Узник разума / Prisoner of the Mind

Когда Ками вытиралась после душа, раздался тихий стук в дверь. - Ужин готов, если вы голодны. - Я выйду через несколько минут. Она натянула джинсы и рубашку и заплела мокрые волосы в косу. Во время душа она устроила себе жёсткую отповедь на тему профессиональной этики. Не имело значения, что Лукас был сексуально привлекателен, как грех, и, очевидно, искал лёгкий способ потешить своё мужское эго; Лукас был табу. Ками должна была вернуть в прежнее русло установившиеся между ними отношения. Тяжесть его тела, когда он прижимал её к полу всем своим весом, и запах его пота могли бы стать поводом для приятных снов, но это всё, что могло бы быть. Лукас был просто пациентом. Ками напомнила себе об этом, прежде чем открыла дверь. Он, сидя на диване, улыбнулся ей. Бумажная тарелка с пиццей балансировала на его бедре, а в руке была папка с секретными документами. Его улыбка была открытой и дружелюбной, и Ками заставила себя улыбнуться в ответ. Может быть она слишком многое понимает в тех нескольких последних секундах тренировки и в его требовании покориться ему. Ками взяла кусочек пиццы. - А мы теперь доверяем разносчикам пиццы? Лукас улыбнулся и продемонстрировал папку. - Тарику нужно было подбросить кое-что, и пустая коробка из-под пиццы подошла идеально. Ками свернулась калачиком на другом конце дивана, прислонившись спиной к быльцу и повернувшись лицом в сторону Лукаса. - Интересное чтиво? - Просто работа, - он закрыл папку и положил её на стол. - Какой фильм вы на этот вечер запланировали? - Вообще-то, я сначала хотела немного с вами поговорить. - Хорошо, - он вытер руки о салфетку. - О чём? - Как вы себя чувствуете? Мы провели весьма напряжённую тренировку; да и то, что Сара ушла и вы многое пережили - мы ещё не анализировали всё это вкупе. Я собиралась подождать, пока мы не покинем отель, чтобы заняться этим, но, кажется, мы здесь пробудем гораздо дольше чем я могла себе это представить, и будет безответственно с моей стороны, как вашего консультанта, позволить вам и дальше работать без того, чтобы убедиться, что вы надлежащим образом со всем этим справляетесь. Улыбка... удивление?..промелькнуло на его лице. Ками задалась вопросом: неужели было так очевидно, что она пыталась изменить расклад сил между ними, но в конечном счёте её это не волновало. Лукас должен был знать, какое впечатление он производил на женщин, и то, что он прижал её к полу явно сексуальным образом, означало, что он использовал это знание для своей выгоды. Так что он знал, что произвёл на неё эффект. Какое это имело значение? Лукас потёр руки о бёдра. - Я полагаю, что надлежащим образом со всем этим справляюсь, да. - Как вы спите? Вы высыпаетесь? Он улыбнулся. - Вам бы следовало знать это, раз уж вы отсылаете меня в постель каждый вечер. - Я отсылаю вас в вашу комнату и не знаю, чем вы там занимаетесь. Он повернулся к ней лицом. - Вы спрашиваете меня о том, что я делаю в своей спальне? И снова эта его ухмылка. Ками ненавидела эту кривую улыбочку. - Проще говорить о сексе, чем о ваших чувствах? Лукас хохотнул и взял ещё один кусок пиццы. - Вы думаете, что я в своей спальне сексом занимаюсь? Он откусил кусочек, позволив сыру растягиваться, пока тот не порвался, а затем Лукас языком собрал все сырные ниточки в рот. “Можешь уходить от ответа сколько хочешь, мальчик, но я тебя переупрямлю,” - подумала Ками. - Почему вы хотите поговорить о сексе со мной, Лукас? - Вы единственная, кто спрашивает, чем я занимаюсь в своей спальне. Он указал на Ками кусочком пепперони. - Вам снится Конни или Сара, или Даршавин? Ухмылка погасла и Лукас положил пиццу на бумажную тарелку. - Мне Сара каждую ночь снится. - В хороших снах или плохих? Он покачал головой. - Всё, что с ней связано, теперь плохо. - О чём сны? - Иногда она приставляет к моей голове пистолет, так же, как она это сделала в тот день. Но во сне вместо того, чтобы уйти, она произносит: “Ты не стоишь даже того, чтобы я тебя убила. Ты меня никогда не предашь.” В других снах мы занимаемся лю... сексом, и она сверху, а потом она начинает смеяться и превращается в Даршавина. - Даже психиатр не нужен, чтобы это понять. - Нет, действительно нет. Ками склонила голову набок. - Вы влюблены в Сару? - Да, - она была удивлена, что Лукас встретился с ней взглядом. - Знаю, что не должен, но влюблён. - Если она сейчас объявиться, вы сможете её убить? Он задумался на некоторое время и Ками смогла отследить эмоции, что мелькали на его лице. Он поднял брови, наморщил лоб и пожал плечами. - Я не знаю. - Хорошо. По крайней мере, вы честны на этот счёт. Если бы вы сказали “да”, то я сочла бы, что вы либо себе лжёте, либо мне. Вы могли бы принять её? - Возможно. Она кивнула. - Так что же мы будем делать с вашими снами? Они становятся хуже? Лукас качнул головой. - Каждую ночь одно и то же. - Сколько раз за ночь? - Один или два. - Хорошо. Ну, давайте начнём со сна, в котором Сара связана с Даршавиным. - То есть сейчас вы хотите поговорить о сексе, - уголок его рта дёрнулся, очертив ту самую кривую улыбочку. - Я думаю, что другой сон, по-видимому, будет настойчиво напоминать о себе, пока Сару не поймают. Но, по крайней мере, мы можем попытаться изгнать Даршавина из ваших снов. Лукас сделал глубокий вдох и выдохнул через рот, надув щёки. - Это было бы к лучшему. - Хорошо. Я задам вам несколько вопросов о вашей сексуальной жизни с Сарой, а потом мы проведём под моим руководством упражнение по визуализации, если вы сочтёте, что оно того стоит. Вам ведь не понравилось то упражнение, которое я с вами проводила, про стул. - Я попытаюсь в этот раз оказать вам содействие. Секс приятнее представлять, чем камеру в Лушанке. - Хорошо, - Ками хихикнула, а затем вернула себе бесстрастное выражение лица профессионала. - В вашем сне Сара сверху. Всегда такое начало? Лукас кивнул. - Она постоянно была сверху, когда вы занимались сексом? - Нет. - Когда-нибудь она была сверху? - Нет, - он подвигал нижней челюстью. - Я, э-э, этого не люблю. - После Лушанки, или у вас всегда было такое предпочтение? Лукас опустил глаза и посмотрел на свои руки – вены вздулись, как только его руки сжались в кулаки. - После Лушанки. - Хорошо. Вам будет удобно рассказать мне, как ещё изменились ваши предпочения? Или хотите оставить эту тему до другого раза? - Взялся за гуж – не говори, что не дюж, правильно? - его смех прозвучал фальшиво. - Я не... не позволял ей трогать мой член. Она попыталась несколько раз, но я хватал её за руку. Я должен был держать всё под контролем. Никакого орального секса. Секс заключался только во введении пениса в вагину. - Вы могли обнажаться перед ней? Его брови сошлись на переносице, и он посмотрел на Ками. - Мы занимались сексом. Я был обнажённым. - Нет, когда вы были не в постели — вы сразу же одевали брюки или могли оставаться обнажённым? Во время занятий сексом всегда покрывало или простыня прикрывали вас? - Я не люблю, когда моя задница не прикрыта. - Это тоже новое предпочтение? Он кивнул. - Если простыня сползала, то я останавливался и натягивал её обратно. Ками кивнула. - И последний вопрос. Когда Сара превращается в Даршавина, то у неё всё ещё есть вагина? Лукас покачал головой. - Хорошо. Она пошевелилась, чтобы устроиться поудобнее. Было ещё так много всего, в чём ему нужно было помочь, что у неё защемило в груди. Самый простой способ справиться с ночными кошмарами – это прекратить превращение Сары в Даршавина. Остальные проблемы потребуют гораздо больше времени для их решения. - Вы хотите здесь провести визуализацию или хотите лечь? - Меня здесь устроит. - Закройте глаза, - она подождала, пока его ресницы тёмной тенью лягут на щёки. - Я хочу, чтобы вы представили себя в кровати. Вам тепло и уютно. Это ваше пространство. Ваши простыни мягкие, и вашей коже приятно. Освещение выключено, но сквозь окно струится достаточно света, чтобы вы могли всё видеть. Ками подождала несколько секунд. - Вы видете свою комнату? Он кивнул. - Теперь... Сара в спальне вместе с вами. Она в кровати рядом с вами, она сверху, и вы занимаетесь любовью, - Ками выдержала небольшую паузу. - Теперь я хочу, чтобы вы представили, как вы её переворачиваете, так что теперь вы сверху. Прижмите её руки к кровати - теперь вы единственный, кто контролирует ситуацию, пока вы занимаетесь любовью. - Я не хочу заниматься с ней любовью. Ками запнулась. - Заниматься сексом? Лукас открыл глаза. - Что если я не хочу видеть её в моей кровати? Я не хочу, чтобы этот ночной кошмар превратился в сон о хорошем сексе. Я хочу вообще не видеть сны про неё. - Ну, этого будет труднее добиться, вы должны изменить большее количество элементов в вашем сне, но базовые принципы те же. Визуализируйте, что она уходит. Если она появится в вашей постели, то вышвырните её. Уже можете это сделать? Его губы сжались в тонкую линию. - Не уверен. - Тогда мы займёмся этим позже. А сейчас давайте сфокусируемся на обезвреживании ваших ночных кошмаров. Ками откинулась на быльце дивана и целый час проводила Лукаса через визуализацию, шаг за шагом. Она заставила его представлять работу мышц, когда он и Сара двигались во время занятия сексом, представлять где были его руки, как выглядели волосы Сары на подушке, ощущение её кожи, запах его одеколона и пота так, чтобы он создал в своём мозгу воспоминание, ложное воспоминание о том, как он таким конкретным образом обращался с Сарой. И для Ками, и для Лукаса это была работа на износ, и ко времени, когда она почувствовала, что он уже может использовать эту визуализацию, чтобы помочь себе укоротить ночные кошмары, то была рада загрузить фильм и съесть холодную пиццу. По иронии судьбы, Ками обнаружила, что не в состоянии заснуть этой ночью, и побрела на их маленькую гостиничную кухню, чтобы достать из холодильника оставшуюся пиццу. Свет, льющийся в окно, освещал ей путь, так что она не врезалась в мебель, которая после их тренировки ещё не полностью была расставлена по своим местам. Ками чувствовала себя так, словно она снова в университете, когда вытягивала оставшуюся еду, и улыбнулась, увидев, что кусочков пиццы осталось меньше, чем тогда, когда она поставила пиццу в холодильник. Лукас, должно быть, уже приходил за полуночным перекусом. Она бросила взгляд на его дверь и увидела, что та приоткрыта на несколько дюймов. Ками откусывала кусочек пиццы, когда услышала шум, донёсшийся из комнаты Лукаса. Ками остановилась и прислушалась, задаваясь вопросом: неужели их работа себя не оправдала и у него опять ночные кошмары. Затем она услышала тихое “о, боже”. О, боже, он мастурбирует. Ками мысленно заорала, что надо вернуться в свою комнату и закрыть дверь, но стояла как вкопанная. Она очень ясно представила Лукаса: его руки, медленно поглаживающие грудь, его чётко прорисованные брюшные мышцы, его ладони, слегка задевающие соски, и сбивчивое дыхание. Очевидно он привнёс в свою визуализацию фактор работы руками. Ками спрашивала себя, в то время как пицца висела, забытая в воздухе в застывшей руке, какие трусы он носил. Казалось, Лукас не из тех мужчин, которым нравятся семейные трусы. Может, обтягивающие трусы-шорты. Возможно он спал в них. Он мог бы потянуть их за резинку, пока сквозь мягкую ткань водил ладонью по твердеющему члену, дёрнуть их вниз, не стягивая полностью, но поправляя их так, чтобы его члену было более комфортно. Он мог возбуждать себя, представляя что-то, – кто его знает, что за мысли были в его голове – в то время как его руки снова легко и плавно скользили по коже, каждая мышца напрягалась под татуировкой, что покрывала почти всю его грудь, и под надписью Gnothi Seauton, что сразу под пупком, и двигаясь - его бёдра вскидывались вверх, из-за чего каждая мышца живота твердела ещё больше, его член требовал большего, чем просто трение о ткань. Лукас мог оттянуть резинку трусов одной рукой, а другую запустить под ткань, и наконец притронуться к члену, хрипло дыша сквозь зубы и легко поглаживая его. Ками услышала ещё одно “o, боже”, донёсшееся из его комнаты. Он, должно быть, до сих пор поглаживает себя, раз так громко дышит, раз так громко кричит прерывающимся голосом. У него, наверное, большой член – решила Ками. По крайней мере, Лукас так себя ведёт. Ками задалась вопросом: как выглядит его член, насколько он толстый, скользкий ли он из-за предэякулята или Лукас воспользовался лосьоном, или собственной слюной, в то время как он проводил по члену рукой то вверх, то вниз, а его пальцы сжались сильнее, когда сомкнулись вокруг ствола, и его большой палец оглаживал головку, дразня щёлочку, и Лукас стонал ещё громче. Ками попыталась заставить себя вернуться в свою комнату, но не смогла. Она становилась всё более мокрой, слушая Лукаса, и это было впервые с тех пор, как она занималась сексом с Гидеоном. Она слышала дыхание Лукаса, которое становилось всё громче и резче, и стоны, которые становились всё более отчаянными. Ещё одно “о, боже”, и Ками могла видеть, как голова Лукаса откидывается назад, ещё одно “о, боже” и его член сильно толкается в его руке, а затем, “покорись мне, Ками.”