"Прости, любимая, так получилось..."

— Нет-нет-нет, господин Ривен… — Дэн поднял бровь, вопросительно взглянул на незнакомца и криво усмехнулся. Тот понял, что прокололся, и быстро поправился: — …господин художник, я никуда вас не отпущу. Вы непременно должны мне… — Должен? — холодно перебил он. — Вы в этом уверены?       Лия, в отличие от владельца художественного салона, отлично видела, что у художника резко испортилось настроение. — Вы меня не так поняли. Просто я… — Чего вы от меня хотите? — Ривенхарт говорил отрывисто и зло. — Я же сказал, что сеанс окончен.             Теперь торговец искусством на себе прочувствовал справедливость высказываний в прессе в адрес эксцентричного гения. И понял, почему большинство салонов предпочитали иметь дело исключительно с управляющим и к самому мастеру соваться опасались.       Художники, которые всё это время держались поодаль, бросая завистливые взгляды на удачливого конкурента, переместились поближе, чтобы ничего не упустить. Похоже, что «большого человека» (именно так называли владельца галереи местные творцы), заезжий гастролёр только что грубо послал на все четыре стороны. — Девушка, милая, помогите мне его уговорить, — взмолился «большой человек», бросаясь к Лие и хватая её за руку. — Я так хотел бы иметь ваш портрет! — Мой? — она растерянно захлопала ресницами. — Вы ведь согласны попозировать? — Думаю, мадемуазель вам с удовольствием попозирует, а я пока пойду поем, — Дэн поднялся и собрался уходить. — А как же я? — жалобно пискнула Лия. — Я, между прочим, тоже хочу есть. — Разве? Впервые вижу такую прожорливую Дюймовочку, — фыркнул Ривенхарт. — Прекрасная фея, я вас умоляю: уговорите его, и я закажу вам ужин в лучшем ресторане города, — канючил торговец прекрасным.       Фея выглядела такой несчастной и потерянной, что Дэн смягчился: — Хорошо, я согласен, как раз один лист остался.       Толстяк радостно всплеснул руками и сложил их на груди. — Я буду так вам признателен, так признателен, — засуетился он, вновь вытирая лысину платком.       Ривенхарт скривился и указал Лие на лавочку: — Садитесь.       Уже почти стемнело, однако улица, помимо горящих фонарей, красиво освещалась сиянием переливающихся разноцветными огнями неоновых вывесок магазинчиков и кафе.       Девушка присела на самый край, с удовольствием вытянув ноги. Новые туфли и джинсы успели изрядно отравить ей жизнь за то время, что она простояла за спиной художника. — Подвиньтесь ближе, мне вас не видно. Да не бойтесь вы, я сейчас не кусаюсь! — проворчал тот, подтачивая карандаш небольшим карманным ножом.       Лия скептически фыркнула, но пересела поближе.       Дэн поудобнее устроил на коленях остаток альбома и приготовился к работе. К его собственному удивлению он понял, что сгустившиеся сумерки ему совершенно не мешают. Пожалуй, сейчас художник мог бы и вообще не смотреть на лицо своей модели — он и так помнил его до мельчайших черт и был бы способен нарисовать даже с закрытыми глазами.       Несколько секунд он поводил кончиком карандаша над поверхностью бумаги, как бы репетируя движения руки заранее, прикидывая, куда лягут линии, а затем начал рисовать.       Злость на ушлого галериста, лёгкая усталость, голод, разочарование от утренней неудачи — всё это отступило куда-то за границу чёткого круга света, отбрасываемого уличным фонарём.       В жёлто-оранжевых лучах волосы Лии отливали мёдом, а глаза загадочно глядели из густой тени ресниц. Дэн пожалел, что в его распоряжении только один простой карандаш и он не может передать всей тонкости этих тусклых бликов и странных, нездешних переходов цвета в лиловатых сумеречных тенях.       Он рисовал, как будто в лёгком трансе, словно лаская карандашом бумагу. В мире не осталось больше ничего — лишь двое в световом круге, мужчина и женщина, художник и его муза, отделённые от всего остального невидимой, но явственно ощутимой преградой. То, что безмолвно происходило между ними в эти минуты, было сродни акту любви или рождения — таинство и священнодейство, не предназначенное для посторонних глаз.       Сам заказчик стоял в стороне, неловко переминаясь с ноги на ногу. Жадность и азарт добытчика никуда не делись, но вместе с ними появилось какое-то смутное ощущение, напоминающее стыд. Галерист нервно пригладил лысину и смущённо отвернулся, сделав вид, что критически оглядывает витрину собственного заведения.       Наконец Дэн закончил рисунок, рассеянно потёр висок и медленно отложил карандаш, будто бы просыпаясь. Он тряхнул головой, сбрасывая остатки наваждения, и нарочито небрежно бросил: — Эй, как вас там! Забирайте свой портрет. И где мои шестьдесят евро? Только учтите, что рисунок вы получите только при одном условии.       Хозяин салона был готов на всё. Он старательно отсчитал наличность и передал художнику, протягивая руки к альбому, из которого пока так и не был вырван заветный лист. — Я слушаю. — Вы сейчас приютите девушку в вашем заведении, дадите ей возможность припудрить носик, напоите кофе, покажете ваш ассортимент и проследите за тем, чтобы она никуда не сбежала, пока я ненадолго отлучусь. — Разумеется, — толстяк расплылся в улыбке. — Я и сам хотел предложить… — Вот и отлично, — снова перебил его Ривенхарт. — Это займет полчаса, не больше. Да, совсем забыл. И не вздумайте давать ей деньги. Даже два евро — она наверняка будет у вас их просить. Иначе мне придется ночевать под мостом в одиночестве.       У владельца галереи был такой вид, будто ему только что выпал роял-флеш. Оказалось, он заимел не просто роскошный портрет, по всему выходило — к натурщице капризный заносчивый гений испытывал неподдельный интерес.       Тем временем Лия буквально задохнулась от возмущения: — По какому праву вы со мной обращаетесь как с вашей вещью? Что значит «не вздумайте»? Между прочим, вы мне должны два евро и обещали их вернуть через пару часов. — Не волнуйтесь, господин Ривенхарт, — играть в обычного прохожего с улицы уже не имело смысла, и торговец раскрыл карты. — Все ваши пожелания будут выполнены. Мадемуазель дождется вас здесь. Если будет необходимо, я даже готов её связать. — Вот и отлично, можете приступать прямо сейчас, — одобрил Дэн, почти втолкнул Лию внутрь художественного салона и быстрым шагом пошёл прочь.