не получается, слишком всё… остро, слишком на грани. Уносит как течением, разбивает в щепки. Остается только прижаться бедрами, толкнуться в обжигающую тесноту, почувствовать, как вмиг напряглось тело подо мной, и уже не останавливаться. Не останавливаться, набирая темп, рваными рывками… в него. Стискивает мое запястье, ногти впиваются в кожу. Больно не больно — не пойму, судорога по телу, как от разряда. Толчок за толчком — край всё ближе. Мычит что-то невразумительное, не разобрать, полушепот-полустон, капли пота на лбу. Член прижался к животу — полупрозрачные капли смазки размазаны по коже. Беру его и начинаю двигать рукой, потому что сил уже нет и до финишной черты — секунды. До финишной черты три рваных вздоха и столько ритмичных движений рукой. И я хочу, чтобы он был первым. Обхватывает себя поверх моих пальцев, заставляя двигаться быстрее. И накатывает… так сильно и жарко, что, кажется, еще миг — и сердце не выдержит. Разорвет грудную клетку и выскочит к херам. Глохну на несколько секунд, и картинка плывет. Вспышка на солнце, ядерная катастрофа, ощущение, что меня рвет на куски, а потом — тишина, и, кажется, я слышу собственное дыхание. Я лежал, закрыв глаза, и не шевелился. Опустошение, тягуче-сладкое желание остаться в этой постели навсегда, зацепиться и никуда не уходить. Забыться на время. До утра. В какой-то момент я открыл глаза. Тай пристально на меня смотрел и молчал. Я тоже не спешил со словами. Иногда можно и так: говорить, не говоря, без слов. Я знал, видел по его глазам, что он чувствует то же самое. Это был долгий безмолвный разговор, и мы выяснили всё. Пауза грозила затянуться до бесконечности, но Тай, словно почувствовав мои метания, ее прервал. — Хочешь уйти? — спрашивает напряженно, смотрит внимательно, заглядывает глубже, чем когда-либо. Что он там видит? — Не-а, — отвечаю без сомнений, — ищу причину остаться. — Тебе не нужна причина, — тянется ко мне, и его ладонь накрывает мою руку, — и никогда не была нужна. Господи, я уже и забыл, как это — просто держать кого-то за руку. Чувствовать тепло и подрагивание пальцев в своей ладони. Детский сад, но как же кайфово! — Между прочим, я сразу на тебя запал, — Тай лениво перебирает мои пальцы, переплетает со своими, — просто не знал, как подступиться. — И что тебя останавливало? Моя неземная крутость? — Что? Твой дурной характер, что ж еще! — Да ладно! Неужели я так ужасен? — Ага, — он развернулся и оказался совсем близко. — Кто б говорил, — я подтянул его к себе, устраивая на плече. Прижимается щекой, обхватывает меня поперек торса. Обнимаю, случайно касаясь пальцами зарубцевавшейся раны на правом боку. Умиротворение как рукой сняло. Вернулся на землю, блин. — Тебе больно? — провожу рукой по «боевым ранам». — Да. Но я крепкий парень, — улыбается, — выдержу. — Я все время думаю: а если бы у него получилось?.. — Тогда на сцене появился бы ты и уничтожил Грэга своим появлением. Ты бы сделал это? — Не сомневайся. — К тому же отец в любом случае не получил бы моих денег. — М-м-м? — как-то не догнал, о чем он. — Я оформил на тебя завещание. Мой адвокат связался бы с тобой. В случае моей смерти ты получил бы мои акции и акции, которые я должен наследовать. — Охренеть... — Ты теперь богатый наследник. Справедливость наконец-то восторжествовала. — Я не просил тебя... — Ну... Я вроде бы пока дееспособный, вполне могу самостоятельно распоряжаться своими средствами. — Замолчи. Ты не должен мне этого говорить. Я — не очень хороший человек, не боишься?.. — Я же сказал, что люблю тебя. И что на это сказать?! — Да ладно! — хмурится. — Подумаешь, новость. А ты? — Что? — Скажи мне... — Что? — я прекрасно понимал, чего он хочет, просто не был готов говорить об этом. — Джейк… — Вымогатель. — Это значит «да»? — Это значит, что ты, Ангелочек, — гнусный вымогатель. — Джейк?.. — Да. ***** Я проснулся оттого, что комок простыней адски давил на живот. Повернулся на другой бок и увидел часы. Десять ноль восемь. В утренней тишине спальни тиканье часов кажется безумно громким. Жалюзи на окнах закрыты, но солнечные лучики робко пробираются сквозь узкие планки. С улицы доносился шум проезжающих мимо машин. Тайлер спал, прижавшись ко мне худой спиной. Позвонки выпирают, и ребра хоть считай. «Крепкий парень» — вспомнилась вчерашняя фраза, и я улыбнулся. Вставать чертовски не хотелось, казалось, любое шевеление способно убить хрупкую атмосферу утра. Было хорошо. Я не думал ни о Грэге, ни о сегодняшней встрече. По правде говоря, я вообще ни о чем не думал. Мне было наплевать. На отца и его боевых отморозков, на то, чем вылазка может закончиться. Просто лежал и был счастлив. Оглушен и раздавлен ощущениями. Познал дзэн, нашел секрет вечной жизни, средство Макропулоса и прочее бла-бла-бла. Я словно все еще чувствовал его губы и его руки, как там, в холле, когда он прижался всем телом. В этих ощущениях хотелось остаться навсегда, запечататься, как в куске янтаря. Я лежал и смотрел на Тайлера. Точнее мое телесное физическое «я». Душа непривычно парила, взлетев над всем земным. «Я схожу с ума», — подумалось почему-то. Хотелось смеяться, но со стороны это, наверное, будет выглядеть дебильно. А еще я понял, что хочу прожить с ним всю жизнь. Долго-долго. Вот так вот как-то понял — и все. Я снова посмотрел на часы. Почему, когда ты этого не хочешь, время летит со скоростью света?.. Если не встанем сию минуту, через полчаса Бруно поднимет нас громким семиэтажным ямбом. — Просыпайся, крепкий парень, — я провел пальцем по выпуклым позвонкам. Он дернул плечами и натянул одеяло выше. — Угу, — доносится из недр койки приглушенное бормотание, — я уже не сплю. — Пора вставать. — Думаешь? — Регулярно. И тебе, Ангелочек, советую. Он фыркнул и перекатился ко мне. Рука скользнула по животу и опустилась ниже. — Эй, полегче, горячий парень! — я перехватил его за запястье и не без сожаления передвинул руку на безопасное расстояние. Времени на утренний марш-бросок не было. — Кофе-то будет? Через полчаса Бруно забрал Тайлера. Расстались скомканно, не думать о предстоящей поездке не получалось. Показушный оптимизм у меня и сплошные нервы с его стороны — даже обрадовался, когда за ними закрылась дверь. Я стоял у окна, пил успевший подстыть кофе. Город за окном наполнен жизнью. С высоты этажей машины как игрушечные, а пешеходы напоминают броуновское движение. Не спеша отъехал красавец «Мерс», за ним тронулась и набрала скорость патрульная машина. Все шло по плану. Скоро уеду и я. Вернусь? Конечно. Сегодня будет хороший день. Обязательно. Через тридцать минут разукрашенный открытый грузовик, умело превращенный в карнавальную платформу, ехал по улицам города, приглашая всех в выходные принять участие в карнавальном шествии. Всё мило и нарядно, часа два, наверное, посвятили созданию антуража. Шарики пляшут на ветру, рвутся в небо, музыка грохочет из колонок. От фантастической расцветки костюмов пестрит в глазах. Чем ярче и громче, тем незаметнее для Грэга. Он думает, я буду прятаться? Пусть обломается! Я повернулся и встретился взглядом с Винсом. Тот смеялся, махал руками прохожим и выглядел абсолютно сумасшедшим. Я отлично знаю этот взгляд, у меня наверняка точно так же горят глаза. Это одна из прочных нитей, что связывает нас много лет, — жажда риска и драйва. Именно поэтому когда-то мы перешагнули через закон. Не ради денег или еще каких-то благ, а ради тех минут, которые рядовые граждане никогда не испытают. Грань опасности, когда еще чуть — и всё, когда знаешь, что страховки не будет и дублеров тоже. Когда есть только ты и твой друг — такой же псих с расширенными от возбуждения зрачками. О, да-а… Я знаю это чувство. Мы сделали два круга по району, закидали флаерами улицы. Наконец Лео сбавил скорость, и наша импровизированная платформа не спеша въехала на территорию больничного городка. Площадка перед главным входом заполнена журналистами и патрульными машинами полицейских. Если все идет как надо, Бруно их уже предупредил. На ступенях Грэг и Тайлер: оба не сводят глаз с нашей процессии, у обоих напряженные лица. Девочки притихли, Винс пододвинулся ближе, встав плечом к плечу — мы не торопясь подъехали к главному входу. Лео заглушил двигатель. Пару минут было так тихо, что, казалось, иголка упадет — будет слышно. Потом разом всё пришло в движение: одновременно заработали десятки камер, журналисты что-то забубнили в микрофоны. Мы вывалили из машины и направились толпой к зданию. Я подошел к Грэгу, стащил с головы шапку-колпак и маску. Тут же с двух сторон ко мне подошли Бруно и Тайлер, за моей спиной занял позицию офицер Уилсон. — Надеюсь, не опоздал? — спросил я, борясь с нервами. Грэг уставился на меня в упор. Я постарался выдержать этот взгляд, пустой, как окна домов, предназначенных под снос. Смотрел ему в глаза до тех пор, пока отец первым не отвел взгляд. — Вот мы и встретились снова, — он растянул губы в подобии улыбки, — забавно, не находишь? — Почти как в шоу Бенни Хилла, — я через силу рассмеялся. — Пойдем? Я видел, как ему хочется наброситься на меня и разорвать в клочья, но даже у тупых животных имеется инстинкт самосохранения. Через сорок минут я вышел через запасной выход прямо в больничный парк. И увидел Тайлера, сидящего на скамейке. Он задумчиво смотрел куда-то вдаль, а солнце играло в его волосах, переливаясь медовым блеском. — О чем задумался? — я присел рядом. — О нас, — не спеша ответил Тай. — Что будет дальше? — Дальше? — я откинулся на спинку скамейки и подставил лицо солнцу. — Всё. Будет все, что мы захотим. Ты возглавишь «Кей-групп», я открою какое-нибудь компьютерное агентство по сбору информации. — Я не об этом. Я о нас. — И не надейся, — я по-хозяйски приобнял его, — я больше тебя не отпущу. И еще… Я хочу, чтобы ты аннулировал завещание. — Почему? — Это будет стоять между нами, не хочу. Я вполне в состоянии обеспечить себя... нас. — Ну да, ты же теперь член семьи Картер — мистер Богатый Наследник. — Нет, я просто хороший хакер, мистер Красавчик. Хватит стебаться, поехали уже. — Куда? — В светлое будущее. ***** Джейк Полгода спустя Прошло полгода. Суд с барабанным боем признал отца виновным в подмене детей и покушении на убийство своего сына. Анализ ДНК показал мое родство с семейством Картер, я был восстановлен в правах и признан законным сыном Грэга. Присяжные, несмотря на нешуточное давление, проголосовали за виновность отца, и судья щедро отсыпал ему тридцать лет строгого режима в федеральной тюрьме штата. Все шло так, как и должно было быть. Тайлер лично присутствовал на суде и свидетельствовал против Картера-старшего. Грэг брызгал ядом и кричал, что сотрет сына в порошок, грозился уничтожить нас обоих. Напрасно — это лишь настроило суд против него. «Кей-групп» оказалась в подвешенном состоянии. Юридически став моим, по факту холдинг принадлежал акционерам. Доля Грэга перешла молодой супруге, у которой хватило ума не претендовать на руководящую должность и просто наслаждаться огромными дивидендами. Тай еще не получил акции матери и не стал обладателем контрольного пакета. Все ответственные решения принимались коллегиально на совете акционеров. Происходящее доводило его до тряски. Холдинг был мечтой, да и обязательства перед матерью были выполнены лишь наполовину. Когда Тайлер получит акции, я передам ему права на управление компанией. В остальном же все устаканилось. Мы купили дом в пригороде Нью-Йорка, эдакое воплощение великой американской мечты: с постриженной лужайкой, баскетбольной площадкой, вездесущими соседями и аллейкой для велопрогулок. Тихий район, место для семейных пар. Мне, сроду не имевшему своего дома, такой поворот был непривычен. Банально до не могу, но мне здесь нравится. Это место как-то очень легко легло на душу, а может, это потому, что Тайлер был со мной. Бруно так и прикрывает наши с Тайлером тылы. Все так же надежен, суров и всегда рядом. Иногда он не всерьез ворчит, что в должностных обязанностях у него охрана сына Грэга Картера, а сыновей теперь вроде бы как двое. Ворчит, но по хитро спрятанной улыбке можно понять: такой расклад его более чем устраивает. Расследование финансовых махинаций Грэга шло полным ходом. Федералы копали, добавляя к уже имеющимся обвинениям против Грэга свои. Вскоре было открыто еще одно дело об экономических преступлениях конгрессмена Картера. Был заявлен в розыск финансовый директор «Кей-групп» Джордж Валентайл, который просто исчез. Мы не имели к этому ни малейшего отношения, в этом деле наши руки чисты. Сам ли он сбежал, разложив по полочкам ситуацию или ему помогли исчезнуть люди Грэга, так и осталось загадкой. Дело пробуксовывало, продвигалось трудно, деньги, украденные отцом, провалились как сквозь землю. На это я и рассчитывал. Мы старались забыть. Забыть, через что нам пришлось пройти, чтобы получить то, что сейчас имели. Старались не вспоминать о том, какой ценой далась победа. Познав непредсказуемость судьбы, мы спешили жить. Просто жить, даря друг другу тепло и любовь. Я никогда не баловал своих любовников бурными проявлениями чувств. Даже говорить об этом считал занятием бабским. Всегда казалось, что это смешно и не по-мужски. Даже с Дэвидом я оставался все тем же раздолбаем. Последние события внесли некоторые коррективы. Важные принципы вдруг стали неважными. Похоронив Дэвида и едва не потеряв Тайлера, я понял, что всё на свете можно послать нафиг. Всё, кроме соприкосновения душ, которое вдруг случилось. Я безмерно благодарен судьбе за такой поворот. За то, что это теперь моя жизнь. А та… со страхами и ненавистью, болью и отчаянием… Та жизнь осталась в прошлом. Мое настоящее гораздо лучше призрачного светлого будущего. В моем настоящем есть дом, тихие вечера, бурные ночи и есть Тайлер. Парень, выпустивший меня из клетки одиночества, вернувший мне способность чувствовать. Я учился говорить о любви. ***** Эпилог Ты не думал, что будет так. Что парень, которого ты решил использовать в своих корыстных целях, перевернет твой чертов мир с ног на голову. Что он даст тебе то, чего так не хватало в жизни. Защиту, надежное плечо, любовь. Да, ту самую любовь, о которой последние годы ты отзывался весьма пренебрежительно, считая ее выдумкой наивных девочек-подростков. Ты и не подозревал, что всё может быть так. Без слюней и тягучих соплей, так по-настоящему, что от ощущений щемит где-то в области сердца. Что в свои двадцать пять ты влюбишься и поймешь, что все остальное — просто прах, пыль и нестоящий внимания тлен. Ты больше не жаждешь войны, не желаешь вкушать сладость мести. Хочешь просто жить. Жить с ним, наслаждаясь каждым мгновением, проведенным вместе. Оберегать от зла и потерь тот росток, что пророс вдруг на голых камнях твоей души. Ты — Тайлер Картер. The End… Февраль 2016 ******