"Прости, любимая, так получилось..."

      Тед забрал хозяина в отвратительном настроении и всю дорогу до дома так и не решился нарушить молчание, тем более что Ривенхарт сразу уселся на заднее сиденье, недвусмысленно дав понять, что не намерен разговаривать.       Сквозь зубы буркнув:       — Спасибо, Тед, ты свободен, — художник направился в дом, махнув рукой вышедшему ему навстречу Станиславу.       — Всё в порядке? — на всякий случай уточнил охранник, придирчиво оглядывая босса. По крайней мере внешних повреждений на том не наблюдалось.       Дэн кивнул и бросил куртку на банкетку. В животе возник неприятный спазм — желудок ненавязчиво напомнил, что неплохо бы поесть хотя бы раз в сутки. Художник посетил санузел, умылся и, почему-то не обнаружив на привычном месте полотенце, направился на кухню, раздраженно стряхивая воду с рук.       Подкрепиться посреди ночи пришло в голову не только ему одному. На это прозрачно намекала выбивающаяся из-под кухонной двери тусклая полоска света и тихое, но отлично слышное в окружающей тишине шуршание.       Затаившись, как выслеживающий дичь охотник, Ривенхарт осторожно открыл дверь и бесшумно проскользнул внутрь, чтобы поймать любителя похомячить ночью с поличным.       Никакого хомяка в кухне не оказалось. Из распахнутой настежь дверцы холодильника торчала задняя половина ярко-оранжевого бурундука.       «Всё ясно. Полли», — усмехнулся про себя Дэн и, тихонько подкравшись сзади, дернул «ночного воришку» за плюшевый пижамный хвостик.       — Ага! Попалась, неизвестная с кудряшками! Этак ты растолстеешь, и я не буду больше тебя писать. На холсте не поместишься.       Оранжевый бурундук вскрикнул от неожиданности и обернулся, а Дэн, опешив, так резко отшатнулся назад, что натолкнулся на стул, который всеми четырьмя ножками со скрежетом проехался по полу.       — И тут вы! — возмущенно выдохнул он.       — Что значит — «и тут»? — Лия изумленно захлопала ресницами.       Этот вопрос Ривенхарт оставил без ответа и рьяно напустился на девушку:       — Это уже переходит всякие границы! Мало того, что вы мне испортили отдых, так теперь еще и голодом решили уморить?!       — Вам не стоит так волноваться, я успела съесть только листик салата. Насколько я помню, вы не любите жевать траву.       — О! Счастлив, что успел вовремя, пока маленький, но уже круглый во многих местах рыжий зверёк не перетаскал все запасы еды к себе в норку.       — А хотите, я вас покормлю тем, что еще осталось?       При виде спокойной искренней улыбки девушки недавнее неприятное чувство вины вновь зашевелилось внутри. Лучше бы она снова на него рассердилась. Ругаться было бы определённо проще.       — Хочу, — Ривенхарт действительно собирался перекусить, да и уходить из кухни уже не хотелось.       — Тогда я вам сделаю сэндвич. С сыром и помидорами вас устроит? — Лия повернулась обратно к холодильнику и наклонилась к нижней полке для овощей.       Слегка растрёпанные рыжие волосы горели огнём в свете маленькой, но яркой лампочки, а сама поза девушки сейчас вызывала у Дэна самые недвусмысленные ассоциации.       Несмотря на смешную мешковатую пижаму, он сейчас видел только стройную фигурку самых привлекательных очертаний и изящный прогиб спины. Некстати вспомнилась недавняя девица — и вместо соблазнительных картин, услужливо нарисованных его воображением, снова нахлынуло тяжёлое, тягучее чувство, что он виноват перед Лией.       Ерунда какая-то. Между ними ни разу ничего не было, он ей даже ничего не обещал. Дэн тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли.       — Кхм. Не нужно с помидорами, сделайте лучше просто с сыром. Вон он, кажется, там… на верхней полке.       Заполучив, наконец, пару сэндвичей и чашку чая, Дэн сгрёб свою добычу и направился прочь. Он просто не мог находиться в её обществе — совесть грызла его всё сильнее и сильнее.       — Куда же вы? — спросила Лия, которая только что налила чашку и себе.       — Ночь. Пустая кухня. Дикая саблезубая белка. Я просто боюсь, что салата вам не хватило, а у меня сейчас маловато сил, чтобы от вас отбиться, — проворчал Ривенхарт и, подтолкнув дверь плечом, позорно сбежал.       Дэн поднялся в свою новую спальню, быстро разделся и нырнул в постель, поставив себе на живот тарелку с сэндвичами, успевшими порядком остыть. Его же собственные мысли при этом остывать никак не желали. Снова и снова в голове возникала картинка наклонившейся к нижней полке Лии — только на этот раз безо всякой пижамы.       Еда почти закончилась, но сон так и не шёл. Дэн закинул руки за голову и зажмурился. В темноте под закрытыми веками тут же снова нарисовался соблазнительный образ рыжей ведьмы — в крайне провокационной позе, с пылающими волосами…       В тишине коридора послышались шаги. Негромко щёлкнула дверная ручка. Вернулась.       Одна мысль о том, что она сейчас так близко, совсем рядом, вот здесь, за стеной, заставляла сердце биться чаще. Наверняка сейчас разденется и ляжет спать. Разденется… Интересно, она так и спит… безо всего?       Картинка перед внутренним взглядом плавно сменилась. Теперь ведьма, зазывно улыбаясь и слегка расставив ноги, грациозно тянула из Котькиной пасти ночнушку. Ведь вполне может быть, что она там и сейчас… такая.       Образ, живой и яркий, настолько не давал художнику покоя, что идея пойти и проверить в тот момент показалась ему вполне закономерной и естественной. Он и сам не понял, как очутился прямо перед дверью в её комнату. Ручка щёлкнула ещё раз.       В маленькой спальне уютно горела настольная лампа. Жёлтое световое пятно выгодно выделяло пряди длинных волос, причудливыми медными завитками лежащих на подушке. Дэн ещё немного постоял в дверях, любуясь миловидным лицом спящей девушки, а затем решительно шагнул вперёд.       Он осторожно потянул уголок одеяла в сторону, а потом откинул его целиком. Плавные изгибы обнажённого тела на фоне белоснежной ткани напоминали драгоценную золотисто-розовую жемчужину в перламутровой раковине. Лия глубоко вздохнула во сне, — высокая грудь плавно приподнялась и опустилась, — и открыла глаза.       — Что вы тут делаете? — ни капли испуга в голосе, только удивление.       — Я… — все слова мгновенно вылетели у него из головы. Сейчас она, конечно, выгонит его, и будет абсолютно права. Он так виноват перед ней. — Я пришёл просить у вас прощения.       — За что? — искреннее недоумение в этих чудесных голубых глазах.       Внезапно пришло простое и ясное понимание того, что стоит только ему вот сейчас сказать ей всё — как кончится эта мучительная раздвоенность, пропадёт и вина, и страх, рождающий язвительную желчность. Слова подбирались с трудом, но под этим спокойным взглядом его наконец прорвало, и он заговорил, быстро и сбивчиво:       — Я… сегодня снял женщину, только потому, что она была похожа на тебя. Я не мог больше, Лия, так жить невыносимо. Ты всё время у меня в голове, мне не под силу забыть о тебе, как ни стараюсь… Почему я ни разу не решился сказать? Я люблю тебя, Лия, люблю… и не хотел обидеть, ни за что, но… прости, любимая, так получилось.       Он так и не понял, сколько времени заняло его путаное объяснение — пару секунд или гораздо дольше, — но она слушала его внимательно, не перебивая, а потом просто протянула руки навстречу.       — Я тоже люблю тебя, Дэн. С самого первого дня. Иди ко мне…       Это было похоже на прыжок в пропасть. Или полёт. Наконец-то между ними не было больше ничего лишнего — ни недопонимания, ни обид, ни вины… ни одежды. Только её гибкое и жаркое тело, каждый изгиб которого идеально соответствовал его собственному. Её нежные и мягкие губы, которые он целовал сперва осторожно, бережно пробуя на вкус, а затем всё настойчивей, проникая и жадно исследуя языком влажную податливую глубину. То, как она подалась ему навстречу, как тихо застонала прямо в поцелуй, запах её волос, её упругая округлая грудь, которая легла в ладонь так естественно, будто была создана специально для этого — всё это сводило его с ума. Голову вело, всё вокруг было словно в тумане. Дэн обнял её ещё крепче, страстно желая наконец слиться с ней в одно целое, чтобы у них осталось одно дыхание на двоих, одно биение сердца, один ритм. Лия тихо и счастливо рассмеялась ему в ухо и прошептала:       — Подожди… не так быстро. Сначала я.       Он не понял, как она оказалась сверху. Сидя у Дэна на бёдрах, она закинула руки за голову и грациозно потянулась, слегка откинувшись назад и провокационно потираясь о него. Дэн застонал и уже было положил ладони на эту потрясающую попку, чтобы подвинуть её поудобнее и наконец-то войти, как Лия наклонилась к нему и поцеловала. Её волосы огненным водопадом упали по сторонам от его лица.       Уголки губ, линия челюсти, шея, ключицы, — быстрые поцелуи постепенно спускались всё ниже и ниже. От предвкушения того, что она собирается делать дальше, у Дэна мучительно и сладко заныло в паху. Он судорожно сглотнул, когда влажная дорожка, оставленная её губами и горячим, чуть шершавым язычком, добралась уже до солнечного сплетения. В сочетании с ощущением того, как в это время её грудь легко, едва касаясь, скользит по его животу… Дэн почувствовал, что не может больше терпеть. Он хотел положить ладонь Лие на затылок, собрать в горсть её восхитительные волосы и…       … И моментально открыл глаза, вдруг почувствовав под пальцами жёсткую шерсть и висячее собачье ухо. Котька обиженно фыркнул: он только что подъел с простыни огрызок отличного бутерброда, и теперь сосредоточенно слизывал с хозяйской груди последние вкусно пахнущие крошки.       Соскочивший с кровати пёс радостно подхватил тапок, которым в сердцах запустил в него хозяин, и унёсся прочь.