Кис-кис!

По утрам этот город казался Канде слишком шумным. Он выходил на балкон, разбуженный гулом машин, и задумчиво смотрел на ожившие улицы с высоты пары десятков этажей. Затем пил чай, доставал из шкафа одну из множества идеальных белоснежных рубашек... Город убивал его. Март вовсе не радовал, погода была слякотная и сырая. Безумная тоска захлёстывала, когда Канда думал о своей жизни. Работа, дом, зал. Походы в бар по выходным. Единственный разряжающий обстановку фактор обладал непослушной рыжей шевелюрой и бесконечным запасом тем для светских бесед, носил имя Лави и имел наглость называть себя другом Канды, несмотря на то, что тот с первых же секунд знакомства называл рыжего не иначе как Кролик (частенько – ещё и с каким-нибудь прилагательным типа «глупый») и постоянно закатывал глаза в ответ на колкие реплики по поводу девушек. Последних в жизни хмурого темноволосого парня было ничтожно мало... Очередное утро ничем новым не радовало. Пятница, конец рабочей недели. Выходные тоже не сулили ничего особенного, и Канда со вздохом заваривал себе чай, бездумно листал журнал-каталог и думал, что пора что-то менять в жизни. За пять минут до выхода, когда он мельком глянул в зеркало, поправляя галстук и проводя рукой по аккуратно завязанным в хвост волосам, к сигналам машин прибавилась трель дверного звонка. «Какого чёрта?», – вежливо подумал Канда Юу, распахивая дверь и обнаруживая за ней тот самый рыжеволосый фактор. Впрочем, вслух он выразился куда менее цензурно. Ранних визитёров оказалось даже двое – Лави буквально за шкирку держал крайне загадочный субъект. Субъект на первый взгляд казался парнем со странным вкусом – широкие пижамные штаны тёмно-зелёного цвета плохо сочетались с красным свитером грубой вязки и видавшими виды кроссовками. На голову зачем-то была напялена абсолютно дурацкая шапка с надписью «sexy girl», из-за чего Канда даже пересмотрел своё мнение по поводу пола странного нечто. – Юу, спасай! – с несчастным видом выдал Лави, выдвигая свою ношу вперёд, словно щит. – Что это? – брезгливо уточнил Канда, стараясь не заострять своё внимание на том, что рыжий опять пресёк запрет и назвал его по имени. Бесполое нечто брыкалось, скребло собственную задницу и почему-то истошно завывало на кошачий манер. – Это Аллен! – проорал Лави сквозь особенно душераздирающий вой. Канда приподнял одну бровь. Завывания на минуту прекратились и рыжий тут же зачастил: – Ну Аллен Уолкер... помнишь, мы однажды выпивали у меня дома в компании с тремя отличными куколками, нас ещё Микк в клуб потом приглашал? Канда скривился. Да, тот вечер он, к сожалению, отлично помнил. И ночь тоже – она была ещё более отвратной. Равно как и «куколки», выпивка и пьяный вдрызг Кроль. Юу нахмурил брови, выцепляя из памяти остальные детали. Да, точно, с ними был ещё один совсем мелкий парнишка... – Шпендель, что ли? – наконец выдохнул он. – Ага, – облегчённо кивнул Лави. Аллен снова взвыл, и рыжий быстренько затолкался вместе с ним внутрь, предусмотрительно запирая за собой дверь. – Идиот, я опоздаю! – прошипел Канда, оказавшись лицом к лицу с дёрганым Шпенделем. Тот в ужасе воззрился на него, широко распахнул глаза, зашипел в ответ и вдруг полоснул оказавшимися неожиданно длинными и острыми ногтями по щеке Юу. Канда глубоко вдохнул. Оба придурка явно нарывались. – У твоего дружка бешенство? – почти мягко спросил он, но Лави испуганно сглотнул, услышав угрожающие нотки в обманчиво спокойном голосе. – Юу, умоляю, выслушай меня, потому что я абсолютно не представляю, что делать! Канда скрестил руки на груди и прислонился плечом к стене. Растерянный с утра пораньше Лави – это что-то новенькое. Вот уж кто за словом в карман не лез и вообще всегда выходил сухим из воды. Ради такого зрелища стоит опоздать... на десять минут, не больше. Рыжий отпустил Аллена и быстро сдёрнул с него шапку, прежде чем тот успел рвануть вперёд и забиться в угол. Канда только успел заметить, как мелькнули белые волосы и пара пушистых ушек. Ушек? Пушистых? Точно бешенство. Из угла послышалось жалобное «мяу». – Я даже спрашивать ничего не хочу, – обречённо махнул рукой Канда, понимая, что десяти минут разгрести всю эту кашу явно не хватит. – Но это правда Аллен! – не менее жалобно сказал Лави. – Как-то он слегка... окотел, – буркнул Канда, потирая саднящие царапины на лице. Ситуация напоминала скорее бредовый сон или вечеринку косплейщиков. – Я сначала подумал, что у меня крыша поехала. Мы вчера вечером выпивали вместе... – взволнованно затараторил Кроль. «Ничего удивительного, – ехидно подумалось Юу. – Столько бухать... Тут кому угодно уши привидятся». – ...в твистер играли. Просыпаюсь утром, а он лицо в мой тапок суёт и ушами своими шевелит. Канда моргнул. – В твистер? Вдвоём? – Ну... нет. С нами была ещё... – Лави смущённо колупнул стену. – Киска, короче. – Понятно. Очередная кроличья невеста, – фыркнул Канда. – Ну, так что там твой тапок? Надеюсь, туда никто не нассал? – Да ну тебя, всё с моими тапками в порядке! – возмутился рыжий. – Штаны ему чем-то не угодили, всё норовит их стащить... – Кому? – насмешливо уточнил Канда. – Тапку? – Да я про Аллена! Не знаю, с чем это связано... – С тем, что ты идиот, – спокойно сообщил он. – Уши его видел? – Естественно! – А хвост? – Хвост? Нет, но... – Вот именно, дубина. Мыслить нужно логически. Если уж твой дружок обзавёлся парой кошачьих ушек, коготками и мерзким голосом, стоило бы задуматься, а нет ли у него хвоста. Лави как-то странно на него посмотрел, явно не понимая, серьёзен ли тот или просто шутит, а затем перевёл взгляд на яростно сражавшегося со штанами Аллена. Канда закатил глаза, подошёл поближе и резким движением потянул за резинку, сдёргивая зловредную часть гардероба. Пушистый хвост, вырвавшись на свободу, нервно забился, будто помимо воли хозяина. Парнишка кое-как выпутал ноги из спущенных до колен штанов и плюхнулся на пол, принявшись рьяно вылизывать собственную кисть. – Хорошо хоть трусы не натянул с вечера, – растерянно протянул Лави. Канда поджал губы. – Так, Кроль, не знаю, во что он там вляпался, но с этим театром я возиться не намерен. У меня и так ощущение, что я вот-вот в дурке проснусь. – Юу, ну пожалуйста! – заныл рыжий, переминаясь с ноги на ногу. – Я не могу его у себя оставить, а где и с кем он живёт – не знаю. – С ума что ли сошёл? – возмутился Канда, но, заметив жуткое отчаянье в глазах Лави, со вздохом указал подбородком направление: – На кухню. У тебя есть... – Он коротко взглянул на часы. – ...Неважно. Расскажешь, как ты до такой жизни докатился, только без душещипательных подробностей. Канда по жизни старался ничему не удивляться. Или, по крайней мере, не выражать своё удивление слишком сильно. Но сейчас ему это удавалось со всё большим трудом. Впрочем, у всего происходящего можно было отыскать одну положительную сторону – день явно выбивался из череды тошных одинаковых будней, и можно было позволить самому себе прогулять и плыть сегодня по течению, пусть и очень странному. Эдакая сделка с совестью. Истории вечеров из жизни Лави казались Канде простыми как дверь. Юный алкоголик отыскивал себе деву по вкусу (причём вкус этот был крайне разнообразен), а в порыве щедрости тащил к себе ещё и какого-нибудь друга, подыскивая деву и ему. Да только на этот раз со вторым экземпляром не заладилось, и чтобы Аллен не куковал совсем уж в одиночестве, пришлось втроём играть в твистер. Впрочем, Шпенделя всё равно надолго не хватило, и он банально ушёл спать в соседнюю комнату. Поутру «киски», как окрестил её рыжий склеротик, и след простыл, зато объявилась ушасто-когтистая проблема. Повествование радовало чёрными дырами, поскольку Лави как всегда перебрал, и толку от его рассказа не прибавилось. Канда кисло смотрел на рыжую морду. Рядом на табуретке раскачивался Аллен, который забрался на неё с ногами, ловко балансируя и чудом не падая. Штаны на него напялили снова, предварительно отчекрыжив кусок ткани на попе так, чтобы хвост пролез. – Мяу? – уточнил он, умильно глядя на Канду – Великого Спасителя Хвоста. – Ну чего тебе? – буркнул тот, отмахиваясь от этого самого хвоста. – Мяу-р-рр... – зажмурившись, проурчал Аллен и потёрся головой о плечо Канды, чуть не рухнув. Лави прыснул. – Вы точно подружитесь! – Что значит «точно подружимся»? – раздражённо рявкнул Юу. – Я с ним нянчиться не собираюсь! Повисло неловкое молчание. – Вообще-то, у себя я его оставить не могу, – шёпотом произнёс Лави. – Я уезжаю... на неделю. Канда застонал. – Так оставил бы у... «киски»! Какой-нибудь. Их у тебя целая прорва, – с безнадёжностью в голосе предложил он, заранее понимая, что именно ему ответят. – Ну и как ты себе это представляешь? – искренне возмутился рыжий. – Я даже имён их не помню, и тем более не могу сплавить им хвостатое нечто. А с тобой мы знакомы уже... – Он принялся загибать пальцы. – Четыре года, – тоскливо подсказал Канда. – Вот! – почему-то обрадовался тот. – Целых четыре года, и я тебе доверяю. «Ага, настолько, что собираешься сбагрить мне ожившего полоумного персонажа из детских комиксов и свалить», – хмуро подумал Канда. Лави продолжал убалтывать, но он уже не слушал, внимательно разглядывая тянущегося руками к столу Аллена. Всего-то лишняя пара ушек и хвост – а ведёт себя, словно котами всю жизнь воспитывался. Забавно. Табуретка, не выдержав издевательств, натужно скрипнула и рухнула вместе со слишком активным Шпенделем. Канда закатил глаза. Аллен плавно перетёк из положения «попой к солнцу» в более адекватную позу, обиженно мурлыкнул и вдруг почти что обыкновенным голосом заявил: – Юу-у-у!