Грешники.

Прерывая незаконченный сон, возвращаюсь в реальность, вскакивая на койке, и пытаясь отдышаться. Черт. Замечаю, что опять плакала во сне и мгновенно тыльной стороной руки смахиваю слезы с подбородка и щек. Не самое приятное чувство боли одолевает меня. Но не физической, а душевной, перекрывая собой головокружение и истощение. Ещё бы, ведь я даже не помню, когда в последний раз нормально питалась, а то и вовсе что-то ела. Честное слово, не помню. Не мудрено, что меня начинает выворачивать наизнанку иногда. Спустя несколько секунд в комнату врывается запыхавшийся Джастин, прикрывая за собой дверь и прижимаясь к ней спиной. Его сонные и немного опухшие глаза встречаются с моими. Он шумно вздыхает и качает головой, после чего тихо усмехаясь. — Сдурел? — хрипло спрашиваю я, не узнавая собственный голос. — Сдурела ты. — его стабильное настроение сменяется гневом и разочарованием. Блондин стремительно подходит к моей пастели, приземляясь рядом. Его задумчивый и инстинктивный взгляд поражает мою совесть и заставляет отвернуться в другую сторону, чувствуя, как лицо горит от стыда. — Когда-нибудь в одну из таких ночей я застану тебя мертвую на этом самом месте. И тебе не придется оправдываться передо мной и врать нашей матери про дополнительные занятия после лекций. — Отвали. – все, что сорвалось из моего приоткрытого рта. — Отвали? Это я уже слышал Эби. — Я больше не собираюсь оправдываться перед тобой. — И? — И я сваливаю, Джастин. Я так решила. — я обернулась к нему, замечая на его лице не удивление и раннюю злобу, а растерянность. Уголок рта брата дернулся, а карие глаза бешено бегали из одной части спальни в другую. — Ты – что? — наконец он останавливается. — Я хочу сбежать. Пока не знаю куда, но это не проблема. Просто дай мне уйти, — моя рука тянется к его и я строю щенячьи глазки. Его губы сжимаются, а скулы шевелятся, выдавая поганое настроение. Только сейчас я успеваю заметить, что на нем по-прежнему нет майки, а только лишь одни домашние штаны в клетку. Волосы в беспорядке, но это умиляет меня, отчего я немного улыбаюсь и треплю его густую блондинистую шевелюру. Джас прикрывает глаза и расслабляется. Ему всегда нравилось, когда я делала что-то подобное. Не знаю, кажется ли это странным или неправильным, но нас все устраивает. Раньше мы позволяли друг другу ещё большее, но все прекратилось какое-то время назад, по хорошо известной нам двоим причине. — Ты — ненормальная, — шепчет он, не открывая глаз. — Звучит, как приговор, — прыскаю я. — Так оно и есть. Парень кладет холодную ладонь мне на колено. Слишком быстро. Настолько, что я шумно набираю воздух в легкие и замираю в ожидании. Длинные пальцы щекочут мою кожу, передвигаясь выше по бедру. Вторая ладонь повторяет тоже самое с другой ногой, заставляя меня поерзать на нагретой мной простыне. Джастин не отводит от меня взгляда, внимательно наблюдая за каждым моим невольным движением. — Я знаю в кого у меня сумасшествие. Мой голос стал похож на приторную сладость. Через чур смазливо. Брат прикусил свою нижнюю губу, рассматривая всю меня, от кончиков пальцев ног, до запутанных локонов на моей голове. — И ты уверенна, что я отпущу тебя? — хмыкает задумчиво тот, продолжая блуждать по моим ногам. — Нет. — отрезаю я, ожидая его окончательного ответа. Его ладони движутся выше, проникая под простынь и достигая моего пупка. — Прекрати, — я отскакиваю на другую сторону койки, обматываясь по голову одеялом. Даже сквозь темноту я чувствую, как смешинки пляшут в его и без того озорных глазах. Свет от уличных фонарей отражается на его оголенной мужской груди, предоставляя моему вниманию несколько тату на ключице и руках. Когда он успел, и почему я не заметила этого раньше? Внимательно изучаю их, пододвигаясь к нему ближе. Необдуманно вытянув руку вперед, я дотронулась до его шеи, на которой приметила ещё одну татуировку. Интересно есть ещё? Возможно они могут быть скрыты от посторонних глаз, а может и от меня тоже. — Когда? — заинтересованно лепечу. Его веки, словно шторки прикрывают кофейные глаза, а после резко поднимаются, вновь предоставляя их моему взору. Усмехается. Но не как раньше. Ядовито. — Заметила? Я удивлен. Год назад Эби. Год. Где-то в области грудной клетки дико сдавливает. Неприятно. Меткость слов никогда не подставляла его. Это явный дар, не иначе. — Опустишь меня? — Нет. Ноздри блондина раздуваются, а пухлые порозовевшие губы растягиваются в злорадной улыбке. Если бы я не знала этого человека, я бы подумала, что на меня смотрит сам дьявол, мать его. Холодная рука кареглазого, возвращается на свое прежнее место и мой пульс вновь зашкаливает. Позже хватает меня в охапку, усаживая к себе на колени. Джастин распутывает мои локоны, свисающие с моих плеч, а теплое дыхание в шею, ударяет меня. Я тихо мурлычу, находясь под давлением брата, а он все так же ухмыляется мне, заботливо копаясь в моих волосах. Мы оба умалишенные, потому что позволяем друг другу делать это. — А если сбегу? — мой шепот заполняет временную тишину. — Я поймаю, — шутливо угрожает он и сжимает меня. — Вот так. Ускользаю от его странного выражения лица. От которого хочется бежать изо всех сил, сдирая в кровь ноги, чтобы после невыносимо ныли и напоминали о нем. Хочу чтобы мысли немедля собрали чемоданы и покинули мою черепную коробку, безвозвратно. — Что ты хочешь? — Эбигейл… — Джас, — настаиваю. Спустя минуту он сдается, тяжело вздыхая и выпуская из объятий. — Есть одно условие. — Я слушаю. Прежде, чем звучит следующее, он приподнимается с пастели, оставляя за собой большую вмятину. Обходит стороной кресло и останавливается у приоткрытого окна, из которого бьет теплый ветер. Мужская рука с длинными и бледными пальцами выуживает из правого кармана штанов пачку красных malboro. Кажется, я очень многое пропустила за прошедший год. Из-за чего брат начал курить? Откуда взялись тату на его теле и почему его поведение сильно изменилось? Я ничего не знаю. А может просто кусок памяти потерялся где-то в невесомости? Блондин подкуривает косяк и выжидающе смотрит на меня, словно это он ждет следующее слова, а не я. И это немного раздражает. Затяжка и противный запах сигарет бродит по спальне, достигая меня, и я отмахиваюсь рукой, скривив не лучшую гримасу. Ещё одна затяжка, ещё и ещё, пока бычок не летит в окно, а парень запрыгивает на подоконник. Как же сильно он изменился, только сейчас, прямо в эту секунду, проходящую сквозь меня, я начинаю немного понимать, что время это — та сука, забирающая у нас все. Буквально все. Ведь этот год не должен был быть таким. — Эби. Мы сбежим вместе. И все уходит на задний план, а мысли заливаются тонной бетона.