Темницы Лесного дворца, вопреки сплетенным о них легендам, не были ни мрачными, ни холодными. За решетками горели маленькие факелы: размером не больше свечи, они, тем не менее, носили куда более долговечный характер и, к тому же, освещали даже самые темные уголки проделанных в скале камер – жмись не жмись к стене, все равно останешься под пристальным взором стражей в золоте доспехов. Под каменными мостами шумела река – громче, чем где-либо еще, потому как узников держали на нижних этажах эльфийской обители. Хода умнее не придумаешь: не знакомый с хитросплетением коридоров ни за что не сумеет убежать дальше погребов, а если отчаяние позволит сделать глупость, то беглец сгинет в быстрых водах Лесной при попытке выбраться через люк для бочек. Ирония иронией, ведь когда-то Наэгрон ночами просиживал за чертежами этого места вместе с гномьим мастером. А теперь сам оказался за изящным изгибом железных прутьев.
Сто двенадцать дней назад отряд, посланный в Эсгарот, пересек черту Зачарованных Врат. Сто двенадцать дней минуло с тех пор, как он в последний раз увидел заплаканные глаза жены, пока на его запястьях защелкивали кандалы и, не церемонясь, грубыми толчками уводили к королю. В тот момент он впервые подумал, что запросто мог уйти вслед за Маголом – подальше от презрения тех, кого он величал друзьями, от боли тех, кого любил всем сердцем. Откликнуться на уговоры брата казалось простым решением проблем. Но, чем глубже проникала трусливая мысль, тем сильнее укоренялось в нем отвращение к себе. Нет, исчезнуть, чтобы спастись от справедливого наказания, было ему не по нутру. Уж лучше открыто встретить гнев сына, слезы жены, ненависть остальных. Слава раскаявшегося предателя приятнее славы предателя, скрывающегося в тени от суда.
Дверь камеры распахнулась, впуская редкого здесь гостя. Наэгрон встал с устеленного шкурами ложа и низко поклонился.
— Господин мой.
Время пошло Леголасу на пользу: кожа перестала отдавать болезненной серостью, синева вен не опоясывала его шею мертвенными узорами, круги под глазами разгладились, а мелкие ранки – последствия его схватки с Лаэрантом – бесследно затянулись. Ничего не напоминало о его опасном приближении к смерти. Ничего, что удавалось разглядеть внешне.
— Я узнал тебя, Наэгрон, едва научившись ходить. – Его слова отдавались в тишине тяжелым эхом, словно лежавший за ними смысл обретал материальную оболочку. – Никогда не пришло бы мне в голову, что однажды я увижу тебя заключенным своего же народа.
— Не пришло бы и мне. – Бывший капитан через силу улыбнулся, однако дрогнувшие уголки губ выдали его. – Скажи мне кто две сотни лет назад, что моя жизнь примет подобный поворот… До чего она непонятная штука – жизнь!
— Любовь к брату стоила того?
Вопрос застал Наэгрона врасплох. Он стиснул зубы и, прищурившись, устремил взгляд на привалившегося к дверному косяку аранену.
— Любовь? – переспросил он с иронией спустя несколько длинных мгновений. – Я выдавил из себя это чувство в отношении Магола, как гной выдавливают из раны. Тогда я считал – он не достоин зваться родней не одному лишь мне – любому эльфу, будь то нандо, синда, авари или нолдо!
— Тогда… – отозвался Леголас задумчиво. Его руки неустанно крутили небольшой ключ – от камеры, догадался Наэгрон.
— Он спас мне жизнь, Моргот его возьми! – выпалил мужчина и глухо, безрадостно рассмеялся. – Накануне отправления отряда в Эсгарот он спас мою никчемную жизнь. Ты знаешь мою историю…
Ключ со звоном выскользнул на пол. Наэгрон едва успел проследить за его падением, когда пальцы Леголаса впились в его плечо.
— Знаю от начала до конца, – кивнул аранен в подтверждение. – Знаю в подробностях и ответвлениях от основного сюжета. Он спас тебя, попросил о помощи, наговорил о безвыходном положении Эрин Гален и меня в частности… Я знаю, поверь мне. Но хочу услышать другое. Почему ты поверил ему? Ты – наставник, гонявший нас до последнего пота, на тренировках! Ты – лучший капитан Ар-Трандуила! Ты, презирающий предательство больше остальных, потому что лишился в нем части семьи! Почему?!
Тон его становился выше и выше с каждым последующим словом. На мгновенье Наэгрон увидел перед собой не эльфа, умудренного течением лет, – обычного мальчишку, угодившего в паутину интриг и не знающего, где искать выход.
— Потому же, почему веришь и ты, – ответил он наконец. – Магол не лжет ни о предстоящих Эрин Гален тяготах, ни о мотивах, побудивших его вступить на тернистый путь. Он не даст врагу нанести нам удар в спину или сгорит вместе с нами.
Хватка на его плече расслабилась. Леголас отступил, выдохнул. Потом толкнул дверь, не позаботившись поднять ключ.
— Я даю тебе свободу, Наэгрон Даммалион. Ты волен идти в земли, где тебе дадут приют и позволят жить без оглядки на прошлое, или сгинуть в далеких краях. Через трое суток границы владений Ар-Трандуила закроются для тебя и, поверь мне, воины не пожалеют стрел, появись ты здесь снова.
— Моя семья…
— Я не последую за тобой, отец.
Мужчина почувствовал дрожь в коленях. К ним, на ходу снимая шлем, спускался Нимбэль. Вовсе не тяжесть доспеха гнула всегда ровную спину. Ее гнула боль, которая перемешивалась в груди с гневом и непониманием.
— Уходи по доброй воле или мы выбросим тебя из Леса без жалости, – с горечью договорил его сын и отвернулся. На золотой шлем упала капля воды.
Наэгрон закрыл лицо руками и, рухнув на колени, зарыдал.
К читателям
Одним зимним вечером четыре года назад я написала на тетрадном листке
"Холод просачивался под одежду". С этого началось длительное, непростое путешествие героев. Я взрослела, переосмысливала сюжет и пришла к тому, что в итоге получилось. Расскажу вам немного о нюансах работы.
События, если вы обращали внимание, приходятся на
2467 г., т.е., фактически, происходят через семь лет после возвращения Саурона в Дол Гулдур. Лаэрант попадает в плен в
2461 г. и, вполне естественно, оказывается на "пиру насилия".
Говоря о
Лаэранте, необходимо заметить, что этот персонаж прогрессировал вместе со мной. Изначально он должен был развиваться совсем в ином направлении, что видно из главы
"Мифриловые обручи и бледные убийцы". Он разбил склянку с ядом намеренно, в знак борьбы с Тьмой внутри себя, с голосом Саурона. Однако позже, как наркоман, требующий новой дозы, не пересилил себя и продолжил осуществлять план мести Леголасу.
Изначально, опять же, главным "злодеем" истории планировался
Магол – друг покойной матери Леголаса Нифрэдиль, который расплатился с убийцами королевы в том числе своей душой. Но, чем больше я шла вперед по сюжету, тем больше находила в нем сходных черт со своим Даэроном из
"Черной розы". Злом его делали лишь обстоятельства, в которые он попал, и созданный им же самим в целях прикрытия образ.
Что случилось с Лаэрантом? На этот вопрос не отвечу даже я. Может быть, его забрали ледяные воды Долгого озера, а, может быть, он еще мелькнет на страницах других произведений.
Какую роль играли Индиль и Элуир? Через Элуира в некотором смысле раскрывался образ Индиль. В поисках брата эльфийка забредала на развалины Дол Гулдура и встречала там Саурона, который потом следовал за ней тенью ничуть не меньше, чем за Лаэрантом. Что углядел в ней Темный Властелин? Возможность.
Кто такая Илверан? Несколько раз имя неизвестной возлюбленной Леголаса мелькает в главах, невольно вводя читателя в заблуждение мыслью, что сердце аранена занято. И потом неожиданное замечание Магола: "Хотя влюбленность уже прошла". За эти четыре года автор научился видеть разницу между любовью и губительной влюбленностью. Поэтому образы, созданные Сауроном для Индиль, насчет тесных отношений Леголаса с Илверан – лишь насмешка над девушкой.
Ох, что же, пора заканчивать.
Конец, дорогие читатели. Спасибо, что были со мной.
