Им это не мешало

После завершения миссии в Лондоне у агентов «А.Н.К.Л.» было еще несколько незначительных заданий. Их кидало из страны в страну, из города в город, пока в работе не наступил внезапный перерыв. «Физиология». Даже сейчас Илья мог произносить это слово исключительно с зубным скрежетом. Хотя за это время многое изменилось. Во-первых, Курякин узнал, что пахнет не селедкой. Во-вторых, между ним и американцем завязалась интрижка – со всеми вытекающими, включая секретность, как в Зоне 52. Но при этом до близости, какая бывает у альф с омегами, они так и не добрались. Наполеон тщательно избегал этого пункта, а Илье было просто все равно, каким образом получать разрядку. Он был всем доволен… До этого момента. Теперь от одной мысли о сексе у Курякина ныло в паху. Он взвыл, ворочаясь на диване. - Ты уже час стонешь без перерыва, – Габи глянула на него поверх газеты. – Я никак не пойму, у кого теперь из вас течка? Теллер потешалась над ним, а вот для самого Курякина за эту пару дней мир перевернулся. Он понятия не имел, что ему станет настолько тяжелее переносить течку американца – теперь, когда они стали «парой». Счастье, что Габи хотя бы не приставала к нему с вопросами. Свернув газету, девушка еще какое-то время наблюдала за ним, а потом встала из-за стола: - Ладно, я сделаю тебе массаж. Смелее! Соло это помогает. Упоминание напарника кольнуло слух... ревностью? Похоже, у Курякина поехала крыша. К счастью, Габи быстро уткнула его ничком в диван. И все же насладиться массажем Илья толком не успел. - Я не помешал? – Наполеон замер в дверях. – Габи, ты нужна мне. Большевик, не возражаешь, если я украду твою даму? «Большевик» не возражал и позволил увести Теллер без объяснений. Впрочем, Соло вернулся к нему всего через пару минут – один. За его спиной хлопнула входная дверь. - Я попросил Габи связаться с нашим поставщиком. У меня закончились подавители. Курякин хмыкнул, а затем отвернулся в подушки, рассчитывая игнорировать Соло до того момента, пока тот вновь не скроется в своей комнате. У них были прежние правила на период течки, и их отношения на это никак не влияли. Изоляция. Дистанция. Субординация. - Выглядишь неважно, - не в бровь, а в глаз подметил Соло и, чихая на правила, подступил к Илье. – По-моему, мы занимаемся напрасной тратой времени. Течка закончится быстрее, если мы переспим. - И что, начнем прямо сейчас или дождемся Габи? – решил подыграть ему Илья. Соло закатил глаза. Скорее всего, он недавно принял таблетки – от того и щеголял таким смелым перед альфой. А у Курякина зуб на зуб не попадал, так хотелось вместо разговоров согнуть напарника пополам и взять под узел. Зачем Соло вообще понадобилось разговаривать с ним о сексе? Неужели пришел в очередной раз уговорить на кастрацию? Или… От закравшейся мысли у Курякина загорчило на языке. Он поднял тяжелый взгляд на американца. - Ты придурок, ковбой. Мне не настолько плохо, чтобы со мной трахались из жалости. От его слов Соло рассмеялся и присел на диван, закинув ногу на ногу. Его брюки натянулись, и Курякин отвел глаза, осознав направление своего взгляда. - Заблуждаешься, я делаю это не ради тебя. Насколько я могу судить, в конкретном случае секс облегчит жизнь нам обоим. Я хочу это проверить. Что скажешь? - Скажу, что ты спятил. Ты же говорил, что ненавидишь быть «снизу». - О, я знаю много способов, чтобы там не оказаться. Внутри Ильи завибрировала каждая жилка от того, каким низким и влекущим стал голос Соло. Вспыхнув, он резко подтянулся и прижал американца к дивану, отчего Наполеон сдавленно охнул. - Только не здесь, большевик. Потерпи до моей комнаты… Будь добр, слезь с меня. Титаническими усилиями Курякин поднялся, но только для того, чтобы спустя пару секунд вновь прижать Соло – уже к двери его спальни. Наполеон больше не отнекивался, но если он рассчитывал дойти до кровати, то зря: как только они перешагнули порог его комнаты, Курякин повалил щепетильного коллегу прямо на ковер. Солоноватый, морской запах американца сводил Илью с ума. Несколько секунд они возились, переворачиваясь, целуясь, не в силах определиться с тем, с чего же им хочется начать. А потом американец вырвался в лидеры и, схватив Илью за руки, зафиксировал его под собой на полу. Курякин уже не мог сопротивляться. Соло улыбнулся ему с возбуждением и триумфом, и от этой улыбки, от этой тяжести на бедрах Курякина вновь скрутило. Однако Наполеон был неумолим. - Спокойно, большевик. Я буду сверху. Как я говорил, нижняя позиция не для меня. «Сверху»?.. Курякин с трудом соображал. Перспектива быть трахнутым в полубредовом состоянии в здравом уме его бы не привлекла ни за какие шиши, но поскольку он был именно в полубредовом состоянии, то оказался согласным на все. Он кивнул, а потом прикрыл глаза и с силой приложился затылком об пол, чтобы в голове хотя бы немного прояснилось. Тем временем Соло ловко расправился с пуговицами на своей одежде и приступил к помощи своему менее дееспособному коллеге. Но как только штаны обоих были стянуты к щиколоткам, американец поубавил пыл. Курякин осторожно приоткрыл глаза. Наполеон нависал над ним. Их кожу разделяло несколько дюймов, но ее жар передавался даже по воздуху. Соло медлил, глядя на него, и Илья, тоже помедлив, чуть раздвинул ноги. - Ты серьезно пойдешь на это? – заломив бровь, изумился Наполеон. От несвоевременности его вопроса лицо Курякина вернуло себе выражение кирпича. Можно подумать, ему было привычно подставляться кому-то! Однако его злость, кажется, пришлась напарнику по вкусу. Наполеон насмешливо фыркнул и, передумав, столкнул его коленки вместе, чтобы угнездиться верхом на его животе. Курякин опешил от такой трактовки выражения: «Я буду сверху», но спорить не стал. Он опустил руки на горячие бедра партнера. - Только без глупостей, - Наполеон заметно занервничал. – Я ясно выразился? Это был чертовски неловкий разговор. Им стоило обговорить все раньше, а не тогда, когда Илья был даже не в состоянии поддакнуть, потому что все силы бросал на то, чтобы не вцепиться в Соло зубами. Он бы сам не простил себя за насилие. Курякин приподнял голову, чтобы еще раз стукнуться об пол, но тут под его затылок неожиданно легла чужая рука – она же притянула его в поцелуй, и это оказалось куда лучшей мерой, чтобы прийти в чувства. Курякин разомлел. Целуя, он на автомате прихватил член американца, но вместо толчка навстречу, Соло, наоборот, подался ягодицами назад, к паху Ильи… И тут же выругался. Его до сих пор воротило от своей омежьей доли, но сейчас ему явно не хватало обычной стимуляции. Противоречивость разрывала Наполеона, и он отыгрывался на Илье. Им срочно требовался какой-то компромисс. От укусов и поцелуев американца Илья едва соображал – или не соображал вовсе, потому что его мозг будто отключился, а заработал лишь тогда, когда пальцы правой руки ощутили влагу. Компромисс. Американец отпрянул и в тот же миг задохнулся, широко распахнув глаза. Курякин сглотнул. Он ловил все эмоции на лице Соло, раскрывая его двумя пальцами, проникая внутрь и стараясь не замечать, как ноет собственный член от желания прийти на замену руке. Ему впервые позволили зайти так далеко. С этим не стоило спешить, но, suka, как же хотелось. Наполеон со стоном удовольствия и досады зажмурился и вскинул бедра повыше. Он сдался. Курякин тоже устроился удобнее, насколько это можно было сделать на полу, и протиснул руку между ног Соло, вниз, чтобы приласкать самого себя. Он сжал головку, подстраиваясь под ритм, в котором его пальцы врывались в американца. Этого было все равно мало, но в сотню раз лучше, чем ломка на злосчастном диване. Соло хрипел. Поглощенный процессом, он опускал ягодицы все ниже, плотнее прижимаясь к члену Ильи. И в какой-то момент, поймав его настроение, Курякин вынул пальцы и позволил напарнику самому насадиться на него: взять в себя головку, попробовать ее, сжать, протолкнуть, а потом – взорваться от удовольствия, утягивая Илью за собой. Когда дрожь отпустила их, Наполеон свалился рядом. Все было похоже, но иначе: та же истома, усталость, но что-то еще, чего Илья не испытывал раньше ни с одной бетой. Это было… - Пожалуй, я впечатлен, - первым нашел слова американец. – Только не слишком зазнавайся. Большинство альф все равно заслуживают кастрации. - Я и не чаял тебя переубедить, - поддержал его тон Илья. Их идиллию разрушил щелчок дверного замка. Габи! Курякин первым вскочил на ноги и, наспех натянув штаны, как можно тише прикрыл межкомнатную дверь, о которой они забыли, как только переступили порог спальни. За его спиной Соло принялся хаотично приводить себя в порядок. У них было несколько секунд, чтобы что-нибудь придумать. И поскольку у американца в таких делах было больше опыта, он отпихнул Курякина и сам взялся за ручку. Они переглянулись, решаясь, но момент был упущен: Габи по-своему расценила напряженную тишину в их квартире. - Знаете... я лучше оставлю все необходимое на тумбочке и пойду еще погуляю! Входная дверь закрылась, и Соло уронил ладонь на лицо. В квартире вновь воцарилась тишина. - Думаю, она что-то поняла, - осторожно заметил Курякин. - О, ты правда так считаешь? – сыронизировал американец и отошел к шкафу, чтобы найти себе сменную одежду. Илья хмыкнул, складывая руки на груди. Им еще предстояло разобраться с тем, что вообразила себе Теллер. Но позже. А пока что Наполеон оказался прав – секс помог им. Не во всем, но как минимум в том, чтобы прийти в чувства. А с остальным они вполне могли справиться сами. Они же профессионалы, в конце концов.