Сказ о диком коте и мудром драконе.

      Академия была огромной, просто настолько огромной, что первогодки путались в лабиринтах больших светлых коридоров, хотя и не только первогодки. Коэн недовольно поморщился, всё ещё не привыкнув к такому обилию запахов, ведь нос нэкоматы* был чертовски чувствителен, и он уже даже успел проклясть вот эту свою способность. Кот замер на секунду, встрепенулся, а после завертел головой, улавливая знакомый запах книг и воды. «Так пахнет спокойствие», — мелькает мысль в сознании, и кот вздрагивает, но после всё же идёт в свою временную комнату. Людей там достаточно, поэтому, взяв всё нужное, Император уходит в библиотеку: обитель тишины, порядка и спокойствия, в котором нет вреда его чувствительному носу и ушам.       В библиотеке на удивление мало людей, но самому Коэну от этого и лучше. Парень почти сразу уходит куда-то вглубь, туда, где есть старые свитки и тайна, в которой хранятся знания.       В том же районе библиотеки сидит Хакую, перебирая свои свитки и выводя привычные знаки на поверхности бумаги, переводя пергаменты. Увлёкшийся работой юноша запоздало замечает тёмную сущность, промелькнувшую, словно кошка, зато быстро обнаруживает пропажу одного из витков. В груди разжигается неприятное чувство обиды от понимания, что его украли, и было не столь жалко знаний, сколько родителей, что помогали содержать дома огромную библиотеку и пополнять её. Дракон прислушался и быстро пошёл в сторону ушедшего. Коэн же, что взял нужный ему свиток, не поняв сначала, что он не библиотечный, но из той же коллекции, что он переводил, не понял, почему этот некто пошёл за ним. С пониманием появился азарт и желание «поиграть» с хозяином данного пергамента. Прятать свитки в одежде было не трудно, да и вполне безопасно, поэтому начались странные догонялки.       Коэн быстро и ловко лавирует между стеллажами, легко уходит от них и вдруг неожиданно скалится, припадает к земле, переходя в полное обличие, и быстро запрыгивает на один из стеллажей, пока дракон его ищет, из-за чего поднялись пыль и лёгкий ветер. Эн напрягся, смотря своими блестящими в темноте рубиновыми глазами на дракона, продолжая тихо дышать, а после резко спрыгнул прямо перед ним и рванул в более обширный зал, что был заброшен. Нэкомата быстро осмотрелся, пока его не догнали и, заметив в зале подсвечники со свечками, зажёг их своим белым пламенем. Хотелось увидеть дракона, его чешую и то, насколько он велик. Как-то ему сказали, что такие прекрасные и величественные животные живут тысячелетиями, но правда это или нет — Коэн не знал.       Мягкие шаги нэкоматы не были слышны, поэтому он, запрыгнув на один из стеллажей, устроился там, ожидая Хакую. Сам он весь напрягся и прикрыл глаза, чтобы его нашли не сразу, ведь и не все свечки были зажжены, да и горели слабым белым пламенем, чуть отливая голубоватым оттенком. Хвосты нэкоматы двигались, словно сами по себе и в предвкушении били Эна по бокам, стараясь не задевать деревянную поверхность и не создавать лишнего шума. Когда дракон появился в зале, Рен открыл глаза, что светились кровавым, и пристально посмотрел на дракона, но не шевелясь и выражая собой почти что полное спокойствие, если бы не хвосты.       Император словно впился взглядом в дракона, смотря на чешую, на глаза, отмечая про себя всё и тихо восхищаясь, из-за чего он прикрыл глаза, оскалившись и прижав уши к голове, пока по позвоночнику прошла приятная дрожь от восхищения и предвкушения, а после снова приобретая свой прежний спокойный вид. Он ничего не говорил, лишь смотря на дракона. Конечно, будь он несколько младше, то, возможно, давно отдал бы свиток за то, чтобы погладить чешую и осмотреть поближе его, но выработанный самоконтроль успокаивал бушующее пламя внутри него. Сколько прошло времени — он не знал и знать не хотел, но, если подумать, то не так уж и много, в лучшем случае, часа два с начала их догонялок. Коэн тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли и пока что не двигаясь, но готовый в любой момент ответить на любой выпад, что, непременно, чувствовалось в нём, но дракон вёл себя спокойно, и нэкомата продолжал с тихим восхищением смотреть на него.       Дракон же посмотрел на него, скрытого темнотой, и, будь он в человеческом обличии, то, скорее всего, Инлун** бы нахмурился (Коэн более чем уверен). — Отдай то, что взял, — голос мягкий, несмотря на облик дракона. Эн усмехается (точнее сделал бы это, не будь котом), а после скалится. — А ты поймай, — Эн даже спрыгивает перед ним, и Инлун, принимая его правила, мягко двинулся в его сторону, собираясь скрутить нэкомату, но тот ловко и быстро уворачивается, старается завязать узлом дракона и сам неожиданно оказывается скручен в кольцах дракона. Воздуха становится неожиданно мало, из-за чего он становится человеком и смотрит даже с неким недовольством. Хакую так же становится человеком, только получается довольно странная картина, ведь он его не отпустил из своих «объятий» и теперь и правда стоял и обнимал огненновласого парнишку, с виду лет на пять младше его. Рен улыбнулся и ткнулся носом тому в шею, на что кот быстро пришёл в себя и постарался вырваться. — Пока не вернёшь свиток, тебя не отпущу, — мягко проговорил Рен, улыбаясь и обнимая того чуть крепче. Коэн недовольно фыркает и всё же достаёт свиток, отдавая его законному владельцу, после чего его отпускают из объятий, и он бы хотел быстренько уйти отсюда восвояси, как его неожиданно хватают за руку и тянут обратно. — Ты знаешь, что брать чужие вещи нехорошо? — мягко начал Инлун, и нэкомата закатил глаза, после чего недовольно фыркнул и всё же согласно кивнул. — Я думал, он библиотечный. Из одной коллекции, что и я переводил. Не думал, что есть ещё такой, — он дёргает плечом, но понимает, что просто так его не отпустят.       Хакую вздыхает и всё же отпускает его руку, после чего Эн выжидающе смотрит на него, и старший Рен начинает свою скучную (по мнению Коэна) лекцию о том, что воровать — плохо, только вот на половине Эн уже не скрывал свою скуку и постоянно зевал, а так же подтягивался, прогибался в пояснице и чуть ли не совращал Хакую, хотя тот понимал, что его кошачья натура просто требует этого. Наверное, если бы Ю не был полностью собранным и вполне сдержанным, то мог бы повалить Коэна прямо здесь, наплевав на лекцию, но ни первого, ни второго он делать не станет из-за своих высоких моральных принципов и духовных ценностей.