***
Даже спустя час Дейдара и Хината не вернулись, что заставило Анко в определённой мере забеспокоиться. Впрочем, показывать это Сасори она не хотела — не было желания становиться объектом его едких замечаний, — поэтому вместе с ним приняла Оборотное зелье и вышла на прогулку. Прогулкой, конечно, это можно было назвать с натяжкой: шиноби направлялись в совершенно конкретное место с совершенно конкретной целью. Буквально день назад Мадара, связавшись с ними (он всё-таки попросил Минерву зачаровать дополнительные зеркала, и теперь отряд был лучше ими обеспечен), сообщил, что нашёл кое-что интересное, просматривая в Омуте воспоминания, вынесенные из кабинета Альбуса. В частности, там было одно, указывавшее, что некоторое время после Хогвартса Том Реддл работал в лавке «Горбин и Бёркс» в Лютном переулке и занимался тем, что уговаривал клиентов продать хранившиеся у них артефакты. Но ещё важнее было то, что в воспоминании фигурировала чаша Пуффендуй, которую Том видел у одной из клиенток, жеманной старухи со странным именем Хепзиба. Не проверить после такого лавку было бы грешно. Анко прежде не доводилось бывать в Лютном переулке, а вот Сасори чувствовал здесь себя очень уверенно и сразу повёл в нужную сторону. Так как они изменили внешности на мрачные и суровые, а в довершение после прохода через «Дырявый котёл» накинули на себя чёрные плащи с капюшонами, напарники легко слились с прочей публикой, бродившей по улице, и не привлекли внимания. В лавке было довольно темно; в преддверии бурана небо потемнело, а в помещении горело всего с полдюжины свечек — не то хозяин так атмосферу создавал, не то не мог позволить себе больше. Оглядевшись по сторонам, Анко отстранённо отметила, что её дражайшему сенсею здесь наверняка бы понравилось. — Чем могу помочь? — раздался елейный голос. Выйдя из комнаты за прилавком, хозяин, мистер Горбин, подобострастно поклонился. — Ищем подарок для одной особы, — проронил Сасори надменно. — Проклятое украшение будет в самый раз. — Понимаю, — закивал Горбин и подошёл к одной из витрин. — Не угодно ли вам, сэр, обратить внимание на это ожерелье?.. Пока Сасори «обращал внимание», Анко прогуливалась между стеллажами и полками, расставленными без особой системы, изучая лежавшую на них магическую дрянь: черепа, ритуальные свечи, кинжалы и кубки, отравленные гребни, какие-то сложные приспособления, о назначении которых она могла лишь догадываться… Она резко остановилась и вернулась к витрине, которую только что прошла. Там среди тонких колец и массивных перстней с большими камнями стоял, изогнув хвост и сверкая жалом, выполненный из серебра скорпион. — Эй!.. Хозяин! — окликнула Анко, не отрывая взгляда от фигурки. Горбин появился незамедлительно; за ним шагал Сасори, с тенью непонимания приподнявший бровь. — Вас, сударыня, заинтересовали кольца?.. — Вот это, — Анко ткнула пальцем в стекло. — Покажите. Быстро отперев витрину, Горбин достал фигурку и осторожно опустил на раскрытую ладонь Анко. Взгляд Сасори стал до невозможного ироничным. — Ты хочешь кольцо? — насмешливо уточнил он. Анко не ответила, лишь дёрнула плечом, разглядывая украшение. Чертовски знакомое такое украшение. — У вас замечательный вкус, мадам! — затараторил Горбин. — Семнадцатый век, работа Блэков, в то время больших мастеров артефакторики. Если жалом коснуться отравленной пищи или питья, кольцо нагреется и даст знать хозяину; также в последнем сегменте хвоста есть ампула для яда, который можно использовать на своё усмотрение… Этот перстень составляет пару с таким же браслетом, однако он, боюсь, утрачен… — Мы берём его, — заявила Анко, перебивая волшебника. — Прекрасно, мэм, сейчас упакую его!.. — Я позже объясню, — шепнула Анко, по-прежнему чувствуя на себе взгляд спутника. — Тогда займёмся делом, — отозвался Сасори. — Запри дверь. Он последовал за магом, а Анко пробралась к входной двери, заперла её чарами и перевернула табличку обратной стороной, после чего, опустив шторы на окнах, тоже подошла к прилавку. Сасори как раз опустил руку, которой складывал печать; взгляд Горбина на миг помутился и переменился. — Отчёт. — Сию минуту, господин Сасори, — с новым поклоном Горбин ушёл в заднюю комнату и вернулся с объёмной папкой. — Список всех продавцов и покупателей, а также то примечательное, что произошло за последний месяц в Лютном переулке. Открыв папку, Сасори внимательно просмотрел её содержимое, после чего отдал Анко, чтобы она убрала документы в сумку. — И ещё одна вещь, — произнёс он. — Что тебе известно о нынешнем местонахождении чаши Пуффендуй? — Она считается утраченной. Прежде ходили слухи, будто она находится в коллекции мадам Хепзибы Смит, но после её смерти в пятидесятые чашу так и не нашли. Анко была готова к такому ответу, не надеясь на лёгкую удачу, поэтому ничего не сказала, ожидая, что теперь Сасори спросит про Тома. Однако он лишь распорядился: — Избавься от воспоминаний о нашем разговоре. — Как прикажете, господин, — с новым поклоном ответил Горбин и прикоснулся палочкой к виску. Когда он устранил воспоминание, а Анко вернула всё в районе двери в первоначальное состояние, Сасори ещё раз сложил печать, и волшебник опять забыл, на кого он работает, — до тех пор, пока не понадобится кукловоду вновь. — Ваше кольцо, — сказал Горбин, протянув Анко чёрную коробочку. Сасори молча расплатился, и шиноби покинули лавку. — А чего ты про Тома не спросил? — полюбопытствовала Анко, нарушив молчание. — Факт его службы в этом месте был известен мне раньше и проверен, — отозвался Сасори. — В нём нет ценности для нас. Анко ухмыльнулась. — Когда ты завербовал Горбина? — Ещё прошлой осенью. Я счёл, что такой человек может оказаться полезен. Между нашими встречами он собирает информацию, однако не знает точно, для кого. — Тебя не Скорпионом надо было называть, а Пауком! — засмеялась Анко. — Всюду ухитрился раскинуть свои сети!.. — Тише, — шикнул на неё Сасори. — Привлекаешь внимание. Он был прав, подозрительные личности на улице стали заинтересованно на них коситься. Анко мигом поумерила пыл. — Куда мы идём? — спросила она вполголоса, осознав, что кукловод уводит её в противоположную от выхода в Косой переулок сторону. — Тебе там понравится, — туманно сообщил Сасори. Заинтригованная, Анко без вопросов последовала за ним. По грязной, побитой жизнью мостовой они добрались до самого конца переулка, оказавшегося тупиком; там поперёк улицы стоял трёхэтажный каменный дом, из которого доносилась музыка и гогот какой-то компании. В прошлом золотые буквы на потускневшей вывеске складывались в слова: «Трефовая дама». — Постой-ка, Сасори, — проговорила Анко, останавливаясь. — Мне кажется, или ты ведёшь меня в какой-то притон? — Я же говорю, что тебе понравится, — усмехнулся Сасори и, взяв её за локоть, потянул ко входу. Удивлённая, Анко не сопротивлялась и позволила завести себя в большой зал, где в нос сразу же ударила стойкая смесь табака и недорогого алкоголя. На сцене в углу бряцал на пианино худощавый парнишка, но его потуги почти заглушались хохотом мужчин, расположившихся за столом чуть ли не в самом центре комнаты. Из-за другого стола уже окрикивали их, а прочие посетители предпочитали разговаривать или же не отрывали напряжённых взглядов от костей и карт. Девицы вполне определённого рода деятельности сновали между столами, подливая гостям выпивку. — Эй, слушай… — Займи место, — прервав её, сказал Сасори. — Я сейчас. Настороженно кивнув, Анко стала пробираться к незанятой кабинке в самом дальнем углу, всё больше недоумевая, что происходит. «Если хотел развлечься, почему просто не сказал?.. Откуда вообще он знает это стрёмное место?!» Устроившись, она некоторое время поразглядывала публику в зале, а затем, поколебавшись, вытащила из кармана коробку с кольцом и открыла её. Серебряный скорпион блеснул на чёрном бархате, словно приглашая коснуться. «Позже, — решила Анко и вернула покупку на место. — Когда буду объяснять Сасори, чего я в него так вцепилась». Тут как раз вернулся кукловод, нёсший два стакана и бутылку огневиски, а за ним… Анко недоверчиво моргнула пару раз. — Здравствуйте, мадам, — произнёс Люциус Малфой. — Ваш супруг пригласил присоединиться к вам. — Не возражаю, — проговорила Анко, быстро покосившись на Сасори. Тот как ни в чём не бывало сел рядом с ней, а Люциус опустился на диван напротив, стукнув по столу собственным стаканом. — Ну что, для начала за знакомство? — Люциус тянул гласные ещё больше, чем обычно: был неплохо так пьян. — Мистер Мортон, вы не возражаете?.. — Прошу вас, — кивнул Сасори и придвинул к нему бутылку. Пока маг возился с ней, открывая, Анко придвинулась к Сасори и прошептала ему на ухо: — Какого чёрта? — В отчёте Горбина было написано, что Люциуса теперь часто видят здесь, — таким же способом ответил кукловод. — Решил попытать удачу. Коротко усмехнувшись, Анко взяла уже наполненный стакан. Сасори, полагающийся на удачу… Что-то новое. — Будем, — Люциус утончённо-заправски (и как только совместил?!) опрокинул в себя целый стакан, икнул, прикрыв рот тыльной стороной ладони в перчатке, и тут же предложил: — Второй тост, разумеется, в вашу честь, мадам Мортон. — Ага, — ляпнула Анко, но тут же спохватилась: — То есть, вы очень любезны, мистер… — Люциус, — проговорил волшебник с долей трагизма. — Малфой… Просто Люциус. — Тогда просто Анна. — Джеймс, — проронил Сасори. — Вот теперь точно познакомились, — сказала Анко и отсалютовала стаканом. — И всё равно за вас, — настоял Малфой, подняв свой стакан тоже. Сасори выпил вместе с ними и расслабленно откинулся на высокую спинку дивана, прикрыв глаза; в разговоре большого участия он принимать явно не собирался, предоставляя доведение до кондиции и допрос собеседника Анко. «Зараза, — подумала она, легко толкнув его под столом ногой. — Умеет же одновременно и оскорбить, и умаслить…» На её проявление не то возмущения, не то благодарности Сасори никак не отреагировал. Пытаться воззвать к его совести было бессмысленно, и Анко переключила внимание на Малфоя, уже вновь наполнявшего стаканы с отрешённым видом. — Вы грустным выглядите, Люциус, — заметила она как бы невзначай. — У вас случилось что-то? Люциус неопределенно махнул рукой и вновь потянулся к стакану. Напивались они долго и методично: Анко была птицей стреляной, да и Люциус на удивление не сдавал. Анко даже почувствовала, что начинает проникаться к нему невольным уважением, но задавила эту эмоцию. В какой-то момент Сасори встал и ушёл «пройтись по залу и размять ноги», а вернулся лишь где-то, по внутренним часам Анко, шедшим уже не без скрипа, спустя час. К этому времени голова Анко уже была полна приятной тяжести, а Малфой всё рассуждал меланхоличным тоном о нравах современного общества. — Не хотите сменить место? — предложил, вклинившись в разговор, Сасори. — Знаю паб в Дублине, где подают чудный лепреконский эль. — Да-да, замечательная мысль, — проговорил Люциус и стал подниматься, опираясь на спинку дивана и стол. Протянув руку Анко, Сасори почти выдернул её на себя и приобнял за талию. Поглядев на них, Люциус вздохнул: — Жалею, что не могу вот так вот запросто провести время с женой… — Она ханжа? — хмыкнула Анко, припомнив тот раз, когда видела Нарциссу Малфой на приёме в Министерстве весной. То, как остервенело Люциус замотал головой, даже почти убедило Анко в неверности собственной оценки его супруги. На улице уже стемнело и стеной валил снег — он скрыл под собой мостовую, козырьки над крыльцами и крыши, делал невидимым то, что находилось в десяти метрах от тебя. Создав портал, Сасори протянул его спутникам — Анко и Люциус коснулись его без вопросов. Её словно крюком подцепило и рвануло через пространство. Сейчас перемещение порталом показалось ещё гаже обычного, и когда под ногами вновь возникла земля, Анко почуяла первый позыв и бросилась к распахнутой двери, не слушая оклик Сасори. Забежав в соседнюю комнату, где не было света и жизни, Анко согнулась пополам, и её вырвало. «Охренеть, дожили, — с определённым беспокойством подумала Анко, опираясь руками на бёдра и глубоко дыша. — Да такого с чунинских времён не было!..» — Неужели ты растеряла сноровку? — Сасори остановился к ней вполоборота и прислонился спиной к косяку. — Тебя ведь даже после убойного коктейля Мадары не рвало. — Это всё дурацкий портал, — пробормотала Анко. — И не трогай ту штуку, абсент с огневиски шикарно заходит… Сасори скептично хмыкнул. Прислушавшись к себе, Анко разогнулась и, достав палочку, прошептала чистящее заклятие. Вокруг было тихо, ближайший источник света находился где-то дальше по коридору, в который они изначально попали. — Где мы? — спросила Анко, поозиравшись по сторонам. — И где Люциус? — Люциус спит в ожидании допроса, — ответил Сасори. — Находимся мы сейчас в Литтл-Хэнглтоне, в доме на холме. На осознание сказанного у Анко ушло какое-то время. — Серьёзно? — Вполне, — Сасори протянул ей флакон. Глотнув зелья, Анко почувствовала себя значительно лучше, голова гудеть перестала. Мгновенно возникли вопросы. — Так, и что мы делаем в доме отца Лорда? — У меня здесь, в подвале, небольшая база, — пояснил Сасори. — Я оборудовал её, когда обосновался в Грейт-Хэнглтоне: мне необходимо было место для полноценной работы и экспериментов. — Но именно здесь… — Лорду дом не нужен, а мне требовалось помещение. «И ведь не придерёшься же к такой логике», — усмехнулась про себя Анко, а вслух сказала: — Ну что, к делу? Сасори кивнул и сделал приглашающий жест. Комната, где горел свет, оказалась образцовым каменным мешком с единственным выходом — дверью. У стен эффектно стояли столы с различными приспособлениями — откуда и зачем у Сасори такая коллекция, наверняка бы обрадовавшая мистера Горбина, было для Анко загадкой и заставило задуматься. В центре комнаты под скоплением магических огней, дававших холодный белый свет, стояло массивное деревянное кресло; в него и был водружён бессознательный Люциус. Анко направила на волшебника палочку, намереваясь привести в чувство, но Сасори остановил её руку. — Подожди, — он достал ещё два флакона, поменьше. — Антидот для Оборотного. Хищно оскалившись, Анко быстро приняла снадобье, Сасори поступил так же со своим, и вскоре они вновь были самими собой. — Вот теперь буди. — Энервейт! Люциус дёрнулся и медленно открыл глаза. Несколько секунд он смотрел на шиноби перед собой с непониманием, а затем резко потянулся к карману мантии (он был без трости) и, не найдя там палочку, прикусил губу. — Добрый вечер ещё раз, мистер Малфой. — Вы… — прошептал он. — Вы ведь, кажется, умерли. — Нет, к сожалению для вашего лагеря, — флегматично отозвался Сасори. — Я ввёл вам снадобье, сгладившее последствия вечера, чтобы мы смогли поговорить. Люциус подобрался; его серые глаза смотрели с настороженностью. — О чём же? — О перспективах: вашего Лорда, вашего дела, ваших лично. — Нет, Сасори, погоди, — Анко шагнула вперёд, ближе к Малфою. — Может, всё же расскажете, что вас беспокоит, Люциус? — Не имею такого намерения, мисс Митараши, — отчеканил он. — Ну, зачем же так официально? — вздохнула Анко. — Мы ведь с вами так хорошо начали ладить… Гордо вскинув голову, Люциус скривился. — Мистер Малфой, — вновь заговорил Сасори, — полагаю, вы ещё не до конца осознали вероятные дальнейшие события, раз не отвечаете за заданные в столь дружелюбной форме вопросы. Вы можете рассказать нам всё сами; однако же если откажетесь, мы применим пытки — не Круциатус, к которому, кажется, Лорд всех своих сторонников уже приучил, но более изощрённые способы… — Сасори перевёл взгляд на Анко. — Специализацией Анко, помимо разведки, являются именно допросы, и поверьте, в селении, откуда она родом, умеют развязывать языки любым упрямцам. — Ничуть не сомневаюсь, — проговорил Люциус с какой-то странной интонацией. — Все вы в вашем мире — чудовища, монстры, лишь прикидывающиеся людьми. «Кажется, кое-кто переобщался с Кабуто», — хмыкнула Анко про себя. Она переглянулась с Сасори и получила от него кивок и право начинать, даже сделала шаг к столу, приметив на нём замечательный нож для срезания кожи… Но вдруг замерла и развернулась обратно. — Ваш отец, так? Всё из-за этого? Люциус вздрогнул, в глазах мелькнул ужас — всего лишь мгновение, прежде чем они вновь стали непроницаемыми, но Анко уловила то, что подтвердило её гипотезу. — Ваш отец воскрешён Эдо Тенсей, — медленно произнесла она, вновь приближаясь к Малфою. — Более того, он под полным контролем… Это нелегко, наверное: видеть своего родителя, человека, которым восхищаешься, в таком состоянии… Маг ничего не сказал, но крепко, до побеления костяшек стиснул край мантии. Попался. — И ваша семья, — продолжила говорить Анко. — Вы не можете сказать жене доброго слова, не можете приласкать её при свидетелях и просто пойти с ней гулять — это хозяин расценит как слабость, использует против вас. Так ведь уже есть с Драко, верно? В наказание за ваш летний провал Лорд использует его для операций… — Замолчите, — прошипел Люциус сквозь стиснутые зубы. — Вы мучаетесь и не видите иного варианта забыться, кроме как напиваться в третьесортном пабе. Мучается ваша семья, ставшая заложниками Лорда… И, главное, ради чего всё это? Ради режима, в котором вам всё равно уже не быть на вершине пищевой цепочки, ведь вы вышли из фавора? Ради маньяка-садиста будете смотреть, как воскрешают и контролируют вашего отца, как ваша жена медленно угасает от груза тревог, как вашего сына посылают на суицидальные задания?.. — Замолчите! — рявкнул Люциус, вскочив с места. — Вы понятия не имеете, чего мне это стоит! — Ни малейшего, — подтвердила Анко. — Потому что у нас если борьба — то вместе с теми, кто дорог. Плечом к плечу с семьёй и друзьями — так мы побеждали раньше, победим и сейчас. — Вы ничего не можете против всей этой мощи, — огрызнулся Люциус, но без прежнего запала. — Армия Тёмного Лорда растёт, Дракон поднимает всё больше мертвецов… — Кабуто, — поправила Анко. — Этого человека зовут Якуши Кабуто, он является мелкой занозой, избавиться от которой мы и посланы. — На нашей стороне человек, который его создал, — произнёс Сасори, — кто научил его всему. И сейчас он на пути к открытию способа уничтожить контроль, которым Кабуто держит воскрешённых. — А без них он никто, — добавила Анко. — Так, середнячковый шиноби с непомерными амбициями. И Лорд ваш не лучше, — она серьёзно посмотрела на мага. — Мы уничтожим их, вопрос лишь во времени. — Вы замечательно рассказываете, — проговорил Люциус. — Но слова — лишь слова, а теперешнее положение дел говорит об обратном: вы проигрываете эту войну и скоро отчаетесь. — Э нет, — Анко поводила пальцем из стороны в сторону почти перед самым его носом, — так говорит Кабуто. Моя родина знаменита тем, что её воины не знают слова «отчаяние». Когда становится совсем хреново, мы можем злиться, можем какое-то время быть в раздрае, но затем соберёмся и покажем всем свою силу. Она не стала упоминать, что Кабуто её земляк, что их команда и в самом деле сейчас на краю обрыва. Слова были лишь словами, и их единственная цель — убедить, добравшись до нужных струн души, сыграв на них определённую мелодию. И Анко считала, что выбрала верную. Больше минуты Люциус стоял неподвижно, сверля её взглядом, а затем без сил опустился в кресло. Осталось дожать. — Люциус, — Анко присела на корточки перед ним, перехватила взгляд, — вам ведь плевать на Лорда, плевать на его борьбу. Вас только семья и заботит, только её благополучие — я вижу это по вашим глазам, по вашим словам и поступкам. Но Тёмный Лорд никогда не оставит их в покое. Он будет использовать тех, кто дорог вам, раз за разом заставляя исполнять свою волю, а после, когда вы перестанете быть ему полезны и нужны, он просто избавится от вас всех. Она сделала паузу и продолжила: — То, что предлагаем мы, отличается. Не стану скрывать, вам самому придётся нелегко, от вас будут требовать готовность рискнуть своей жизнью; но вашу семью мы защитим, укроем так надёжно, как это только возможно. И ещё… — она аккуратно взяла его за руку, — в этой борьбе вы больше не будете одиноки. Анко открыто смотрела ему в глаза, наблюдая в глазах Люциуса весь спектр обуревавших его эмоций — барьер непроницаемости пал под её натиском. Сейчас, вблизи, Анко отчётливо видела, как он сдал с их первой встречи на приёме в Министерстве: осунулся, приобрёл нездоровую бледность и круги под глазами, а на лице, прежде идеально выбритом, проступала щетина. — Вы очень жестоки, — сказал наконец он тихо, но чётко. — Не знаю, как, но вы нашли, на что надавить… и почему-то ещё заявляете, что гуманнее Тёмного Лорда. Однако руку Малфой не убирал. — Этого я не говорила, — спокойно возразила Анко. — Я лишь сказала, что союз с нами выгоднее для вашей семьи. — Имеете в виду: использование меня вами принесёт и мне какие-то дивиденды. — Так ведь это лучше, чем презрение и профилактический Круциатус по воскресеньям, разве нет? Люциус невесело усмехнулся. Некоторое время он думал, глядя перед собой, а затем сказал: — Дайте Непреложный обет, что защитите мою семью при любых обстоятельствах. За безопасность Драко и Нарциссы я продам вам себя. — Это честная сделка, — серьёзно кивнула Анко и обернулась на Сасори. Тот молча достал палочку и подошёл к ним. Анко встала на колени, и Люциус сделал то же. Они взялись за руки — правой за правую, и Сасори прикоснулся к ним кончиком палочки. Люциус заговорил: — Обещаете ли вы, Анко Митараши, оберегать моего сына Драко и мою жену Нарциссу от преследований Тёмного Лорда и его сторонников? — Обещаю, — решительно произнесла Анко. Из палочки выскользнул тонкий сверкающий язык пламени и окружил их руки. — Если я умру, обещаете ли вы продолжать исполнять свою клятву? — Обещаю. Вторая огненная лента обвилась вокруг первой. — Если вы погибнете, обещаете ли вы, что ваши товарищи вместо вас будут защищать мою семью? — Обещаю, — в последний раз повторила она. Полыхнуло красным — в третий раз вырвалось пламя и обвило сжатые руки; огненная цепь засветилась, а затем её сияние мягко сошло на нет, пока не растворилось вовсе. Обряд закончился, и Анко хотела было подняться, но Сасори удержал её, опустив руку на плечо. — А теперь, мистер Малфой, принесите Обет, что будете верны нам.***
Они расстались вскоре: Люциус вернулся в Лондон порталом, снабжённый зеркалом связи и наказом ждать дальнейших инструкций, а шиноби переместились на крышу дома, в котором снимали квартиру. Судя по количеству ударов колокола в отдалении, близилось утро — до рассвета оставалось часа два, не больше. Снег продолжал падать, но медленно, красивыми крупными хлопьями. Анко повернулась к Сасори. Снежинки запутались в его красновато-рыжих волосах; эта картина вызвала в Анко неожиданное умиление, и она, улыбнувшись, запустила руку в шевелюру кукольника и растрепала. Сасори поймал её руку, но не отбросил, наоборот, — прижал к своей щеке. — Ты великолепно справилась, — негромко произнёс он. — Способ, конечно, несколько странный… — И не говори, — согласилась Анко. — Не знаю, чего это вдруг… Я по наитию действовала, слова как-то сами пришли; обычно-то я, когда вербую информаторов, так не церемонюсь. — В конечном итоге, мы получили то, что хотели, — заметил Сасори, отпуская её и возвращаясь к обычным своим интонациям. — Подумаем, как можно его использовать. — И как и где укрыть его семью. Надо будет, наверное, связаться с Саске… Ладно, это утром, — Анко потянулась. — Пошли поспим хоть немного, что ли? Когда они проходили мимо, Анко, не удержавшись, замерла на секунду у двери комнаты Дейдары и Хинаты. Та была приоткрыта, и, приглядевшись, Анко различила на кровати очертания двух тел, лежавших очень близко друг к другу. — Нехорошо подглядывать, — сообщил Сасори, когда Анко вошла в их спальню и закрыла дверь. — Нехорошо нарочно друзей ссорить, — не осталась в долгу Анко и, как была, в одежде упала на не расстеленную кровать, а когда Сасори лёг рядом, с удовольствием прижалась к его боку. В сон хотелось провалиться немедленно, но кукловод не позволил. — То кольцо. — А, да. В общем, в прошлом году, ещё до того, как меня схватил Саске и мы попали в этот мир, я по чистой случайности наткнулась на один из предметов, которые, согласно теории Шикамару, олицетворяют переместившихся шиноби, — она сделала паузу, и Сасори кивнул, давая понять, что знает, о какой теории речь. — Это был тот самый браслет, о котором говорил Горбин. Но тогда я ещё не знала о магии, поэтому немного так… ладно, что я вру, много… охренела, когда фигурка сначала впилась в мой палец и принялась кровь сосать, а затем вовсе вела себя, как мой домашний питомец. — Удивительное совпадение, — заметил Сасори, задумчиво глядя на неё; некоторое время он молчал, а затем спросил: — Покажешь? Анко кивнула и вытащила из кармана джинсов коробку, открыла её и осторожно за хвост извлекла фигурку и поставила на ладонь. — Ладно… — вспомнив, что делала в прошлый раз, она коснулась пальцем головки скорпиона. В тот же момент серебряные челюсти пробили кожу, и Анко почувствовала, как фигурка впитывает её кровь. Когда это прекратилось, приказала: — Забирайся на палец, — скорпион немедленно и очень проворно скользнул по её руке и обхватил лапками средний палец, скрестив клешни над суставом фаланг. Сасори наблюдал за этим с научным интересом. — Горбин говорил про ампулу для яда. — Да, есть такая, — Анко обратилась к фигурке: — Покажи. Та изогнула хвост, последний сегмент открылся, предоставляя на обозрение очень маленькую стеклянную ампулу. Сасори внимательно рассмотрел её. — Небольшой объём, следовательно, действующая концентрация в крови тоже должна быть невелика… Позже я разработаю подходящее средство или даже несколько разных на пробу. — Сочту это за новогодний подарок, — усмехнулась Анко. — Ты ведь так мне ничего и не подарил кроме лекции о вреде курения. — Которую ты проигнорировала, — парировал Сасори, но без желания спорить: он всё ещё был поглощён артефактом. — Он также является определителем ядов и, по логике, должен по-разному реагировать на отравы разной силы… — Ну всё уже, давай спать, — быстро перебила его Анко, прекрасно зная, что если кукловода вовремя не остановить, он немедленно и надолго втянет её в эксперименты. — Завтра я дам тебе с ним поиграться. — В который раз поражаюсь твоему умению одним словом унизить мою работу, — хмыкнул Сасори, но настаивать не стал.