***
Особых проблем с одеждой чужой у пионеров и не возникло, благо ростом оба парня здоровыми вышли, что позволило им достаточно быстро, без какого-либо труда примерить на себе новые одеяния, заведомо не утонув в них. Переодевался первым Семён. Получилось всё как-то своеобразно. Туфли офицерские, кожаные, в самый раз подошли, рубашка синяя на парня как влитая села, галстук серый, который пионер откровенно недолюбливал, достаточно удобно на шее держался, да и брюки мужские, на удивление, оказались под стать, что Персунову очень даже по нраву пришлось. Хотел уже было похвастаться перед другом своим таким неожиданным и, в какой-то степени, даже замечательным приобретением, да только вот радость внезапно огорчением сменилась. В подобном деле Сеню неожиданно удача покинуть надумала, и началась череда неприятных мелочей, мешавших всему процессу: куртка из ткани тёмно-серого цвета, однобортная, для Семёна не совсем подошла, мешковатой была и больше гораздо получилась, чем он вообще ожидал, а вот фуражка, на удивление, на голову с большим трудом налезала и её постоянно поправлять приходилось, дабы она не слетела случайно. Окончательно расстроил другой факт — доблестные стражи правопорядка во время всей этой веселой беготни по сооружению успели изрядно так пропотеть, носясь от одной точки к другой, да и форма вся у мужчины прокуренной оказалась, о чём Александр, запахи довольно хорошо ощущавший, незамедлительно Персунову сообщил. Из-за запаха пота и въедливой табачной вони, насквозь ткань пропитавшей, получился эдакий едкий дурно пахнущий коктейль, который способен был любого более-менее приличного советского гражданина, хоть немного за собой следившего, сразу отпугнуть. Не решился придавать пионер такому казусу значения. Времени на побег успешный ничтожно мало оставалось, потому что некоторые товарищи могли бы прислать на смену небольшому наряду, состоящему сплошь из дилетантов, наплевавших на все указания, отряд какого-нибудь местного аналога ОМОНа, не встречавшегося в мире Семёна, поэтому слушать очередные высказывания Шурика о том, как должен вести себя приличный человек при жизни, парню не хотелось совсем. Хотя бы в те минуты, когда ситуация этого не позволяла. У Демьяненко обстояли с костюмом женским дела более-менее гладко. Большая часть всего наряда Шурику отлично по размеру подошла, чистой оказалась и в какой-то степени даже, на зависть Семёну неудачливому, свежестью приятной отдавала. Впрочем, недолго Персунов завидовал. Выяснилось неожиданно, что некоторые трудности не обошли стороной и Демьяненко, пускай они и были сами по себе делом формальным. Сотрудница обладала достаточно пышными формами, из-за чего рубаха, довольно широкая для пионера, несколько в области груди и талии топорщилась. Приходилось в брюки заправлять старательно, чтобы ткань плотно тело обтягивало. Пытался скрывать все неровности курткой — в некоторой степени это помогало спрятать с глаз долой особо важные проблемы, только вот данный предмет одежды задачу слабо облегчал. Как прояснилось немного позже, удобств из-за размеров своих тоже никаких не возникло, потому что Александр просто откровенно в ней тонул. Выбросил без раздумий. Оказались широкими для пионера и штаны, поэтому пришлось ремень потуже затягивать, дабы ничего не спадало. Встретились затруднения и с очередными туфлями: Не подошли. Каблук высоким достаточно был, да и ноги упорно в новые туфельки не влезали, что не хило так задачу нашим бравым паренькам усложнило, так как появлялась отличная возможность легко очень вляпаться в очередную передрягу, которую устроить могли бы здешние обитатели гостиницы, заподозрив случайно неладное в одном храбром советском милиционере, щеголяющем по зданию в сандалиях. Выбора не оставалось — зачем дело своё было на середине пути бросать? Если уж цель выбрана, то тут уже нужно напролом идти, ни с чем не считаясь, и теперь Шурик, переборов наконец себя окончательно, поплёлся со своим закадычным другом к лифту. На первый этаж.***
Спуск вниз занял всего несколько секунд. Из кабины не сразу выходили: двери подъёмника, ко всеобщему большому сожалению, работали из рук вон плохо, то и дело норовя внезапно закрыться, в результате чего Персунов, уже готовый весёлые старты устроить до стоянки автомобильной, где их верно и терпеливо ожидала «Волга», случайно свою ногу правую чуть не травмировал, храбро вперёд шагнув. Среагировал мгновенно. Обратно вернулся. Подождал, пока вновь проём дверной откроется, в проход высунулся, осмотрелся, головой по сторонам повертев, будто ожидал какую-то засаду внезапную и тут же, убедившись в полном безразличии местной аудитории к происходящему в здании празднику, схватил за руку своего нерадивого товарища, молниеносно рванув в сторону выхода, на улицу. Не добежали. Администратор новый по дороге встретился. Остановил возле дверцы, ведущей в переулок, замахал руками старательно, дабы на него внимание обратили и сразу, не задаваясь мыслями даже о внешнем виде у пионеров, кивнул одобрительно, да покорно так, будто с почестями постояльцев очередных встречал. Лысиной посветил, покрасовался своим животом здоровым, поприветствовал парней дружески и, глупо заулыбавшись, наивным вопросом озадачил: — Ну как, вы их арестовали? — Управляющий гнусавил. Прожёвывал буквы, заикался часто, но старательно пытался мысль сформулировать, дабы лишний раз не переспрашивали. — Я что, на Бэтмена похож? — Нахамил в ответ Семён. — Вы администратор? — В разговор с переменным успехом Александр вмешался. — Ээ… Ну да. — Крепитесь, они хотят весь отель взорвать! Сложить его как карточный домик! Тридцать килограмм тротила, мы побежали за сапёрами! — И в тот же миг Демьяненко нужным счёл слова делом дополнить — устремился к двери словно Ленин в Петроград, да с таким рвением, что Семёна чуть на пути своём не снёс. Опомнился быстро, остановился. Извинился перед товарищем и медленно, в угоду невозможности самому на местности нормально ориентироваться, проследовал за Персуновым на стоянку, дабы глупостей лишний раз не натворить. Уехать на Волге парням не удалось: автомобиль за время их отсутствия оккупировать успели двое уже знакомых Семёну личностей, в которых он прошлым днём, во время своего занимательного похода до сберкассы и обратно, умудрился с некоторой долей наглости врезаться. Уходить не хотели — гнали любого, кто близко хотел к железному коню подобраться, и для большего ужаса даже очки свои сняли, стараясь прохожих взглядом диким запугивать. От сомнительной идеи конфликты устраивать по поводу машины чужой пионер решил отказаться сразу. Не хотелось сталкиваться со множеством различных осложнений в лице двух здоровых, физически развитых мужчин, способных без зазрения совести нанести Персунову и Демьяненко серьёзные очень увечья, в результате чего Семён, возомнив внезапно, что способен был решать любые, даже самые сложные дела, очень захотел побыть во всём этом местном концерте эдаким катализатором, способным озлобленных товарищей хотя бы немного успокоить, поэтому разговор попытался начать с ноты позитивной, дабы на себя положительное впечатление произвести: — Красивая игрушка. — Улыбнулся пионер. — Нэ понял? — Задал вопрос мужчина, стоящий справа. — Я про тачку. — Сдержанно ответил Семён. Старался свои эмоции не показывать. Притворялся, что и в самом деле на работника правоохранительных органов похож. — Ана наща! — То… то есть как? — Тут уже не выдержал Шурик — сам поинтересоваться захотел, у кого это они умело так автомобиль украсть умудрились. — У нас её украли, сержант. — Вмешался в разговор второй. — Украли и частично испохабили. — Бедаа… — Высказался в ответ Демьяненко, вовсю пытаясь сожаление изобразить, да только вот выражал всё своё сочувствие парень с явным сарказмом. — Что ж, бывает. — Поддержал позицию Александра Персунов. — Бывает, бывает! Эти ублюдки-варищки в отэле ахлаждаются! — Прохлаждаются. — И тут же мужчина мягко поправил своего товарища, не способного правильно слова выговаривать. — Тачка ваша? — Спросил мужиков Семён, на что в ответ оба товарища сразу закивали одобрительно. — Держите ключи, и не оставляйте их больше за солнцезащитным козырьком. — Персунов подал в руки стоящему слева дядьке связку, и, удостоверившись в том, что он уже ничего никому не должен, двинул к стоящему рядом с их утерянным автомобилем «Москвичу». Ключами от машины поделился Шурик — нащупал их неожиданно у себя в кармане брюк, о чём незамедлительно сообщил Семёну, уже готовому с помощью своих лишь рук и мозгов попытаться завести без каких-либо подручных средств данное чудо советского автопрома, попутно снова сломав что-нибудь важное. От гостиницы Москвич отъезжал, благодаря стараниям Семёна, довольно аккуратно. Пионер, учтя все проблемы своей бывшей машины, которая им же собственноручно раздолбана была, сошелся с Шуриком во мнении, что в этот раз лучше удачу испытывать не следует. Не могли парни дать себе ответ на то, как такое чудо, днище которого уже отчетливо на их глазах подгнивало, могло бы повести себя во время длительных поездок по центральной России. Неизвестно, что могло так серьёзно на устои Персунова повлиять, но пионер, поразмыслив над тем, как задорно он в своих руках машины губит, внезапно возомнил себя хорошим, способным и порядочным водителем. Приходилось образу соответствовать, и потому парень решил соблюдать абсолютно каждое правило тогдашнего ПДД, пусть даже и без каких-либо значительных в нём познаний: где-то ямки объезжал, где-то, по наставлению Демьяненко, поворотники включал, а в каких-то местах определенных даже скорость контролировал. Получалось не особо хорошо. Доблестный советский гений, не размениваясь на мелочи, выдвинул мнение, что неплохо бы было для органов правопорядка данное авто наделить форсированным движком, превратив его по характеристикам своим в самый натуральный гоночный болид, развивающий за довольно малое время недюжинную скорость. Приходилось постоянно педаль газа удерживать в одном и том же положении, чтобы железный конь не удумал случайно рвануть куда-то вдаль. Проявлял Семён усилия недюжинные, дабы случайно снова что-нибудь по дороге не снести и внимание к своей скромной персоне не привлечь, но выезжали из города парни, в конечном итоге, абсолютно спокойно, без сучка, без задоринки. С необыкновенной лёгкостью катился и автомобиль — ни на одном участке пути двигатель, пускай и гудящий с каким-то неописуемым рычанием, будто предвещающим скорую и довольно жуткую смерть, умудрился во время пути не заглохнуть и даже на открытой местности чуть поутих и успокоился. К сожалению, жизнь постоянно устраивала, особенно в отношении Персунова и Демьяненко, какие-нибудь очередные весёлые подлянки, в результате которых оба товарища попадали в довольно неприятные ситуации. Сценарий повторялся из раза в раз, время от времени меняясь лишь в интерпретации, поэтому парни, поняв, что только что у них на глазах произошло, особо своей новой проблеме даже и не удивились. Привыкли уже к тому, что над нами шутят всеми возможными способами. Не смогли далеко пионеры уехать — словно предвещая своим успокоением беду, мотор задымился во время очередного разгона. Глушил Семён двигатель. Глушил на полном ходу, полностью на последствия наплевав. Повернул ключ зажигания в обратную сторону, стукнул нервно по панели приборной, ожидая, что такими действиями занимательными у железного коня будет совершён хоть какой-то положительный сдвиг в работе, но автомобиль, обидевшись на такое глупое и жестокое с ним обращение, признаков жизни решил вообще не подавать. Отказали тормоза, перестал слушаться руль. Катились на честном слове, не имея даже какой-то малейшей возможности аварии избежать. Попытки Семёна что-то предпринять ничего полезного не привносили — пионеры, не справившись с управлением, въехали на повороте в ограждение барьерное. Повезло, живыми остались и не пострадали даже, разве что Шурик, испугавшись внезапного столкновения с барьером, рьяно обсуждать каждое действие Персунова принялся, то и дело обвиняя своего товарища в полном отсутствии каких-либо умственных способностей. Москвичу светила участь другая: машина превратилась в кусок бесполезного металлолома, который теперь не то что невозможно было завести — он, после всех тех экспериментов, проведенных Семёном, без эвакуатора просто никуда бы не уехал. Ждать, пока всё таинственным образом наладится, парням совершенно не хотелось. Каждая секунда на счету была, и промедление любое пионеров довольно легко могло привести к болезненному и очень печальному финалу, чего нашим бравым товарищам хотелось сейчас меньше всего. Импровизировать и предлагать идеи приходилось прямо на ходу. От идеи починить автомобиль парни отказались сразу. Не имели даже малейших знаний об устройстве машины, да и средств, подходящих для решения такой внезапной проблемы, просто не нашлось. Пытался Персунов территорию осматривать на наличие каких-либо полезных мест, да только вот помогало ему это мало: со всех сторон трассу, расположенную на довольно крутой сопке, окружали бескрайние, уходящие куда-то за горизонт леса хвойные и холмистые, покрытые какой-то неестественно зелёной травой широченные поля, вследствие чего пионер к выводу пришёл о том, что его пешие прогулки по лесостепи со своим нерадивым другом в условиях отсутствия хоть каких-то навыков выживания в дикой природе ни к чему хорошему не привели бы. Оставался один единственно верный выход из ситуации — ожидать, пока к ребятам подъедет «попутка», способная довести их до ближайшего крупного города, дабы там уже Семён и Демьяненко, убедившиеся в отсутствии каких-либо поисков, смогли продолжить своё путешествие дальше. Кто, правда, мог только знать, что «попутку» ребята ловить будут очень специфичными методами?***
«Тройка»* по трассе катилась неспешно. Иногда даже очень. Соблюдать старался водитель режим скоростной, пусть даже и не самый лучшим образом. Упорно по кочкам пёр, безжалостно гнал машину по ухабам, но даже так, несмотря на полное отсутствие каких-либо автомобилей рядом и помех серьёзных для разгона, мужчина, изредка ругаясь на качество советских дорог, продолжал ехать на неприлично малой скорости, словно боялся хоть одно правило нарушить. Пионерам такое обстоятельство только на руку играло — увидав со склона вдали медленно перемещавшийся автомобиль, парни к выводу пришли, что времени на проработку плана у них вполне хватает, чем оба сразу же, в угоду своим собственным интересам, воспользовались. Для пущей убедительности Александр, довольно точно подметив на багажнике их только что почившей автомашины здоровую буквенную аббревиацию «ГАИ», предложил Персунову притвориться сотрудниками ГИБДД, потому как госавтоинспекция полномочия имела существенно большие и остановить нужную парням машину особо труда не составляло. Семён согласился сразу, разве что для более правильного вида попросил Шурика как можно скорее узнать, есть ли вообще в автомобиле регулировочный жезл, и, пообещав ему во всех его поисках помогать, ринулся в бой. На поиски заветной палочки. Палочки, способной дать пионерам шанс продолжить свой путь дальше. Осмотрели багажник. Помогло мало. Кроме одного запасного колеса и массивного реечного домкрата, занявшего большую часть всего пространства, внутри, фактически, смотреть было не на что, о чём Персунов незамедлительно своему добродушному другу сообщил, правда никакого более-менее приемлемого ответа от него не получил. Другим Шурик был занят. Он, доселе таких вещей не встречавший, мнение Семёна хотел с полной уверенностью оспорить, в результате чего с огромным упоением принялся данное грузоподъёмное устройство изучать, да с такими обсуждениями, словно стремился друга своего из-за всех сил позлить, за что получил заслуженный пинок под зад. Нельзя было задерживаться, требовалось в считанные минуты всю машину осмотреть, покуда ни о чём не подозревающий водитель не проехал в своём привычном темпе мимо «Москвича» и невзначай не тормознул весь задуманный двумя необузданными пионерами план. Не стал Александр конфликтовать — уже давно убедившись в том, что Семён со своими наклонностями командовать абсолютно всем чем только можно ему никакого покоя не даст, парень покорно кивнул и пошёл обиженно осматривать автосалон, дабы хоть там найти что-нибудь важное. Ну или хотя бы полезное. Рыскал на пару с Персуновым: вскрыть щедро предоставленным милицией ножом кресла пытался, осматривал полупустой бардачок и даже возжелал с дверей снять обшивку, всерьёз надеясь на то, что там можно будет найти предмет его страданий. Не вышло. Дверцу резал, щели в ней искал, которые могли бы в нелёгком деле помочь и любым способом старался часть дверки выломать, да только вот всё тщетно было. Не имел парень ни малейшего понятия о том, как обшивку за такой короткий промежуток времени можно было снять, да и здравый смысл знать иногда о себе давал — поняв, что внутри самой двери мало что можно обнаружить, Демьяненко прекратил издеваться над несчастным корпусом автомобиля и, к своему удивлению, обнаружил, что жезл лежал как раз у него на виду. Аккурат под водительским креслом. Событие такое, естественно, не могло измученного пионера не порадовать, отчего Демьяненко, решив в порыве чувств прокричать о том, что он только что своими руками сумел найти предмет их страданий, умудрился напугать копавшегося в бардачке Персунова. Семён, конечно, новости такой сразу обрадовался, только вот на выкрики Александра парень ответил ни капли не хуже. Так заголосил, что в автомобиле стёкла затрещали. Шурик быстро сообразил, что в данный момент времени в их компании отсутствовал по-детски сентиментальный Сыроежкин, с которым Демьяненко, всецело отдаваясь работе в клубе или проведению каких-либо сносящих крышу экспериментов, то и дело от переизбытка эмоций во всё горло кричал, не имея возможности радостные порывы души своей удержать. Переполненные огорчением извинения долго ждать себя не заставили, только вот для самого Семёна такое ликование, казалось бы, в самом непримечательном деле, представлялось чем-то необычным и в какой-то степени даже откровенным. Можно было, конечно, рукой помахать и проезжающий автомобиль остановить, но такая порядочность, присущая Шурику, не превращала приключения двух умирающих пионеров в нечто несусветное — она весь путь запоминающимся делала, и любой предмет, который так или иначе мог в пути помочь, предавался восторгу. Наверное именно по этой причине парень, понимая, насколько сильно их общий недуг вообще на их дружбу повлиял, сразу своему другу улыбнулся. И Шурик, несмотря на все свои в последнее время трудности со зрением, ответил. Ответил добродушной улыбкой. Подкатила «Тройка» как раз тогда, когда основной процесс приготовлений был полностью завершён. Демьяненко, неожиданно посчитав, что роль «гаишника» подходит лучше всего именно ему, пожелал автомобилиста остановить лично, с чем Семён спорить не стал — Шурик, имея довольно конфликтный характер — стоило лишь парня получше узнать, — способен был устроить скандал нешуточный по поводу своего и так не самого лучшего положения в команде, что не могло не сказаться на получении заветного «Жигуля». Иного выхода не оставалось, и доводилось лишь наблюдать за тем, как его товарищ, преисполненный гордостью неописуемой за свои способности отстаивать собственное мнение, всеми силами стремился изображать из себя сотрудника правоохранительных органов. И нечему даже было бы в такой ситуации печалиться, если бы организм Демьяненко так внезапно не начал давать очередные сбои: в голову парню словно раскалённый гвоздь воткнули, и более-менее вернувшееся после прошедших в лагере событий сознание снова пошло на попятную. И может быть пионеру жутко хотелось остановиться, хотелось прекратить всё своё путешествие на этом участке пути, наплевав на судьбу умирающего в одиночестве Семёна, но Шурик не был бы Шуриком, если внезапно отказался бы от шанса увидеть хоть раз в жизни своей море. Данная мысль очень серьезно юношу воодушевляла, и потому приходилось терпеть. Терпеть и надеяться на то, что проблема решится сама собой. Больно Семёну было смотреть на то, как упёрто Александр, шатаясь и постоянно прищуриваясь в попытках разглядеть окружающее его пространство, помахивал жезлом. Тяжело Шурику давалось равновесие держать. Настолько тяжело, что парень, достаточно было лишь немного ему дернуться, мог с необыкновенной легкостью шлепнуться об асфальт. На глазах у Семёна опозориться хотелось меньше всего, и оттого всеми силами приходилось держаться на ногах. Было сложно, до невозможности неудобно, но парень в руках удерживал палку твёрдо и уверенно, пусть даже она направлена была в совершенно противоположную сторону. Персунов таких страданий не стерпел, и потому, не взирая на неодобрительные возгласы самого Демьяненко, схватил парня за воротник и аккуратно, дабы его товарищ ненароком на землю не свалился, повёл юношу туда, куда изначально по плану и задумывалось. За плечи подержал, дабы удобно стоять было, голову в правильную сторону повернул и даже чуть руку с жезлом поправил, чтобы точно уж можно было поверить в то, что водителя останавливал самый настоящий сотрудник ГИБДД. Сидящий за баранкой автоводитель, словом, легко очень уверовал в правдивость данной задумки, и оттого, заметив вдали довольно неприятных для большинства автомобилистов товарищей, с характерной для них служебной формой, даже несмотря на довольно увеселительную процедуру остановки машины, резко газ сбавил. Не хотел мужик вляпываться в очередную проблему, и оттого автомобиль держал на наиболее приемлемой для данного участка дороги скорости. Помогало это мало — парни стойко на своём стояли и требовательно указывали на то, что пора мужчине прижаться к обочине. Пришлось повиноваться. Подъехал мужик к дымящемуся «Москвичу», завернул резко на край дороги и сразу же, осознавая тот факт, что терять ему уже больше было нечего, остановился. Теперь оставалось только дождаться момента, когда новоявленные сотрудники наконец додумаются дойти до машины, проверят документы и отпустят несчастного водилу восвояси. К счастью для Семёна, по прибытии незнакомца состояние Шурика наконец стабилизировалось, отчего Персунов, благодаря мысленно всех существующих в мире богов, смог наконец самостоятельно, без каких-либо особых казусов, заняться осуществлением наиболее трудной части плана — пытаться убедить отдать машину безболезненно. Подходил пионер к автомобилю с крайней осторожностью: в таких условиях, когда каждый шаг грозился разрушить абсолютно все планы, требовалось как можно пристальнее следить за тем, чтобы никто и нигде подвоха не заметил. В случае с мужчиной всё сложилось существенно проще — Семёна, как и Демьяненко, он просто принял за очередных стажёров, отправленных куда-нибудь подальше от глаз вышестоящего начальства. — Что-нибудь случилось? — С неподдельным интересом задал автомобилист вопрос пионерам, заранее для случая такого опустив боковое стекло. — Здравствуйте. Проверка документов. — Ответил Персунов казённым голосом, и Александр, полный веры в свою безнаказанность и способности Семёна довольно метко стрелять по стоящим на достаточно большом расстоянии бутылкам, обошёл машину с другой стороны и, абсолютно наплевав на какие-либо нормы, решительно, без лишних вопросов открыл дверцу, ожидая любого удобного случая, когда будущая жертва весело и задорно своего автомобиля лишится. — Так. Техпаспорт… — Водитель, заметив, что его автомобиль подвергался довольно смелому и несколько недемократичному осмотру, неуверенно потянулся к бардачку. Неспешно, без каких-либо резких движений, открыл, покопался. Пробурчал под нос о неудобстве расположения этого самого бардачка, и, нащупав во всём том накопившемся в «перчаточном ящике» хламе заветную небольшую корочку, именуемую «Техническим паспортом автомобиля», удовлетворённо передал её в руки Семёну. -…и водительское. — Вслед за техпаспортом в руки Персунову легли водительские права. Блестящие, новые абсолютно, закреплённые в красивой красной обложке с приятно напечатанным советским гербом и французским «Permis de conduire»* над заурядной печатью «водительское удостоверение» — привлекали пионера они просто до жути. Не видел Семён таких удостоверений ни разу, да и не посвящал никто особо его в то, какие на протяжении нескольких десятков лет после распада целого государства изменения в правах происходили. Отец Персунова был человеком принципов, и потому на просьбу сына документ заветный показать ставил ему условие научиться водить машину, дабы лишних вопросов не задавать. Со всеми его знакомыми — пусть даже и не в самом большом количестве, — дела обстояли схожим образом. К сожалению, Семён, несмотря на все надежды и желания стареющего отца и знакомых, так и остался почти до самого конца своей и так не шибко долгой жизни пешеходом и верным союзником дорожной «зебры» на переходах. И если бы покойный родитель смог сейчас его увидеть, то непременно и заслуженно им бы возгордился — впервые за такое долгое время его сын, пусть даже и в свой последний раз, взялся наконец за руль и уверенно поехал вперёд. Пускай даже и не самым лучшим образом. — Почти новая? — Задал вопрос об автомобиле Персунов. — И года нет! — Ответил водитель и, дабы обстановку разрядить, рассмеялся. — Сколько прошла? — Вставил в диалог свои пять копеек любознательный Шурик. — Восемнадцать тысяч. — С излишней долей хвастовства ответил мужик. Откровенно ему льстил тот факт, что на данном произведении искусства, вышедшем с конвейера советского автопрома и полученным практически в подарок от своего очень хорошего знакомого, с таким пробегом даже половину внутренностей не разболтало и ничего ремонтировать не требовалось. — В армии служили? — Сразу сменил тему Семён. — Три года во флоте! — Снова похвастался своими заслугами мужик. — Отвечать чётко. — Скомандовал Персунов в попытках изобразить из себя образцового милиционера и сразу же сделал серьёзнейшую рожу. — Служил. — Не менее серьёзно ответил водитель. — С двигателем проблемы? — Вновь вмешался в разговор Александр. Убедиться очень хотел в том, что следующая машина, которую он через несколько минут со своим горе-товарищем угнать попытается, окажется на этот раз куда более удачной заменой их первой «ласточки» — побитой и исцарапанной «Волги». — В каком это смысле? — Недоуменно задал вопрос мужчина, крутя головой из стороны в сторону, словно ожидая, с какой стороны в следующий раз его эти два нерадивых товарища о чём-то своём решат спросить. — У машины. — Быстро разъяснил Шурик. — А. Нет, проблем с двигателем не было. Ни раазу! — Тут же повернулся к Семёну водитель с довольной ухмылкой. — И документы чисты. Эта машина идеальна. Словно создана для спецзадания. — Как можно более аккуратно выразился Семён, дабы не вызвать каких-либо серьёзных подозрений у сидящего за рулём человека. Кивнул Демьяненко. Получил кивок в ответ. — Что за спецзадание? — Снова поинтересовался мужчина. Даже дверь приоткрыл на случай, если предложение двух попавшихся на дороге представителей ГАИ его хоть немного сможет завлечь. — Выйдите. Прошу. — Попросил доверительно Персунов. Мужчина даже не старался как-то сопротивляться или выступать против — на все просьбы отвечал предельно точно и без особых возражений. Словно так было нужно. Словно это было правильно. Поэтому водитель быстро отстегнул ремень безопасности и резво вылез из машины, где его уже с распростёртыми объятиями ждал Семён, желающий всё подробно объяснить. — Значит так. Речь идёт о секретном и очень важном задании, и мы выбрали вас, потому что считаем, что именно ВЫ лучше всего подходите для этой миссии. — Миссии? Ну, а что насчёт вознаграждения? — С особым азартом поинтересовался мужчина. — Это правительственное задание. На вас надеется партия. — Твёрдо ответил Семён. — Слушаюсь. — Не менее твёрдо ответил новоявленный в ряды спецмиссии рекрут. Дело оставалось за малым: придумать убедительно во всей этой театральной постановке передачу несуществующих документов, чтобы окончательно с толку сбить завлечённого в самый весёлый грабёж и обман, сравнимый, разве что, с делом о гастрономе №1, во всей истории Советского Союза. И в тех местах, где иногда не справлялся Семён, всегда на помощь приходил Шурик. В ход шли бумаги, что он откопал в бардачке. Достал Александр несколько пустых листов, и под видом бурной деятельности начал на планшетке, которая лежала на заднем сидении и которую он всякий случай тоже с собою прихватил, рисовать узоры. Просто потому что других идей не возникло. Поглядеть водителю не дал — нарушалась вся иллюзия заговора. Да ему это и не нужно было, поскольку пятиминутная заминка для мужчины завершилась настоящим фурором: — Центральным Комитетом Коммунистической Партии Советского Союза, — Демьяненко вовсю импровизировал, стараясь сохранить поздравительный тон. — вы зачислены в ряды работников специализированного отделения по борьбе с преступностью Вологодской области. Вы проявили немалую храбрость, вступив в наши ряды, и вы окажете честь нам продолжать работать дальше во славу отечества! Вы будете работать отдельно от Комитета Государственной Безопасности и от вдали нашей милиции, потому что это — работа под прикрытием. Именно на этом участке сильнее всего развиты перевозки опасных для жизни товаров, будь то наркотики или оружие. Проявите немалую бдительность. Через несколько часов с вами свяжется наша агентура. Удачи! — Александр быстро сложил все бумажки, пожал руку водителю и тотчас рванул с Персуновым, не забыв прихватить из багажника чемодан с деньгами, к машине. Теперь пути не мешало ничего. Впереди вновь оставалась дорога. Дорога, ведущая их к сквозь трудности. Сквозь трудности к мечте.