"Прости, любимая, так получилось..."

— Ах, господин Ривенхарт, какие у вас тут милые картиночки, — дорвавшаяся до искусства Марго с азартно блестящими глазами отодвигала и переворачивала прислоненные к стене холсты, а художник испытывал непреодолимое желание пожертвовать одним из них и пустить его кипучей даме на воротник.       Ближе всего стояли несколько работ, которые Дэн написал буквально только что, и на них еще не просохли краски, поэтому трогать их было крайне нежелательно. — Ой! Какие прелестные яблочки, — жена мэра с жадностью схватила маленький натюрморт на листе картона, час назад выполненный Ривенхартом на скорую руку с целью расписаться и отвлечься от невеселых мыслей. — Так бы и съела.       Глядя на пышные формы Марго, художник всерьёз засомневался, что дама собирается их укусить в фигуральном смысле. — Боже, у вас и собачка есть, — она переключилась на Котькин портрет. — Я не думала, что такой человек как вы может любить животных.       Дэн озадаченно поднял бровь, силясь понять, что только что о себе услышал, а мэр тихонько крякнул и попытался образумить супругу: — Дорогая, ну что же ты... ну ты же, наверное, мешаешь господину... — Ах, ну ты только посмотри, какая прелесть! — Марго ожидаемо не обратила на его слова ровно никакого внимания и уже достала из дальнего угла портрет Лии. — Какая экспрессия, шарм… Я хочу такой же, — отрезала она. — Такой же — не выйдет, — сквозь зубы процедил «дракон» и выхватил своё сокровище из цепких рук похитительницы.       Он уже давно мечтал выгнать обоих клиентов взашей, или хотя бы выпустить из вольера свою любимую собачку, чтобы она проводила гостей до ворот, но понимал, что в этом случае точно не оберется проблем с Максом. Поэтому художник усадил мэрскую супругу на диван и всучил ей альбом «Сто женских портретов в мировой живописи», сердито буркнув: — Выбирайте позу, — отчего Марго отчетливо покраснела и затрепетала ресницами.       В конце концов, здравый смысл, а, скорее, принцип «раньше сядешь - раньше выйдешь» возобладал. Вопреки опасениям Макса Дэн довольно вежливо проводил мэра к небольшому дощатому подиуму в углу мастерской и, повозившись с проводами и креплениями, зажёг софит. Господину мэру немедленно начало припекать лысину мощной лампой, но он терпел во имя искусства. — Так... Пожалуй, возьмём для начала поясной в три четверти... или всё-таки в рост? — ни к кому конкретно не обращаясь, бормотал художник.       Он обошёл подиум со слегка нервничающим мэром по дуге, оценивающе оглядывая того с разных сторон, наконец, выбрав ракурс, ловко подтащил ногой табурет и сел. Отклонившись назад, Дэн поочерёдно прищурил оба глаза, задумчиво постучал себя пальцем по подбородку и вынес вердикт: — Нет, всё-таки дневной свет!       К великому облегчению модели, софит тут же был выключен, а художник добыл из залежей загадочных материалов и приспособлений буковый мольберт, ящик с красками и несколько кусков картона.       Марго, которой быстро наскучило листать альбом, с шумом захлопнула его и уверенно заявила: — Тут нет ничего подходящего. Предоставьте мне доступ в интернет, и я вам покажу, чего бы мне хотелось. Я на одном симпатичном сайте видела. Такая красота!       Ривенхарт сдавленно кашлянул и искренне заинтересовался, какой именно живописный шедевр дама имеет в виду, поэтому без колебаний выдал ей свой планшет.       Первым гордо продемонстрированным шедевром оказалась на редкость пошлая мазня. На портрете в «богатой» позолоченной раме была изображена пара в старинных костюмах. Причём костюмы были явно нарисованы отдельно, а к ним уже в качестве необязательного дополнения приписаны (очевидно, с двух разных фотографий) вылизанные до пластмассовой гладкости поросячье-розовые лица. Помпезная военная форма неопределяемой страны и эпохи и бальное платье с шалью и массивным браслетом шли моделям, как коровам сёдла. — Боюсь, мадам, я так не сумею, — совершенно серьёзно покаялся Дэн. — Ну ладно, — разочарованно протянула Марго. — Я тогда поищу что-нибудь попроще, — и она вновь углубилась в поиски.       Всякий раз, когда она находила что-то, на её взгляд, достойное внимания, пухлая красотка громко вскрикивала и совала планшет прямо под нос художнику с возгласом: — А это? Только посмотрите, какая прелесть!       Упорно молчащий Ривенхарт, который тщетно пытался сосредоточиться на работе, скрипел зубами и боролся с желанием примотать даму к стулу скотчем, предварительно заткнув ей рот промасленной тряпкой. «Прелесть» всех оттенков молодой поросятины действовала ему на нервы примерно так же, как скрип ногтями по стеклу.       После двух часов позирования уставший мэр, который никак не ожидал, что всё это мероприятие растянется так надолго, сделал робкую попытку завершить сеанс: — Скажите, господин Ривенхарт, а нельзя ли как-то... ну... побыстрее и желательно без моего личного присутствия? — Ну, на сегодня, пожалуй, можно и закончить. Хотя для достойного портрета обычно требуется не менее восьми, а лучше десяти сеансов, желательно не таких коротких, — честно проинформировал Дэн, несмотря на то, что беспокойная парочка его уже изрядно достала. — Коротких? — ужаснулся мэр, посмотрев на часы. — Еще десять раз? Но это решительно невозможно.       Ривенхарт пожал плечами и неуверенно произнёс: — Учитывая вашу занятость, я, конечно, мог бы попробовать написать вас по фото, но… — Попробуйте! — оживился градоначальник, хватая художника за руку. — Я вам фото, какие хотите… по первому требованию. — Дорогой, не раздавай таких опрометчивых обещаний, а вдруг господин Ривенхарт потребует от тебя обнаженную натуру, — игриво хихикнула Марго. — Лично я ради искусства готова пойти на любые жертвы. В моём случае вы можете рассчитывать хоть на тысячу сеансов. «Э, нет! За сеансами, это, пожалуйста, к Максу», — мысленно самоустранился Дэн.