Всякое случается.

Кагами устал. Он устал думать о том, что значат поступки Аомине, он устал от непонимания и сражений с бетонной стеной, что выстроил во круг себя все тот же пятый игрок Академии Тоо. Ему надоело каждый раз соскребать свою самооценку с пола спортзала, куда каждый раз ее втаптывает и размазывает носком своих кроссовок Дайки. И он понимал на какой риск шел, когда признавался в своих чувствах этому человеку, но он думал, надеялся, и — по большей части — верил, что он не один это чувствует. А оказалось совершенно наоборот. Теперь Кагами Тайга не просто ссыкло, Бакагами, баскетбольный придурок, но еще к этому добавляются несколько сотен обидных слов, которые заседают неприятными осколками не только в сердце, но и в голове. Тайга лежит на кровати, свесив голову и кидая баскетбольный мяч в стену, и вновь думает о своем признании. Ведь было что-то во взгляде Дайки такое, от чего ему на долю секунды показалось, что ему ответят взаимностью. Или не было. Да нет, что-то же было. На миг, но было же! Было! Было. А потом сменилось таким презрением и отвращением… Кагами, не мигая, смотрит в одну точку на стене и мяч проскальзывает мимо рук прямо на грудную клетку. Дыхание сбивается, а парень лишь думает, что этот мяч не плохая метафора или сравнение — да ему вообще без разницы как это называется, он всегда был плох в гуманитарных науках — для все того же шестого игрока Академии Тоо. Он прижимает злополучный мяч к себе, обхватывая обеими руками, словно обнимая. Через минуту звучит будильник и Кагами поднимается с кровати, дабы успеть на тренировку вовремя, ибо Рико не будет терпеть чьи-либо опоздания. --- Мяч отстукивает свою нервную дробь, переходя от одного игрока к другому, скрипят кроссовки от резких поворотов и остановок, тренер размеренно свистит в свисток. Все как обычно. Но Тайгу это напрягает. Раздражает. Он хочет уйти. Твою мать. Все, на что его хватает, это лишь сказать Рико, что не может больше заниматься сегодня и завтра, он обязательно придет пораньше и потренируется один. Девушка странно на него косится, но кивает головой тем самым говоря «иди, отпускаю». Куроко поджидает его у выхода из раздевалки. — Кагами-кун, ты сильно подавлен в последнее время. Что-то случилось? — голубоглазый парень смотрит на собеседника в ожидании ответа, а Тайга усмехается и качает головой. — Очень странно, что ты да не знаешь, Куроко-кун, — нарочито доброжелательно говорит баскетболист, — мы оба знаем, что ты в курсе ситуации; так зачем эти лишние игры? Кагами смотрит на Куроко так, что тот ежится. Взгляд красноволосого прямой, тяжелый и загнанный. Тецуя кивает и, желая скорейшего избавления от этих проблем, хотя и сам понимает, что это может затянутся, уходит обратно на тренировку. Десятый номер Сейрин облегченно выдыхает и идет домой длинным путем. Он приходит на мостовую, откуда открывается прекрасный вид на Токио и небо с его мириадами звезд. Кагами думает о том, что нужно взять себя в руки и попытаться забыть, избавиться от этого. Но как забыть и тем более избавиться от того, над чем ты не властен по своей сути? Даже тренировки не помогают — сегодня тому доказательство. Тайга садится на лавочку и закидывает руки на ее спинку, откидывая голову назад. «Красиво, » — небо сегодня чистое, а баскетболисту кажется, что он может пересчитать все звезды на небе и тогда, может быть, он перестанет чувствовать все то, от чего ему так плохо. Он усмехается и думает о том, что он не философ и не умеет говорить красивыми заумными речами, ему бы хватило мозгов написать тест по математике в пятницу. Кстати, да. Тест. С этим Аомине Дайки он почти забыл о промежуточном тестировании. — Пора домой, — говорит парень сам себе и поднимается с лавочки, последний раз бросает взгляд на небо и идет к дому, обходя прохожих. Но на душе легче, словно отпустило. И можно попытаться еще раз.