Свобода

      Пыльная арена Калевы. Ты стоишь надо мной – уверенный, властный. Ты – человек, ты волен даровать мне жизнь или забрать ее, ты – тот самый спаситель, но и убийца, рубивший беззащитные неразумные головы. Твои пусть даже скованные болью движения, твой взгляд, твои слова – все части твоего ego полны силы, ты сам – сила.       Мне страшно, когда я смотрю на тебя снизу вверх. Я – раб, я – не человек, я – даже не римлянин. Моя колкость - защита, как шипы у розы. Так зачем продираться сквозь них? Все, что ты делаешь - ты делаешь идеально. С гордо поднятой головой. Ты - приверженец морали. Ты - боец справедливости.       Я восхищаюсь тобой, как никогда никем не восхищался. Не потому, что ты спас меня от смерти. Ты уберег мою душу. Это многим ценнее. Честь для тебя превыше всего, наилучшая благодетель. Потерять ее – позор. Поэтому ты идешь в этот поход, не имея практически никаких шансов на успех. Ты готов рискнуть, а я не могу бросить тебя в этом деле.       Прохладные ветра Британии. Мы задержимся здесь надолго. Ты – римлянин, центурион, и я – бритт, не раб больше. Твои теплые руки согревают не хуже костра, твой плащ мягче богатых перин, твои губы желаннее следующего вздоха. Мы вышли из оков условностей, мы за чертой.       Где-то там позади – римский быт, римские цифры, римская письменность, римские книги – все острые и четкие. А мы здесь – свободные.       Я обнимаю тебя каждую ночь, но день за днем ты становишься все мрачнее.       «Ну же! Мы так близки к цели!» - подбадриваю я - ты молчишь. Ты теперь не такой уверенный, хотя все столь же властный. Никто не знает, что ждет нас за следующим поворотом.       Тебе становится хуже – нога уже никогда не пройдет полностью, а климат в Британии совершенно не способствует поправке. Но ты держишься, сжимая зубы. Ты крепкий.       Провожу ладонью по твоим черным, как смоль, волосам. Они заметно отросли. Целуешь меня неуверенно, будто кто-то из твоих знакомых римлян может заметить нас.       Ты такой наивный.       Скоро придут холода, но мы все еще не достигли цели. Я верю в лучшее, ты веришь в рок. Теперь я тебя согреваю. Тебе плохо, я вижу, как бледнеет твоя бронзовая кожа, как впали пронзительные когда-то глаза. Ты устал, изможден, подавлен. Ты больше не властный. Я не брошу тебя, даже если для этого придется умереть.       Прижимаешь к себе орла, будто святыню. Глаза снова ясны, полны жизни, хотя ты никогда не был настолько усталым, как сейчас. Мы покидаем мои родные края, чтобы снова заковать себя в рамки общества. Какой же ты глупый, если думаешь, что мне даст что-то этот пустой статус свободного человека. Рим встречает нас. Теперь ты целуешь меня реже, скомкано и рвано, в темноте ночи, когда не видят нас даже боги.

***

      Тихий серый берег вечно холодного моря. Небольшой домик на склоне холма, вырубленный в буковой роще. Британия приветлива летом. – И как ты согласился променять тепло римского климата на сырость и серость островов? – спрашиваю как-то раз во время нашей совместной прогулки по побережью.       Ты замахиваешься и бросаешь камень в яростные волны. – Воздух Британии полон духа свободы, - улыбаешься мне широко, и мы смеемся. Громко и долго.       Стереть границы, забыть условности, принять себя и свои мысли. Теперь ты снова греешь меня ночами и нежно, долго целуешь, пока не догорает последняя свеча.