"Прости, любимая, так получилось..."

      Услышав чистосердечное признание художника, все потрясенно замолчали, и лишь Полина тихонько ахнула, схватившись за колонну. Даже Котька почему-то перестал лаять, словно почуяв, какая угроза нависла над его любимым хозяином.       В воцарившейся тишине где-то совсем недалеко послышался странный писк, шуршание и возня.       Полицейские переглянулись и ринулись к длинному ряду элитных розовых кустов, взращенных заботливыми Полиниными руками.       «Тело» обнаружилось сразу. Оно шипело как разозлённая дикая кошка, бормоча что-то неразборчивое, и бестолково барахталось в центре колючего куста, стараясь высвободиться из черной кожаной «смирительной рубашки».       Озадаченные копы наклонились и, подхватив замотанную в куртку девушку под локти, выудили её наружу. Когда они установили её в вертикальное положение и отпустили, она стала напоминать поджавшую лапу цаплю, которая к тому же еще и покачивалась на ветру, с трудом удерживая равновесие. — Ну что вы смотрите? Распутайте меня наконец! — отчаянно выкрикнула «цапля».       Она снова едва не плакала от обиды. Негодяй! Мерзавец! Разве можно так обращаться с женщинами? Лия была так зла, что не обращала внимания даже на случайно расцарапанную о розовые шипы щеку. Ну ничего! Сейчас он у неё получит…       Как только полицейские развязали у куртки рукава, расстегнули молнию, выпустив девушку на свободу, она сбросила с ноги оставшуюся туфлю, подхватила её с земли и босиком помчалась вести среди некоторых зарвавшихся гениев воспитательную работу.       Воинственный вид Лии Ривенхарта не напугал. Он стоял на ступеньках, скрестив руки на груди и прислонившись к колонне. Во взгляде не было даже привычного ехидства — только усталость и раздражение. — Вот вам! — девушка со всей силы швырнула в него туфельку, которую художник машинально поймал, покрутил в руках и вопросительно взглянул на разъяренную домработницу. — Зачем она мне? Я такое не ношу. — А мне её все равно теперь только выбросить, а вам для очередного перфоманса пригодится. Могу даже название предложить — «Тернистый путь домой».       Полицейские растерянно наблюдали за возмущенно жестикулирующей девушкой и испытывали огромное желание запаковать её обратно в куртку. Стас и Макс облегченно выдохнули, а Полина, радостно взвизгнув, полетела к подружке обниматься. — Состояние тела вас устроило? Я могу идти? — холодно процедил Ривенхарт, глядя на помощника комиссара. — Да… пожалуй, — коротко кивнула Джил и отступила на шаг, давая возможность художнику пройти в дверь и скрыться в недрах дома. — Да отличное тело, — ухмыляясь, заметил Макс и, смерив оценивающим взглядом миниатюрную блондинку, добавил: — Дай Бог каждому. — Не сомневаюсь, что вы хорошо разбираетесь в... телах. К этому утверждению даже имеются видеодоказательства. — Я хорошо подкован во многих сферах. В частности, в этом особняке я заведую материальными ценностями и являюсь управляющим, — с гордым видом сообщил рыжий. — Вот и отлично. Значит, вот вам штраф за ложный вызов! — мстительно заявила майор Джеллико. — Мне? — опешил Макс. — С какой стати? — Ну, раз вы тут распоряжаетесь финансами, — пожала плечами блондинка и помахала рукой погрустневшему Стасу, который по тяжелому взгляду управляющего понял, с кого именно будут удержаны эти самые финансы. — Пока, Бэтмен, звони, если что. — Бывай, Гусеница, — пробормотал начальник охраны, подумав про себя, что, пожалуй, визиты старых знакомых обходятся ему слишком дорого. — Лия, где ты была? Мы тут чуть с ума не сошли от беспокойства, — обнимая подружку, заверещала Полли, когда полицейские сели в машину и покатили к воротам. — Ой, это ты сейчас щеку поцарапала? Мамочки, она еще и босиком! Идем скорее умываться и царапину мазать, а потом ты мне всё обстоятельно расскажешь…       Дэн быстро поднялся на второй этаж и заперся у себя в мастерской. Настроение стало совсем паршивым с того момента, как он заметил царапину у неё на щеке. Какого черта посадил её в терновый куст? Нет чтобы на травку сбросить. Тоже мне «братец Лис». Лис — это вообще не про не него. Лис — это к Максу.       Нет, эта рыжая ведьма не дождётся! Никаких сожалений и угрызений совести. Всё это блажь. Блажь из-за её колдовских голубых глаз и такой милой искренней улыбки. На это могут вестись разве что неопытные юнцы или уже страдающие старческим маразмом типы, вроде её бывшего ухажера. Тот вообще на коленях собрался ползать…       «Пф, какие колени? Бред сивой кобылы! — перед глазами почему-то сразу возникла мэрская чета, и Ривенхарт тряхнул головой. Он только сейчас обратил внимание, что всё еще сжимает в руках её туфельку и невольно улыбнулся: — Рыжая Золушка с царапиной на щеке… Чёрт! Хватит!»       Всю дорогу он отчаянно пытался на неё разозлиться, найти любой повод, хоть какую-нибудь зацепку — но в итоге злился больше на себя. И за то, что нахлынуло на него в автобусе, и за совершенно определённые мысли, которые сами лезли в голову, пока он нёс на плече симпатичную... да что там — чертовски привлекательную девушку.       С большим трудом, ему всё-таки удалось убедить себя в том, что всему виной неудачное стечение обстоятельств, а вовсе не красота и обаяние домработницы. Это просто взыграли гормоны. Дело не в конкретной особи, и эта особь ему не так уж и нравится. Если бы он не проигрался с утра, а, как и планировал изначально, отправился к девочкам, ничего бы не случилось.       Нужно было как-то отвлечься, и Ривенхарт машинально вытащил чистый лист бумаги из стопки на столе. Казалось, он даже не смотрел на то, что выходило из-под его карандаша. Рука словно сама выписывала прихотливые линии, а усталое и отрешённое лицо художника не выражало при этом никаких эмоций. Повернув кончик карандаша практически плашмя, он долго, какими-то механическими движениями штриховал фон. Единственное цветовое пятно Дэн наметил завалявшийся на столе обломком палочки сангины.       В конце концов, будто постепенно просыпаясь, он внимательно и слегка удивлённо посмотрел на собственный рисунок, тут же зло тряхнул головой и, скомкав лист, бросил его на пол.