"Прости, любимая, так получилось..."

      Чтобы исключить встречу с Максом, Ривенхарт запер дверь и, не раздеваясь, завалился спать в мастерской на диване. Проснувшись утром, он быстрым шагом проследовал к себе в ванную, принял душ и вышел в спальню, на ходу вытирая полотенцем мокрые волосы. — Красавчик. Практически Аполлон, — раздалось с дивана.       Рыжий сидел на своем излюбленном месте, привычно закинув ноги на низкий журнальный столик, и беззастенчиво разглядывал абсолютно голого приятеля. — Ты? — недовольно скривился художник. — Какого черта? — М-да… Глупо было надеяться, что, выходя сюда, даже не накинув халат, ты рассчитывал наповал сразить своей красотой именно меня, — притворно огорчился психолог, — а она после вчерашнего наверняка еще спит.       Дэн глухо зарычал. Меньше всего на свете он сейчас хотел выслушивать шуточки рыжего, поэтому быстро оделся и рванул вон из комнаты, намереваясь сбежать. Но не тут-то было! Вновь запереться в мастерской ему не удалось, так как Макс в последний момент просунул в щель ногу, обутую в дорогой ботинок, не дав захлопнуть дверь, и всё-таки просочился внутрь. — Чего тебе надо? — хмуро проворчал художник. — Между прочим, я к тебе по делу, сугубо как официальное лицо, — рыжий подпрыгнул и уселся на высокий подоконник, указывая пальцем на что-то за окном. — Вон, видишь, фургончик стоит? Это твои реставраторы заявились. Так вот я тут подумал: может, без бюста обойдёмся? Я, конечно, понимаю: искусство, эстетика и всё такое, но Дэн — выбрасывать такие деньжищи… Лично я к ней уже и без сиськи привык. Кто её тут видит? Все равно ты эту каменную красотку вместо вешалки используешь, вот и накинь на неё что-нибудь. Как это у вас художников называется? О! Задрапируй. — Вот сам и обходись без бюста, — судя по угрожающему тону Ривенхарта, задрапировать он намеревался вовсе не статую, и хорошо, если не в саван. — Я без бюста?! — психолог посмотрел на друга с видом священника, который собрался прямо сейчас предать еретика анафеме. — Смею заметить, что лично мне нравятся бюсты помягче, и, что самое примечательное, — значительно дешевле. А раз уж тебе пришла в голову такая эротическая фантазия, то и деньги на неё рисуй себе сам. Мэрская чета тебя заждалась. Эта ушлая команда из фургончика оставит нас всех без штанов. У меня руки дрожат, и весь организм протестует против того, чтобы подписывать с ними контракт.       Макс спрыгнул с подоконника и огляделся. — У тебя вообще сесть тут можно куда-нибудь, не боясь за брюки? — он брезгливо поднял с облюбованного было стула очередную перепачканную растворителем и масляной краской ветошь. — Зря ты сюда Лию не пускаешь. Она бы твой хаос хоть немного... — А вот кого и куда мне пускать — я буду решать сам! — внезапно зло огрызнулся Ривенхарт. — А ты, смотрю, давно герани не нюхал!       Художник посмотрел по сторонам в поисках снаряда, подходящего для того, чтобы доходчиво намекнуть надоедливому другу о ждущих его делах. Взгляд упал на валяющуюся под ногами скомканную бумажку. Изрядно рассвирепевший Дэн порывисто схватил её и, размахнувшись, яростно швырнул прямо в наглую рыжую морду.       Психолог вовремя отскочил и успел поймать прилетевший в него комок. — А почему так мелко? Нет бы, к примеру... да хоть туфелькой, — Макс выразительно кивнул на туфлю Лии, стоящую на краю столика для натюрмортов. — Ты же у нас известный любитель обувью разбрасываться! Хм... интересно, чем это ты в меня?       Рыжий аккуратно развернул бумажный комок, поднял одну бровь и изумлённо присвистнул: — Даже так? Ничего себе! Как профессионал, смею тебя заверить — это определённо хороший знак!       Ривенхарт спохватился и попытался было отобрать улику, но поздно: ухмыляющийся Макс уже успел спрятать лист за спину: — Ну уж нет! Ты сам им в меня кинул, приберегу для твоей... истории болезни!       Последние слова донеслись уже из коридора, куда взбешённый художник только что вытолкал друга взашей.       Ривенхарт захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, пытаясь успокоиться. Всё-таки иногда Макс совершенно невыносим, пусть убирается к черту со всеми своими знаками. Однако где-то в глубине души Дэн боялся, что психолог окажется прав, и как за спасительную соломинку ухватился за висевший на груди маленький серый камушек.       Нет, всё это бред. Вот сейчас он выбросит обувь рыжей ведьмы в мусорный контейнер, погуляет немного по свежему воздуху и думать забудет о каких-то дурацких знаках. Художник забрал со стола туфельку и решительно вышел с ней в коридор.       Дремавший под лестницей Котька, которого Станислав только недавно выпустил из заточения, почуяв хозяина, радостно понёсся ему навстречу. Впавший в задумчивость Дэн среагировать не успел. Ошалевший от счастья пёс тут же впечатал его огромными лапами в стену и, поскуливая от восторга, принялся страстно лобызать широким, как лопата, языком подбородок, шею, щеки... всё до чего мог дотянуться. Ривенхарт вяло ругался, задирал голову вверх, отворачивался, но от бурной, как ураган, собачьей любви не так-то просто было отбиться.       Не так давно, Макс, уставший от огромной и не очень воспитанной псины в доме, пригласил в особняк кинолога. Тот блестяще выполнил свою работу. Во всяком случае, кинолога мастифф слушался беспрекословно: был паинькой, выполнял все команды, приносил апорт и даже делал выборку предмета. Однако позже выяснилось, что остальных Кольт слушаться не договаривался, и как только машина кинолога скрылась за поворотом, всё пошло по-старому: у Дэна продолжили пропадать тапочки, Полина то и дело хваталась за голову из-за «подстриженных» Котькиными зубами кустов и разрытых лапами клумб, повар не досчитывался продуктов, Макс поскальзывался на слюнях, а Тед замучился менять прокушенные шланги. Из всех домочадцев хоть как-то приструнить увесистого балбеса удавалось только Станиславу и Винни. Хозяина мастифф боготворил, а тот его совершенно непедагогично баловал.       Когда Дэну всё-таки удалось унять Котькины восторги, ему пришлось вернуться в мастерскую, чтобы умыть лицо и переодеть изрядно обслюнявленную футболку.       Как только хозяин нагнулся к раковине, Кольт попытался стянуть оставленную без присмотра туфельку, однако тут же был остановлен окриком: — Тубо! — когда эта команда произносилась так отрывисто и сердито, пёс предпочитал послушаться, но на морде у него было написано жуткое разочарование.       Внезапно Ривенхарту пришла в голову шальная мысль. Он усадил собаку, сунул ей под нос туфлю и скомандовал: — Нюхай! — Кольт послушно втянул воздух влажным широким кожаным носом. — Ищи! — пёс сорвался с места и стремглав понёсся по коридору.       Дэну ничего не оставалось, как помчаться вслед за ним, проклиная свою бредовую затею.