Вековые Льды Вильянди
Крайне редко случалось так, чтобы все маги, проведшие традиционное сезонное гадание, увидели одно и то же. Если говорить начистоту, за последние несколько столетий такое случилось впервые. Даже старейшие маги не могли припомнить на своем веку такого прецедента. Обо всем этом предельно вежливо и как-то лениво говорили собравшиеся в огромной тренировочной зале мэтра Тобирамы Верховные Маги всех государств. Великий саммит магов – как дипломаты прозвали эту встречу – длился уже третий день, а толку от этого не было никакого. Первые два дня маги тщательно вспоминали сам ритуал гадания и полученные результаты. И вот сейчас, наглядно убедившись в том, что каждый видел одно и то же, дружно поражались и восхищались этому явлению. Как будто не оно вовсе стало причиной их встречи. Нет, Гаару нисколько не удивляло такое положение вещей. Еще тогда, когда он только получил официальное приглашение на саммит, было ясно, что эта встреча не даст результатов. Никто не станет делиться своими истинными мыслями и тайными знаниями. Они собрались здесь лишь для того, чтобы произвести впечатление друг на друга. Напомнить каждому о том, интересы чьей страны он представляет, и, если понадобится, продемонстрировать мощь своего государства – свою мощь. Такие «игры» Гаару нисколько не волновали. Сейчас не Така правит Багряными землями, и маг искренне этому радовался. Ему не нужно принимать активное участие в переговорах, не нужно искать способы отстоять интересы Таки, да так, чтобы у мэтра Тобирамы не возникло сомнений на его счет. Поэтому, пользуясь тем, что ему не нужно поддерживать светскую беседу, Гаара думал о сложившейся ситуации. Щекотливой, надо признать, ситуации. Новость о том, что они отправляются в Вековые Льды повергла Ли в такое уныние, что маг даже предлагал беллатору остаться в Лимане. Однако Ли и слушать об этом не захотел. Как-то обреченно вздохнул, вымученно улыбнулся и как всегда бодро сказал: «Куда ты, туда и я. Я же твой охранник». Однако с тех пор стал неуловимо другим. Более напряженным, сдержанным, серьезным. Возвращение на родину не вызывало в нем ровным счетом никакого энтузиазма. И тогда Гаара впервые задумался о том, что совсем ничего не знает о своем охраннике. О том, как он жил прежде, как попал в армию, в какой части проходил обучение. Быть может с исторической родиной связаны неприятные воспоминания, ведь признавался как-то Ли, что хотел бы навсегда остаться в Багряных землях… Но уныние беллатора и его достойные похвалы попытки держаться молодцом, быть оптимистом – «Мы ведь ненадолго, верно? Пара дней и снова в Таке…» – оказалось совсем не стоили внимания, по сравнению с тем, что знаменитый маршал Хатаке Какаши выразил желание лично сопровождать Верховного мага Таки на столь важное собрание. Маршал, хоть и был далек от магии, в политике разбирался неплохо. Прекрасно понимал, что саммит этот скорее демонстрация сил, а не способ решения проблем. И, возможно, своим присутствием хотел напомнить о военной мощи Багряных земель. Возможно, все обстояло именно так. Однако Гаара воспринял заявление Какаши на свой счет. Он кончиками волос чувствовал отношение маршала к себе. И хоть упрекать Хатаке было не в чем, все же такое отношение задевало. И оно обязано было задеть Верховного мага Таки, кровно заинтересованного в процветании своей провинции. – Ваше недоверие, маршал, оскорбляет меня, – в памяти всплыл их разговор. Увы, время и место для него маг выбрал не совсем удачное. Приемный зал Сан де Рэ, в присутствие самого светлого правителя. – Полно, мэтр, – Какаши примирительно поднял обе руки вверх. – Я всего лишь хочу сопровождать лучшего мага Багряных земель, – его слова звучали вполне искренне, а взгляд не выражал ровным счетом ничего, – и при необходимости защищать его. Прошу Вас, окажите мне такую честь. Как бы Гаара не пытался услышать скрытый смысл в этой невинной фразе, ему так это и не удалось. Маршал говорил без всякого подтекста, да и едва ли когда-то стал бы это делать. Кто угодно, только не он. Усугубляло ситуацию и то, что Сан де Рэ присутствовал при их обмене любезностями. Предложение маршала ему понравилось. Он восхищался Какаши и был рад исполнить его маленький каприз. Оспаривать волю Сан де Рэ не было никакого смысла. Вот и получилось, что в Вековые Льды Гаара отправился в сопровождении двух воинов. – Мэтр Гаара, – прервал размышления мага Верховный маг Горных Цепей, – как Вы полагаете, что подразумевают Силы мира нашего, говоря нам: «Мир обречен»? Гаара чуть приподнял голову и посмотрел в умные темные глаза сидящего напротив мужчины. Мэтр Ретто слыл невероятно сильным и достаточно мудрым магом. Сплетенная в замысловатый хвост часть длинных светлых волос многое говорила о его боевых заслугах. Маг поставил локти на стол, за которым они заседали без малого уже час, и пристально рассматривал своего визави. На его бледных губах играла чуть насмешливая улыбка. Гаара почувствовал себя нерадивым учеником, что постоянно отвлекается и не слушает того, что говорит ему ментор. – Полагаю, – невозмутимо отозвался Верховный маг Таки, – что слова эти весьма туманны. Лишь время покажет, что имело в виду Мироздание, предупреждая нас об этом. – Мне доводилось слышать, – вступил в разговор сидящий справа от Гаары Верховный маг Хёно, – что Мироздание не в первый раз пророчит «обреченность». Каждый раз это трактовалось по-разному. – Вы правы, мэтр Акахоши, – беседу поддерживает и Тобирама, вежливо улыбается Верховному магу Хёно и продолжает. – Таких предсказаний было тысячи, каждое из них тянуло за собой много тяжелых последствий. Хотелось бы заранее знать, что нас ждет на этот раз, дабы предотвратить это. «Или развить», – хмыкнул про себя Гаара, снова теряя всякий интерес к пустым словам. Верховный маг Таки думал о своих спутниках. Оба вели себя крайне подозрительно. Маршал Какаши казался неправдоподобно дружелюбным. Он не сверлил мага недоверчивым взглядом, не задавал провокационных вопросов, не пытался выведать о чем шли переговоры и примерно просчитать, во что могут вылиться их результаты. Днем, когда Гаара был занят саммитом, Хатаке гулял по городу. Несколько преобразив свою внешность с помощью одной лишь шапки да солнцезащитных очков, легендарный маршал, подобно самому заурядному путешественнику, изучал достопримечательности Вильянди. Гаара ломал голову над тем, почему Какаши вызвался его сопровождать. Маг очень сомневался в том, что маршал устал и решил отдохнуть в столице соседнего государства. К слову сказать, именно Вильянди нисколько не располагал к отдыху. Путешественникам, особенно путешественникам из Таки, здесь негде было провести досуг. Вильянди нечем было удивить искушенного столичного жителя. Гораздо охотнее Гаара поверил бы в то, что маршал разведывает обстановку, пытается узнать противника изнутри, понять чего и когда от него ожидать. Но смысла в этом маг не видел. Маршал вне всяких сомнений отлично знал все о ближайших соседях Багряных земель. А если так, то причина, по которой Какаши решил сопровождать его сюда, одна. Маршал хочет получше узнать его. Грядут смутные времена. И пока они еще не настали, пока еще нет необходимости отбрасывать сомнения и принимать решения, он прощупывает почву. Проверяет тылы. Быть объектом пристального наблюдения Гааре не нравилось. Но доказательств, равно как и опровержения собственных теорий, у него не было. Упрекнуть Хатаке не в чем. Он предельно вежлив, учтив, внимателен. Пожалуй, слишком внимателен. Но военные, видимо, все такие. Если объяснить себе поведение маршала Гаара худо-бедно мог, то понять, что на уме у Ли было невозможно. С прибытием в Вековые Льды беллатор резко отдалился. Он явно провел черту между ними и даже перешел на «Вы». Теперь Ли всегда держался на шаг позади, вытягивался по стойке смирно каждый раз, когда Гаара появлялся в поле его зрения, учтиво кланялся. На прямой вопрос о своем поведении, Ли виновато улыбнулся и сослался на устав. И хоть в его словах не было лжи, все же Гаара ему не поверил. Беллатор явно чего-то не договаривал. Он где-то пропадал целыми днями, возвращался в их покои глубокой ночью, а ранним утром исчезал. Это настораживало мага. И он искренне досадовал на то, что не может проследить за своим охранником. Только не здесь, на территории мэтра Тобирамы. Верховный маг Вековых Льдов был помешан на безопасности и ревностно оберегал дворец от чужих глаз и ушей. Возможно, в его защите и была брешь, но найти ее и более того сломать, Гаара пока не мог.***
Это было непривычно. Находиться в чужой стране, беспрепятственно гулять по ее столице. Зима красила Вильянди как никакое другое время года. Вокруг все сияло, искрилось, переливалось. Под многочисленными деревьями стояли самые разные фигуры. Одни казались произведением искусства, другие вызывали снисходительную улыбку, третьи – нервный смех. Снежные скульптуры от нечего делать лепила детвора. Мужчины, очищая дороги, сгребали снег к деревьям, и мающиеся без дела дети тут же находили ему применение. Какаши неспешно шел по одной из многочисленных улиц Вильянди, старательно изображая из себя восхищенного туриста. Вот он останавливается перед симпатичной фигуркой собаки. Дворняга с обрубленным хвостом, открыв пасть, протягивала прохожим лапу. Скульптура выглядела настолько реалистично, что хотелось либо пожать лапу, либо очистить пса от снега. Натурщик этой во всех смыслах шикарной композиции обходил вокруг фигуры, смешно передергивал ушами и настороженно принюхивался. Маршал спрятал усмешку за теплым шарфом и пошел дальше. Он лениво размышлял, не выпить ли ему пива в ближайшей таверне, а сам сосредоточенно шел вперед. Хатаке не доверял магам, считал магию переменчивой, ненадежной, однако не без основания полагал, что в умелых руках даже эта сомнительная практика может приносить свои плоды. И здесь, в столице Вековых Льдов, собралось семь обладателей этих умелых рук. Терять бдительность нельзя ни на секунду, свои мысли следует надежно скрывать. Тем более сейчас, когда он наблюдает. Хоть Суна но Гаара и не внушал доверия, хоть, по мнению маршала, за ним нужно было денно и нощно наблюдать, все же он знал его достаточно неплохо. В отличие от Рока Ли. Этот парень казался Какаши очень подозрительным. Взять хотя бы то, что он беллатор. Хорошо обученный, вне всяких сомнений закаленный в сражениях, беллатор. Такие в нынешнее спокойное время на вес золота. С чего бы это ему, уроженцу Вековых Льдов, покидать Родину, отправлять в чужую, далекую страну. Кто отпустил его? И зачем? Почему он пришел к Верховному магу, а не к кому-то другому? Уж не замышляет ли он переворот в Таке? Ища ответы на свои вопросы, Какаши вызвался сопровождать Гаару на саммит магов. Его присутствие напомнит всем, что кроме магии, в мире есть и другие, более приземленные, но оттого не менее опасные силы. Да и за Верховным магом лишний раз не помешает проследить, и, конечно же именно здесь, на родине беллатора, будет проще всего понять, что собой представляет Рок Ли. Какаши следовал за беллатором по пятам, однако это не давало никаких результатов. Ли навещал ничем не примечательные лавки, где торговали рыбными снастями, оружием, керамикой. Он, как буквально сразу же выяснял маршал, дружил с владельцами или продавцами лавок. И улучив свободную минутку, Ли заходил в гости к знакомым поздороваться, справиться о том, как у них обстоят дела, немного рассказать о самом себе. Беллатор восхвалял красоту Лимана, и это немного подкупало Какаши. Немного, ровно настолько, чтобы одобрительно хмыкнуть и мысленно признать, что парень знает толк в красоте. Но восхищение Лиманом, что и так было крупными буквами написано на лице у юноши, нисколько не раскрывало ни личности Рока Ли, ни его намерений. И Какаши упорно продолжал всюду следовать за ним, втайне надеясь, что тот все-таки оплошает и позволит узнать хоть что-то полезное о себе. Хатаке свернул в небольшой переулок. Ли пошел в другую сторону. Точно повторять его маршрут не было никакой нужды. Маршал примерно знал, когда и куда выйдет беллатор, а значит все, что ему нужно – это просто в то же время оказаться там же. Переулок заканчивался тупиком. Его образовывала большая таверна «Дочь Ночи». Какаши неспешно подошел к большим деревянным дверям. Глаз зацепился за поистине огромные и изящные для простой таверны ручки. Да и сами двери выглядели очень богато. Их бы немного осветлить и можно хоть в королевские покои ставить. Хатаке так и не решил, стоит ли ему что-то пить или нет. Но минимум полчаса еще было в его распоряжении. Ему нужно было где-то затаиться, переждать. Рок Ли должен был почувствовать себя в безопасности. В том, что беллатор знает о слежке, маршал ни минуты не сомневался. Сегодня, в последний день саммита магов, у Хатаке был последний шанс хоть что-то узнать о подозрительном воине. Нужно было сделать все возможное, чтобы Ли и в этот раз, как и в предыдущие, не укрылся во дворце. Обитель королей была единственным местом в Вильянди, куда маршал при всем желании не мог попасть. «Пожалуй, стоит перекусить», – решил Какаши. Стоило ему так подумать, как массивные двери гостеприимно распахнулись перед ним. Кто это сделал – оставалось загадкой. В таверну, кроме маршала никто не заходил, и выходить отсюда никто не собирался. Хатаке неопределенно хмыкнул и внутренне собрался. Когда имеешь дело с магией, всегда нужно быть начеку. Маршал уверенно переступил порог таверны. Поискать другую забегаловку ему и в голову не пришло. В таверне, несмотря на светлое время дня, царил полумрак. Погрязнуть в темноте помещению не давало несколько десятков свечей. Маршал задумчиво рассматривал просторный, пустой зал. Столы здесь вопреки обыкновению, были маленькие. Они хаотично располагались по всему помещению. Вместо грубых скамей или простых табуретов, возле каждого стола стояло по несколько мягких кресел. В какой-то из ниш наверняка сидели музыканты – в таверне негромко играл рояль. Время от времени ему подыгрывала скрипка. Неяркого света свечей не хватало для того, чтобы рассмотреть весь зал в целом, но даже то, что удалось увидеть, вполне хватало, чтобы понять: это место в почете у знати. И было как-то удивительно от того, что здесь не было посетителей. Ни одного. Кроме, разумеется, Хатаке Какаши. – Приветствую, маршал. Глубокий, тихий, абсолютно спокойный и безэмоциональный мужской голос показался Какаши знакомым. Стоило ему прозвучать, как в таверне все переменилось. Музыка стихла. Рассеянный по всему помещению свет собрался в одну точку, да так, что разделил комнату на две части: светлую, где стоял Какаши и темную, там, где находился собеседник. Сотни столиков слились в один большой, массивный дубовый. Он был чернее земли и казался бесконечно длинным. Позади Хатаке, отрезая ему путь к отступлению, появился диван. – Прошу, присаживайтесь. Стоило этим словам прозвучать, и невидимая сила надавила на маршала, заставляя опуститься на удобный, обвитый темным бархатом диван с неожиданно высоким сиденьем. – Вина? И хоть это был вопрос, перед Какаши тут же появился бокал, наполовину заполненный бордовой жидкостью. В нос ударил дивный запах. Вне всяких сомнений, букет у вина был отменный. – Могу я узнать, кто оказывает мне честь, угощая меня? – спокойно, не обращая внимания на то, что он фактически стал пленником. Голос собеседника был ему знаком и это единственное, что сейчас имело значение для Хатаке. Собеседник едва слышно хмыкнул, и часть свечей осветила ту часть помещения, где он сидел. Какаши потрясенно выдохнул. Он узнал того, кто с ним говорил. Они не были близко знакомы. Они не виделись более полувека. И тем не менее Какаши хватило одного взгляда на этого невероятно красивого юношу с длинными темными волосами, прозрачно-лиловыми глазами, неестественно бледной кожей и странной зеленой татуировкой на лбу, чтобы понять кто перед ним. – Хьюга Неджи, – одними губами произнес Хатаке, и в памяти тут же всплыли те жуткие мгновения, что предшествовали встречи с этим странным юношей. Юношей, который нисколько не изменился с момента первой и до этого последней их встречи. Правда с тех пор и сам маршал нисколько не изменился. По крайней мере, внешне. – Прошу Вас, маршал. Отведайте вина. Отменный букет, – молодой человек никак не отреагировал на собственное имя. Он поднес к губам свой бокал и с явным наслаждением пригубил немного. – Вынужден отказать, – ровно произнес Хатаке. – Я спешу. С Вашего позволения… Он хотел встать и уйти. Но тело неожиданно перестало его слушаться, левый глаз пронзила острая боль, в комнате резко похолодало, нетронутое вино в бокале заледенело. Хьюга рассмеялся. – Смертные, – презрительно выплюнул он. – Вечно они куда-то спешат, – Неджи степенно отставил свое вино и в упор посмотрел на маршала своими пугающими, напоминающими лед глазами. – Тебе, – он позволил себе фамильярное обращение, – некуда спешить. У тебя гораздо больше времени, чем у любого другого в этом городе. Мой дар верно служит тебе, а твоя душа уже давно моя. Так почему бы нам не выпить вина? – О чем ты говоришь? – слова давались Какаши с огромным трудом. Ему было страшно. Впервые за долгое время маршал боялся человека напротив себя, собственной беспомощности. К тому же в помещение было невероятно холодно. И это тоже не способствовало душевному равновесию. – Как коротка твоя память, – укоризненно покачал головой Хьюга. – Еще вчера ты горячо желал силы. Ты был готов на все ради нее. Неужто, забыл? Последние слова Неджи произнес неожиданно мягко и ласково, и в то же время, вокруг его глаз отчетливо проступили вены. Хатаке невольно отшатнулся назад. Спина коснулась мягкой спинки дивана. Какаши невольно вздрогнул. Хьюга довольно оскалился. – Помнишь, – прошептал он, зловеще тяня звуки. – Ты все помнишь. Какаши судорожно выдохнул. Перед глазами мимо воли проносились события давно минувших дней. Война. Их меньше, они разбиты. Отступают. Вот только толком отступать некуда, да и отпускать их никто не собирается. На помощь тоже никто не придет. Они – Красный корпус. У них задача одна – уничтожить врага. Или погибнуть, задерживая его. Солдаты измотаны. Всех душит жажда. О еде никто не заикается, да и как-то не хочется. Здоровых нет. А мертвых с каждым часом становится все больше и больше. Смертельно раненный генерал велит остановиться. Привал. Солдаты падают там, где стоят. Откупориваются фляги. Остатки холодной, родниковой воды щедро льются на землю. Вода освежает, вызывает блаженный стон и облегченный вздох. Тяжело раненный генерал объявляет собрание. Их там немного, два лейтенанта и он, полковник. – Мы больше не можем отступать, – признает очевидное генерал. Долго кашляет, сплевывает кровь, вяло ругается и через силу продолжает. – Мы остановимся здесь. У нас еще остался день в запасе. Пусть все отдохнут. Подготовятся к битве. Поведешь их, полковник. Маги земли опровергают предположения генерала. Враг близко. Четыре-пять часов и они будут здесь, но обсудить этот расклад они не успевают. Корпус провожает в последний путь своего генерала. Строгого наставника, верного товарища, просто отличного человека. Корпус сиротеет. И без того подорванный дух падает окончательно. А валящиеся с ног маги земли монотонно сообщают о том, что враг приблизился на десять локтей. Их бы отозвать, дать отдохнуть. Но кто тогда будет следить за противником? Их заменить некем. – Мы дадим бой, – все красноречие куда-то подевалось. Страх и отчаяние душат изнутри, не давая нормально ни говорить, ни думать. Он не генерал, всего лишь полковник. Совсем недавно им стал. Он не знает слов, которые подбодрят этих измученных ребят. Да и существуют ли вообще такие слова? Особенно сейчас, когда они терпят поражение за поражением? Солдаты монотонно передают его слова друг другу. И поляну на несколько секунд окутывает вялое: «Мы дадим бой». А потом резко все стихает. Тишина давит своей безысходностью. Отчаяние порождает злость. Они не разменные монеты, чтобы ими жертвовать. Они все молоды. У них вся жизнь впереди. Они не должны умереть здесь. Не так быстро, не так горько. Если бы… Если бы только знать, где точно располагается враг. Куда пойдет, где именно встанет и развернет войско. – Они прошли перевал, – устало сообщает молодой маг. Совсем мальчишка. Глаза запали, он всех исхудал, над бровью запеклась кровь. Руки сами собой сжимаются в кулаки. Он дает себе слабину, срывается с места, уходит в небольшую рощу, соседствующую с поляной, и долго ходит там кругами, проклиная всех и вся, повторяя свои заветные: «Если бы» и моля все Силы Мироздания о чуде. И на его отчаянный крик ответили. Тогда он даже этого и не понял. Сказал, что ради победы готов отдать все. И пред ним пристал юноша и предложил сделку. Сила, знания, долголетие в обмен на души его и тех, кто сейчас рядом с ним. Тем, кто выживет, юноша пророчил долголетие. – Вы ведь все равно не верите в загробную жизнь, – шептал демон. – Вам ведь здесь умирать. Вам нечего терять. И он согласился на эту сделку. Юноша торжествующе закричал, наградил его острой болью в левом глазу. Уже уходя, слушая упреки и обвинения и тысячи вопросов, незнакомец ответил лишь на один. Назвал свое имя. Хьюга Неджи. Прошло несколько минут. Боль утихла. Зрение вернулось. Оно стало в разы лучше. Теперь он мог даже видеть далекого врага. Что там видеть. Он читал их мысли. Он знал об их планах. Знал, куда они идут, как построят войско. Знал, когда собираются ударить. И знал, как победить. – Тебе нет нужды следить за этим смертным, – задумчиво произнес Хьюга. Воспоминания резко прекратились. Да и их невероятную победу ни один из выживших в том страшном сражении никогда не забудет. – Я расскажу тебе все, что ты желаешь знать. Рок Ли, беллатор. Родился в Вековых Льдах, в маленькой деревушке недалеко от Аномальной зоны. Его детство… – Довольно, – резко прервал Какаши. – Я сам узнаю о нем и о любом другом все, что посчитаю нужным. – Как пожелаешь, – неожиданно легко согласился Неджи. – Я просто хотел напомнить тебе о том, кто ты и как этого добился. Некоторые твои спутники исправно выполнили свой долг. Некоторые опрометчиво попытались нарушить данное тобой обещание. Они кричали, что все ошибка, – по его бледным губам скользнула хищная, довольная улыбка. – Несчастные, – Хьюга покачал головой, – они забыли, что за все ошибки нужно платить. Даже если это не они их совершили. Но ведь ты, – он чуть подался вперед, – помнишь об этом. Верно?***
Ли знал, что за ним следят. Он даже знал, кто преследует его – пару раз столкнулся на улице с Какаши, однако уличить его в чем-то, а тем более, обвинить не мог. Маршал наслаждался зимним Вильянди, восхищался снежными скульптурами, спрашивал совета у местных, где бы ему лучше отобедать, или что обязательно стоит увидеть. Хатаке Какаши в совершенстве владел несколькими языками и знал довольно много их диалектов. Даже если владелец лавки не знал интернационала, маршал, не моргнув глазом, переходил на ретон – диалект, распространенный в южной части Вековых Льдов. Ретон был довольно популярен и в других частях страны, но считался не самым культурным вариантом государственного языка. Впрочем, в Вековых Льдах понимали его практически все. Как беллатор не старался, поймать на «горячем» Какаши у него не получалось. Маршал всегда, как это ни странно, опережал его на шаг. Он мог отстать, мог залюбоваться тем или иным зданием или скульптурой, мог заинтересоваться товарами той или иной лавки, но Хатаке всегда на минуту раньше оказывался там, куда изначально собирался прийти Ли. Это казалось невероятным. Ведь маршал, если закрыть глаза на все его военные достижения и личные успехи, был самым простым человеком. Магией он не владел. Услугами магов пользовался, как подозревал Ли, только при острой необходимости. Так как же ему удается в чужом городе просчитывать каждый новый шаг абсолютно незнакомого ему человека? «Что ему от меня нужно?» – мысленно спрашивал Ли, заходя то в одну лавку, то в другую. Он был больше, чем уверен, что знает ответ на свой вопрос. Он бы и сам с подозрением отнесся к солдату чужой страны, что открыто заявил о себе и даже получил покровительство Верховного мага. Но, тем не менее, бегать от маршала было очень неприятно. Вернее, неприятен был его внимательный, пристальный взгляд. А у беллатора еще в первый день закончились все знакомые и места в столице, куда он мог бы пойти. Приходилось навещать знакомых по нескольку раз на дню. Вызывать своего преследователя на разговор беллатор не собирался. Пусть себе думает, что он не чует его слежки. Но, тем не менее, от нее хотелось избавиться. Ненавязчиво так, незаметно, чтобы Какаши решил, что сам потерял его. Увы, пока сделать нечто подобное у Ли не получалось. Оттого, он, признавая поражение, возвращался во дворец, в отведенные им комнаты. Вернее, не совсем в них. Ему было позволено свободно гулять по большей части обителей королей. В отличие от маршала. Но и у этой привилегии была обратная сторона. В просторных коридорах Ли часто встречал бывших однокорытников, с большинством из которых он не сошелся характерами. Нет, были, конечно, и исключения, но на них беллатору отчего-то не везло. Еще во дворце зимовал Гай-сенсей. Это, пожалуй, было единственной причиной, по которой во дворец по доброй воле вообще стоило заходить. Ли тихо вздохнул. Он хорошо пообедал, ушел, как и планировал через черный ход, хорошенько поблуждал по переулкам и вот, вышел на заснеженный проспект. Хатаке Какаши уже был тут как тут. Он сидел на корточках и вместе с местной детворой лепил какое-то очередное снежное чудовище. Беллатор неопределенно покачал головой. Что ж. Так и быть. Сегодня тоже он признает поражение. Все равно он уже успел всем надоесть. И вообще, у него не так-то много дел в столице. Вот если бы он вернулся домой… Впрочем, в той глуши особо делать-то нечего. Разве что драться. Правда, испорченные аномалией хищники довольно редко выходили из соснового бора. А специально встречи с ними в деревеньке, кроме него, «сумасшедшего», никто не искал. Дворец восхищает своим великолепием. Сколько раз сюда не заходи, а все равно будешь восхищаться. Здесь всегда светло. Просторные коридоры устланы светлыми коврами. Стены расписаны искусной живописью. Лестницы здесь всегда выглядят по-разному. Возможно, все дело в том, что устилающие их ковры постоянно меняют цвет и рисунок. Им выделили комнаты в левом крыле на третьем этаже. Здесь зачастую царит полумрак. Тяжелые портьеры скрывают окна, Солнечный свет проникает сквозь тонкие щели, и днем только это освещает широкий коридор. Вечером на этаже щедро зажигают свечи. Только тогда можно рассмотреть дивные гобелены, что висят на сценах. Если присмотреться, то можно понять, что все они – часть одной огромной картины. Ли поднялся на третий этаж и остановился. Нет, он определенно не хотел идти в комнату. Может, стоит спуститься вниз, на ярус ниже первого этажа, туда, где находится тренировочный зал мэтра Тобирамы? Но связываться с Верховным магом себе дороже. Нет. Туда определенно без приглашения не следует соваться. Тогда, возможно, следует подняться еще выше, перейти в другое крыло и поздороваться с Гаем? А потом потренироваться с Гаем и непременно снова отобедать с сенсеем. Ли задумчиво хмыкнул. Он ничего не имел против тренировки. После хорошей физической нагрузки наверняка захочется есть. Это сейчас, пока он сыт, перспектива повторного обеда до колик пугает. Беллатор усмехнулся и чуть ли не вприпрыжку пошел навестить сенсея. На полпути его ждало жестокое разочарование. Гай-сенсей в окружении трех неизвестных беллатору солдат, куда-то очень спешил. Они остановились лишь на пару секунд. Гай виновато улыбнулся, развел руками, предложил зайти попозже, часика через три. Ли тихо вздохнул и озадаченно остановился. Что ему делать теперь? Гай-сенсей, конечно, замечательнейший человек, но даже он не позволяет находиться кому-то в своих покоях, когда его самого там нет. А к его покоям прилегает неплохая тренировочная площадка. Вернее, это балкон, но мэтр Тобирама помог переделать в полноценную тренировочную площадку. Увы, больше таких же удобных мест для развернутых тренировок не было. А для занятий на улице слишком холодно. Что ж, раз особого выбора нет, придется ограничиться обычной разминкой. Ли вернулся на третий этаж, подумал немного и решил воспользоваться тем, что здесь сейчас никого не было. В коридоре всяко было больше места, чем в комнате. Не мешала мебель. Ли заканчивал первый подход из тысячи отжиманий, когда его прервали. На этаж, крепко сжимая в руках керосиновую лампу, поднялась симпатичная горничная. Увидев, что беллатор усердно отжимается порямо в коридоре, она потрясенно охнула и чуть не выронила лампу из рук. – Простите, – робко произнесла девушка. От того, что молодой человек никак на нее не отреагировал, она растерялась еще сильнее. – Девятьсот девяносто восемь, – на выдохе говорил беллатор, – девятьсот девяносто девять. Тысяча, – он шумно выдохнул и легко встал. – Сударыня, – он почтительно поклонился девушке. – Чем могу быть вам полезен? Горничная во все глаза уставилась на Ли. Молодой человек был обнажен по пояс. По стройному, хорошо накаченному телу стекали капельки пота. От этого кожа парня блестела. К ней так и хотелось прикоснуться. Девушка восхищенно вздохнула. – Сударыня, – вновь позвал горничную Ли. Он вытер пот предусмотрительно взятым из комнаты полотенцем и к полному разочарованию девушки оделся. – Сударь, – пролепетала горничная. – Я… – она шумно выдохнула. – Я ищу одного господина. Он живет на этом этаже. Его зовут Рок Ли. Вы случайно не знаете его? – Это я, – хмыкнул беллатор и внутренне невольно напрягся. – Ах, как это замечательно! – забывшись, девушка всплеснула руками. Огонь в лампе предостерегающе замерцал. – Ой, – горничная испуганно замерла. Убедившись, что ничего фатального не случилось, она внимательно посмотрела на Ли и серьезно продолжила. – Ее величество, королева Цунаде, желает немедленно вас видеть. Будьте любезны, следуйте за мной. Я вас провожу. Горничная проводила Ли в Малую библиотеку. Прежде беллатору еще ни разу не доводилось бывать в этой части дворца. Здесь было светло. Бежевые портьеры раздвинуты, и ничто не мешает зимнему солнцу тонуть в мягком, светлом ковре. Высокие стены украшают портреты самых разных людей. Ученых, как быстро понял Ли, бегло прочитав одну из подписей на одном из невероятно реалистичных изображении. Это казалось странным и каким-то неправильным. Ведь во дворцах должны висеть портреты правящей династии. Дивные изображения их далеких предков, недавних королей и их семей, и, конечно же, светлые лики нынешних правителей. Но что делают в королевском дворце изображения этих выдающихся, но не имеющих ни малейшего отношения к правящей династии, маэстро? В библиотеке стоял полумрак, и было невероятно тихо. На удивление молчаливая горничная довела его до дверей, сказала, что ее величество знает о том, что он уже здесь и ждет его, вежливо поклонилась и бесшумно ушла. Ли зашел в библиотеку и на мгновение ослеп. Замер на месте, затаил дыхание, дожидаясь, когда же глаза привыкнут к такому освещению. – Как хорошо, – прервал тишину мелодичный женский голос, – что вы так быстро откликнулись на мою просьбу. Ли тихо выдохнул, стремительно обошел несколько стеллажей с книгами и вышел на середину залы. Здесь стоял небольшой, невероятно красивый стол, за которым, гордо выпрямив спину, сидела королева. Юная, с годами она не менялась, невероятно красивая. Ей очень шли эти два хвоста, что позволяли шикарным золотисто-белым волосам свободно падать на плечи и красиво рассыпаться на изящном черном платье. На лбу как всегда нарисован фиолетовый ромб, в ушах висят неприметные, но безумно дорогие серьги. Аккуратные брови слегка сдвинуты к переносице, как будто барышня все никак не могла разобраться с тем, что написано в книге, которую она держала в руках. Глаза умные, пронзительные, завораживающие и вместе с тем немного пугающие. Первые несколько секунд Ли во все глаза рассматривал королеву, затем спохватился, опустился на одно колено, выражая почтение свой госпоже. – Прошу вас, присаживайтесь, – Цунаде указала изящной рукой на кресло, стоящее напротив нее. – Нам надо поговорить. Ли подчинился. Королева отложила книгу в сторону и положила руки на колени. Теперь было невозможно рассмотреть замысловатые браслеты, украшающие ее запястье и дивные кольца, что были надеты на несколько пальцев левой руки. – Вас что-то тревожит? – участливо поинтересовалась Цунаде, внимательно следя за каждым движением беллатора. – Я поражен, ваше величество, – немедленно ответил Ли. – Вы великолепны. – Полно, сударь, – королева пренебрежительно махнула рукой. – Это не то, что трогает ваши мысли, – она несколько секунд пристально смотрела на беллатора, затем лукаво улыбнулась: – Не так ли? – Право, ваше величество, – Ли казался смущенным, – вы очень проницательны. Он старался не сталкиваться взглядом с королевой и вместе с тем внимательно на нее смотреть. С Цунаде всегда нужно держать ухо востро. Она всегда будет любезной, участливой. Она будет улыбаться, сожалеть, ободрять, одобрять. И так же ласково и незаметно, будет казнить. Тебе вынесут приговор, а ты и не заметишь. С радостью согласишься. – Я слушаю вас, мой дорогой беллатор. Я буду искренне рада развеять все ваши тревоги. Цунаде внимательно смотрела на своего подданного и пыталась понять, что у него на уме. Рок Ли хоть и казался со стороны открытой книгой, на деле же был тайной за семью печатями. Она даже не знала, сколько беллатору лет. Возможно двадцать. И ей тоже, возможно, двадцать. Цунаде, как никто другой, знала цену внешнему виду. Ему не доверяла. А спросить напрямую не могла. И отец, и дядя строго настрого запретили задавать такие вопросы. Вроде бы, это была цена за согласие Майто Гая и самого Рока Ли вступить в ряды армии Вековых Льдов. – Я видел портреты, – признался Ли. – Они великолепны, но… – он осекся, понимая, что не может говорить королеве, чьи изображения могут висеть на стенах ее дворца, а чьи – нет. Цунаде рассмеялась. Звонко, искренне. – Ах, и только? – отсмеявшись, сказала она. – Видишь ли, это, – она на мгновение замялась, коротко посмотрела по сторонам, желая убедиться, что кроме них в библиотеке никого нет, и доверительно рассказала: – Все эти выдающиеся люди – все до одного, – на всякий случай уточнила она. – Бастарды моих предков. – Вот как, – прошептал Ли. Гай-сенсей рассказывал ему о том, что Сенджу очень толерантны. Они всегда готовы расширять свою семью, если, конечно, видят в этом определенную выгоду. И неважно кто заинтересовавший их человек, какого он происхождения. Если ему посчастливилось понравиться Сенджу, значит, он получит поддержку легендарной династии. Суна но Гаара был живым тому подтверждением. Да и сам Ли недалеко от него ушел. Впрочем, их истории слишком разные, чтобы их сравнивать. Цунаде внимательно смотрела на беллатора и с легким раздражением думала о том, что тот мог быть более искренним. Впрочем, вполне возможно, что конкретно сейчас самой большой его проблемой были лица, изображенные на портретах. Все же, у него, в отличие от прибывших сюда достопочтимых Верховных магов, были выходные. – Расскажите мне, Ли, – мягко произнесла королева, – что вы думаете о Суна но Гааре? – Он потрясающий, – тут же выпалил беллатор, и Цунаде не сдержала улыбки. Дядя тоже всегда хвалил Гаару. Правда, у него так не горели глаза, когда он говорил об этом. – Правда, – со вздохом продолжал Ли, – он очень скрытный. И недоверчивый. Вот если бы… – он на мгновение застыл, вспомнил, с кем говорит, густо покраснел и покаянно выдохнул: – Простите, ваше величество. – Что вы, друг мой, – королева и не думала его упрекать. – Я рада, что Вы откровенны со мной. Ли знал, что находясь наедине с Цунаде нельзя терять бдительность ни на секунду. Но ласковые речи королевы, ее понимание и участие, то, что она, несмотря на все шелка и золотые украшения, была «своей», простой, понятной, – все это подкупало. И беллатор сам не заметил, как рассказал королеве обо всем, что его терзало, что ему нравилось, а что не очень. Цунаде слушала его внимательно, порой делала какое-то замечание, широко распахивала красивые глаза, не веря своим ушам, заливисто смеялась. И только взгляд умных карих глаз с каждым новым словом беллатора становился все жестче и решительнее. Королева Вековых Льдов уверилась в своем решении и теперь была готова донести свою волю до своего подчиненного. – Гаара очень недоверчив, – со вздохом согласилась Цунаде. – Вы это верно подметили. И именно это вызывает недоверие к нему самому. Я… – она на мгновение замялась, опустила голову, тихо выдохнула. – Я сомневаюсь в его преданности, – жестко продолжила она, уверенно посмотрев на беллатора. – Я сомневаюсь, что он доведет начатое до конца. Я думаю, он предаст меня. – Ваше величество! – по привычке пылко возразил Ли, но осекся столкнувшись с ледяным взглядом королевы. – Я понимаю вас, мой дорогой беллатор, – спокойно продолжала Цунаде. – Поверьте, мне неприятно это говорить. Но у меня есть веские основания сомневаться в Гааре. И некоторые ваши слова, увы, делают их еще крепче, – она на мгновение умолкла, перевела дыхание и властно продолжила: – Я хочу вам напомнить, о том, зачем вы отправились в Багряные земли, почему стали личным охранником Верховного мага Таки. Запомните, Ли, – она снова сделала небольшую паузу. – Отныне вы не только его щит. Теперь вы и меч, что покарает предателя. Если в течение трех месяцев, мои сомнения по поводу Суна но Гаары не рассеются, вы убьете его. – Нет! – беллатор резко вскочил с места. Его смешные брови хмурились, темные глаза пылали гневом. – Я отказываюсь! – Ваше право, – холодно осадила его Цунаде, грациозно поднимаясь из своего кресла. Ли похолодел от ужаса. Это был первичный, животный страх. Чувство опасности било тревогу. Нужно было бежать, но ноги, да и все тело отказывалось слушаться беллатора. Единственное, что он еще мог позволить себе делать – это дышать. Воздух потяжелел, заискрился. Невидимая сила раздвинула в разные стороны кресла, превратила в пыль, разделяющий их стол. – Слушай мой приказ, солдат, – властно велела Цунаде. Ее скулы и лоб покрыли светящиеся символы. Давление в зале стало невыносимым. Оно усиливалось с каждой секундой. От этого сковывало дыхание, подгибались ноги, но уступать ему Ли не собирался. Он много тренировался, чтобы противостоять этому своему «проклятию». Увы, пока еще не мог ничего противопоставить вассальной клятве. Уступая родовой магии Сенджу, опускаясь перед королевой на одно колено, Ли мысленно клялся себе, что когда-нибудь непременно найдет способ разрушить это страшное, лишающее воли, манипулирующее им заклятие. Когда-нибудь обязательно… – Если я не прикажу обратного, через три месяца ты убьешь Суна но Гаару. Ли хотел промолчать. Он обязан был промолчать. Ведь если он скажет слова, что крутятся на языке, он примет приказ и обязан будет его исполнить. Здесь не на что надеяться, здесь нет никаких «а вдруг?». Приказ не будет ни отозван, ни изменен. Беллатор выполнил уже не одну волю королевы, чтобы знать об этом наверняка. Поэтому сейчас он просто обязан промолчать и тогда ему не придется убивать того, кем восхищается больше всего. Но чужая воля подавляет его и губы сами собой произносят страшные, подписывающие приговор, слова: – Слушаюсь и повинуюсь, моя королева.***
Багряные земли Така. Лиман
– Проблематично, – пробормотал Шикамару, рассматривая пять с виду одинаковых колб. Они парили в воздухе на уровне его глаз и переливались на зимнем солнце одинаковым оттенком красного. Нара зевнул, осмотрелся по сторонам. Для очередного практического занятия они вышли на улицу. Отошли на довольно приличное расстояние от постоялого двора, дабы не повредить его в случае чего. Это было строгое наставление Миледи. Но даже и без него заниматься такой, гм, магией стоило либо в надежной магической лаборатории, либо на улице, где поблизости не было ни души, ни имущества. За спиной мага, рядом с припорошенной снегом скамьей стояла Миледи. Ее темно-бордовое платье напоминало о жидкостях в колбах. Шикамару тихо хмыкнул, подумал, что зимой вуаль, должно быть, оберегает ее лицо от морозов, и скосил взгляд на Какузу. Тот развалился на скамье и с любопытством наблюдал за его занятиями. Зачастую это было тем еще развлечением. Слева от скамьи возвышалось большое старое дерево. Осенью оно цвело дивными желтыми цветами. Сейчас же на его раскидистых ветвях в изобилии лежал снег. Оттого виднеющаяся темно-бурая кора казалось черной. На одной из веток, практически сливаясь со снегом, сидела белая летучая мышь. Ее выдавали довольно большие кроваво-красные глаза. Эта мышь преследовала Шикамару с тех пор, как он столкнулся с демонессой. Мышь окружал невероятно сильный магический фон. А когда Нара не счастливилось оказаться рядом с ней, он отчетливо слышал издевательский женский смех и тихий, пробирающий до мозга костей голос. Он каждый раз говорил что-то новое, в зависимости от ситуации. Но каждый монолог невидимой женщины заканчивался одинаково. – У тебя есть вопросы. У меня есть ответы. Приди ко мне, и я сполна удовлетворю твое любопытство… Шикамару тряхнул головой и уныло посмотрел на пять дожидающихся его внимания и резолюции колб. На улице было довольно холодно, и это не способствовало мыслительному процессу. Нара вздохнул. Он понятия не имел, как поведет себя содержимое той или иной колбы, когда он в очередной раз наугад попытается ее назвать. Увы, в этом тесте у него не было вариантов ответов. Вернее, их было слишком много. Да и неважно, угадал он или нет. Мистрис все равно покажет каждое вещество в деле. Сейчас оставалось только решиться и наконец-таки ошибиться. Нара поежился и пристальнее посмотрел на колбы. Магическое зрение не было его главным оружием. Он вообще не умел им пользоваться. Это было его инстинктом. Тем, что он, не задумываясь, использовал в той или иной ситуации. Но вызвать его специально у Нара никогда не получалось. Да он не особо-то и пытался это сделать. Уж слишком проблематичным казалось это занятие. Но, тем не менее, дабы ответить на вопросы мистрис, ему вовсе не нужно было зрение. Достаточно просто спросить у теней. Они охотно разложат на составляющие из веществ, и на основании этого анализа, он мог бы с точностью сказать, что за вещество плескалось в каждой из пяти колб. Но проделать все это было слишком проблематично. Поэтому Нара ограничился тем, что просто попытался почувствовать магический фон каждой из колб. Попытался и потрясенно замер. Перед ним были не магические вещества. – Малина, – хмыкнул Шикамару. – Браво! – хлопнула в ладоши Миледи. – Абсолютно верно, – женщина подошла к магу, взяла в руки одну из колб, откупорила ее и отдала Нара. – Как ты догадался? Шикамару неопределенно пожал плечами и осторожно понюхал содержимое колбы. Маг и сам очень удивился тому, что жидкость пахла малиной. Надо же. Малина – первое, что пришло ему в голову. Вот он и сказал… – Сейчас сделаем перерыв, – удовлетворившись таким ответом мага, продолжила Миледи. – Почему бы нам, господа, – она обращалась одновременно и к Шикамару, и к Какузу, - не прогуляться до Круглой площади. Я слышала, сейчас там проходит занимательная ярмарка. Конечно, это могло звучать как вопрос или вежливое предложение. Но на самом деле, это фактически был приказ. Сейчас, не медля ни секунды, они возьмут экипаж и поедут на Круглую площадь. И вовсе не для того, чтобы посетить ярмарку. Нет, туда они наверняка тоже заглянут, но не суть. Вся эта поездка затевается лишь для того, чтобы в очередной раз заглянуть в «Кицунэ». Прошло уже три месяца, как магазин закрыт. Дважды в месяц они на всякий случай сами, не доверяя магии, проходят мимо магической лавки, дабы своими глазами убедиться, что Узумаки все еще не вернулся. «Проблематично», – подумал Нара, мысленно собираясь и не незаметно цепляясь за тень летучей мыши. Поездка на ярмарку его не прельщала. Его вообще не радовала необходимость куда-то ходить. И не по тому, что двигаться было лень. Вовсе нет. С тех пор, как Миледи отдала его на растерзание демону, каждый выход в город, каждая поездка стала для него испытанием. Его личной, напряженной тренировкой и экзаменом. Отныне он был обязан зорко следить за летучей мышью, всегда знать, где она находится, откуда появится и безжалостно гонять ее тенями с одного места на другое. Но лучше так, чем находится к ней в непосредственной близости. Увы, последнее было более вероятным. Миледи это существо день ото дня нравилось все больше и больше. Она с удовольствием пускала мышь в экипаж, и грела в его короткой белой шерстки руки. Мышь не вырывалась. Лишь таращила свои странные, зловещие глаза на Шикамару. И все то время, что она смотрела на мага, тот слышал чарующий женский голос. Голос, что обещал ему и ключи от мира, и место под солнцем, и ответы на вопросы, и много чего еще, всякого разного, невероятно соблазнительного.***
«Кицунэ» тонул в снегу. Никто его не разгребал, никто не расчищал дорогу к магазину. Было достаточно одного единственного взгляда на этот никем и ничем не тронутый снег, чтобы понять: в доме нет никого. Опять никого. Узумаки до сих пор не вернулся. И, возможно, уже никогда не вернется, но думать об этом Миледи себе запрещала. Раз господин уверен, что Ключ вернется, значит, так оно и будет. Вопрос только во времени. Ожидание изводит. И в этот раз все было так же, как всегда. Снега вот стало больше. Черные ветви кустов и деревьев едва ли угадывались под ним. Снег облепил и окна и ставни. С крыши свисали небольшие сосульки. Этот дом явно был не жилой. И только одна вещь выдавала то, что внешность обманчива. На дверях, на том самом месте, где некогда висела записка о том, что хозяева покинули особняк, пестрела и переливалась яркая, выведенная магией надпись: «Открыто». Узумаки вернулся.