"Прости, любимая, так получилось..."

      Взбешенный Ривенхарт вылетел из особняка в тот момент, когда оба «виновника торжества» с видом искусствоведов, задумчиво почесывающих подбородки, обсуждали, как лучше скрыть следы преступления.       Тед горячо заверял управляющего, что у него в гараже есть отличный универсальный клей, которым он так крепко приклеил себе подошву на кроссовке, что теперь её и зубами не оторвёшь.       Расписать все достоинства чудо-клея парень не успел, потому что подлетевший Дэн сходу резко съездил Максу по уху очень увесистым для человека творческой профессии кулаком.       Стас, который прекрасно знал, какое побоище могут устроить эти двое, активно увлекающиеся борьбой, уже было кинулся их разнимать, но чувствующий себя виноватым рыжий не сделал ни малейшей попытки уклониться и ответить на удар. Это разозлило художника еще больше, потому как бить человека, смиренно опустившего руки по швам и покаянно склонившего голову, ему не позволяли собственные моральные принципы.       — Босс, я тут того… как раз до вашего появления склеить сиську предлагал. Клей у меня есть: всё подряд — намертво… — похвастался Тед.       Белый от ярости Ривенхарт тут же взорвался, размахивая мастихином в опасной близости от водителя:       — Вот он тебе и пригодится! Как раз приклеишь то, что я тебе сейчас начисто поотрубаю! Да ты знаешь, что одна эта сиська — художник злобно отобрал её кусок у управляющего, — стоит столько, что даже если тебя целиком на органы продать — ты ещё столько же должен останешься?! Это же целую бригаду реставраторов вызывать придётся. На одном хлебе и воде у меня будете сидеть, и ходить в рубище! Оба! Лет до ста!       — Как Полли? — сдавленно хрюкнул Тед, и вся компания дружно повернула головы в сторону девушки, всё это время упорно сражающейся с простынёй.       Ветер, решивший поиграть с «драпировкой», в которую она старалась закутаться, то и дело выставлял напоказ весьма соблазнительные части гибкого девичьего тела.       Как громом поражённый Станислав смотрел на племянницу. Её внешний вид сейчас был космически далёк от его представлений о скромности.       — Это что за разврат? — возмущёно выдохнул он.       — Почему это разврат? — оскорбилась Полина. — Я вообще-то муза. И модель. Это, оказывается, так весело! Господин Ривенхарт пишет картину «неизвестная с кудряшками» — она тряхнула густыми волосами, — и обещал мне её подарить.       — А господин Ривенхарт помнит, что ему вообще-то портрет всем известного мэра надо дописывать, потому как уже через две недели за ним заказчик явится? — сразу очнулся пришибленный Макс.       — Пошёл ты со своим мэ-эром! — заплетающимся языком протянул Дэн. — В гробу я видел этого сивого мэ-эрина.       — Ой, а он и правда был на лошадь похож, — хихикнула Полли.       — Что значит «был»? — заподозрил неладное рыжий.       — А мы его отскребли, — радостно сообщила девушка. — Там теперь я и, между прочим, я гораздо симпатичнее.       — Что?! — подпрыгнул управляющий. — Дэн, я, конечно, понимаю, что сейчас ты пьян и туго соображаешь, но хоть какие-то остатки здравого смысла в тебе должны присутствовать? Ты хоть понимаешь, какой суммы можешь лишиться?! А репутация? — Макс в ужасе запустил пальцы в рыжие волосы.       — Плевать я на все хотел! — рявкнул Ривенхарт. — Тебе надо, ты и пиши. Между прочим, твой мэр уже мне звонил и от портрета отказался: ему жена отсоветовала, так что «мэрин с возу, художнику легче». Правда, муза? — пьяно фыркнул он и обнял девушку за плечи.       — Ага, — хихикнула она и тут же жалобно пискнула, заметив выражение лица Станислава. На нём ясно читалось, что он намерен немедленно проучить зарвавшегося «гения», который взял моду спаивать и совращать порядочных девушек.       — Муза, значит?! А почему от этой музы за версту разит коньяком? — угрожающе поинтересовался начальник охраны.       — Дядя Стас, ты всё не так понял. — Полина на всякий случай отодвинулась подальше от художника. — И коньяка было совсем чуть-чуть. На донышке.       — На донышке? — бывший спецназовец перевёл тяжелый взгляд на художника и подобрал валяющийся на траве баллонный ключ, на который, судя по всему, сегодня был большой спрос.       — Ай! — испуганно взвизгнула Полли и повисла на шее у родственника, чуть не потеряв простыню.       — Спецназ захватил ключ — прощай, вторая сиська! — резюмировал Тед.       Успевший изрядно приобщиться к коньяку художник, оправдывая поговорку «пьяному море по колено», угрозу всерьёз не воспринял и лишь язвительно поинтересовался:       — Станислав, а откуда у вас такой живописный фонарь под глазом? Чистый бордо с ультрамарином!       — Да так... — замялся начальник охраны, почему-то сразу спрятав ключ за спину. — Одному мутанту узкоглазому тентакли в роллы закатал. Чтоб не распускал, где попало.       — Дядя! Что ты сделал с Роджером?! — ахнула Полина и пронзительно заверещала: — Я так и знала! Ты его убил! Теперь я никогда, никогда не выйду замуж!       Дэн поморщился от «ультразвука» Полины. Ещё раз обвёл мутным взглядом цветущий фингал начальника охраны, кислую физиономию управляющего (который лихорадочно соображал, как уговорить мэра не отказываться от заказа и подождать со сроками) и опасливо выглядывающего из-за постамента покалеченной статуи водителя. Хозяин особняка рассеянно потёр висок и вдруг гаркнул:       — Чтоб вам всем провалиться! Вот вы у меня уже где, — он «удушил» себя свободной от куска каменной груди рукой. — Понабрал на свою голову. Еще и деньги им плачу! Да это вы мне за моральный ущерб должны! Чувствую себя директором цирка. Как можно работать в таком балагане?! Ухожу к чертовой матери в мастерскую, и чтобы ни одна из ваших мерзких рож на пороге не появлялась, иначе я за себя не отвечаю! Предупреждаю: художник может обидеть каждого.       Оскорбленный гений, слегка пошатываясь и сжимая в руке часть мраморного бюста Гебы, удалился обратно в замок и демонстративно хлопнул дверью.       — Ну вот, довели человека, — сочувственно вздохнул Тед.