Язык Тьмы

— Что ты делаешь, Лаэрант?.. – прошептала Индиль. В голове стоял непонятный звон, словно рядом разорвалась бочка с маслом, оглушившая ее. Действия лекаря казались ей плодом воображения – такими же нереальными, как и то, что привиделось ей вблизи Амон Ланк: игрой отголосков разбитого некогда Зла, давлением обстоятельств, чушью, порожденной страхами. Лаэрант, их чуткий, осторожный, временами раздражающе педантичный друг из Имладриса, не выносил звона клинков на поле боя и никогда не поднимал оружие сам. «Мое дело не причинять последствия, которые я исцеляю», – сказал он однажды Леголасу, настойчиво предлагавшему ему обзавестись хотя бы кинжалом. В том было его бессмертное правило: он не носил оружия даже в походы, чем снискал тихое презрение воинов, вынужденных по первому приказу прикрывать этого творца эльфийской медицины вдвое больше других его собратьев по роду деятельности. В отличие от большинства, Индиль понимала его. Он держался бесполезных по меркам Эрин Гален идеалов, чтобы, проснувшись каким-нибудь пасмурным утром и заглянув внутрь себя, не увидеть переступленную черту, которая неизбежно грозила уничтожить настоящее «я». Для них, привыкших балансировать на грани, он выглядел этаким чудаком, чьи руки не раз держали иглу, зашивающую рваные раны на их телах, втирали мази в ушибы или поддерживали на пути в безопасное место. И сейчас эти руки заламывали ее собственные за спину и с нажимом упирали в горло осколок стекла, поблескивающего от фонаря мужчины на лестнице. — Ты хочешь услышать мою историю, Белый Призрак Темного Леса? – издевательски подчеркнул ее прозвище Лаэрант, после чего подтолкнул к черневшему перед ними дверному проему. Хозяин трактира попытался заслонить путь, однако эльф без жалости вдавил острый край в шею Индиль. – Тебе не захочется оттирать ее кровь с пола, человек. – пригрозил он и вновь обратился к пленнице: – Я обязательно расскажу. Быть может, разобью любовь историей, где твой бесценный аранен предстает грязью под стать сыновьям Феанора или Эолу. С замирающем сердцем девушка следила за медленным спуском трактирщика на первый этаж. Ему велели присмотреть за раненым, значит остальные не разбрелись очень далеко по округе: рискованно бросать товарища на опеку незнамо кому, когда в городе кто-то взялся резать подданных Ар-Трандуила. Теперь-то у абстрактного «кого-то» появлялась цель в виде разоблаченного предательства, но вряд ли кому из отряда, посланного в сопровождение лорду Бердиру, приходила малейшая мысль о подлости брата – подлости, достойной легенд Первой или Второй Эпох. Не появлялось и у нее, поэтому расплата за опрометчивое доверие не заставила ждать. Оставалось верить в скорое появление друзей. — Батюшка… – Индиль понадобилось напрячь зрение, чтобы разглядеть у стойки кудрявую девчушку в ночной рубашке. Она сжимала подмышкой игрушку – набитые соломой лапки неуклюже торчали в разные стороны – и с непониманием взирала то на двух эльфов, застывших на последней ступеньке, то на отца. — Беги, Биргит, – ровным тоном велел малышке отец, будто предлагал сходить на прогулку. Она не пошевелилась, тогда он, что есть мочи, гаркнул: – Уходи! Босые ножки застучали по полу в направлении выхода из таверны, и в тот момент Индиль почувствовала легкое ослабление хватки – Лаэрант, отвлеченный ускользающим из-под носа свидетелем, позволил себе оплошать. Второго шанса может не представиться. Она отклонилась, натыкаясь на острые грани импровизированного ножа, и изо всех сил ударила лекаря затылком по лицу. Раздался болезненный вскрик, одновременно с ним исчезла хватка. Индиль рванулась вперед, на ходу нащупывая на поясе ножны и ощущая яркое, как вспышка, прикосновение стекла, протянувшееся от ключицы до середины груди. От боли коротко потемнело в глазах, но скользкие пальцы, наконец, сомкнулись на родном изгибе рукояти. У нее не будет второго шанса. Позволить использовать себя против Леголаса – все одно, что лично вогнать ему клинок промеж ребер и наблюдать за пенящейся у уголков рта кровью. Он – морготов непризнанный герой с прытким умом и неиссякаемой жертвенностью – взошел бы на плаху добровольно только в двух случаях: ради любимых и долга перед королевством. Индиль не была готова становиться причиной. Элберет, она без содрогания убьет Лаэранта, не единожды спасавшего ей жизнь и втайне приносившего ей в палату цветы водосбора в коробке с засахаренной черникой, лишь бы он не добрался до аранена. Вовсе не любовь придавала ей решимости; внутри бурлило, переливаясь через край, жгучее презрение к бывшему другу – лжецу, балрог знает сколько скрывавшему новый лик перед ними. Выставлявшему их слепыми олухами. Вот и нашлось объяснение склянке с болиголовом в покоях Леголаса… Наверняка не первой. Наверняка не последней. Долго ли он отравлял приходившего к нему за помощью аранена? Какой непоправимый вред успел нанести?.. Позади раздались звуки борьбы: крепкий трактирщик навалился на обезумевшего эльфа с твердым намерением если не придушить мерзавца на месте, то хотя бы обездвижить. Он осыпал Лаэранта ударом за ударом – тому, казалось, все ни по чем. Потом кто-то из мужчин наступил на брошенный фонарь. Брызнуло горючее, занялось пламя. И в его всполохах Индиль, похолодев, различила на стене знакомые очертания тени, нашептывающей ей у развалин Дол Гулдура о скором падении Эрин Гален. «Я предостерегал тебя от ошибок, наивное дитя. Я обещал защиту взамен верности… Выбор остался за тобой. Пожинай его плоды». Человек отлетел от эльфа на несколько шагов, ударился головой о скамью и больше не поднялся. — Не будь глупой, Индиль, – почти ласково попросил Лаэрант, прежде чем побрести к ней. Окровавленный осколок остался лежать с разбитым светильником. – Мы оба не хотим сгореть. — Я сгорю, если мой труп помешает тебе идти к нему, – вызывающе отозвалась девушка, мельком покосившись на потерявшего сознание трактирщика. Смех – хриплый, неприятный – покинул губы Лаэранта. — Твое желание – закон для меня, – осклабился он. Не больше доли мгновения ему потребовалось, чтобы подцепить носком сапога полыхающий фонарь и швырнуть его через комнату в деревянную колонну рядом с Индиль. Стекло, объятое пламенем, разлетелось вокруг, заставляя зажмуриться, отступить. Тут же тяжелое тело смело ее, придавило к земле, подминая под себя. Замахнуться ножом, оставить в его шее неисцеляемую дыру насквозь, стереть въевшуюся в черты ухмылку… Она забилась под ним, ударила коленом в живот, ненадолго вырываясь. Второго шанса не будет. Кисть оказалась до хруста сжата. Вскрик – и оружие выпало из онемевших пальцев. Индиль наклонила внезапно потяжелевшую голову. Глумливая Тень лежала на ее предплечье. — Я расскажу тебе историю, Призрак, – доверительно сообщил Лаэрант, без труда вытягивая девушку за ноги. Запах дыма становился невыносимым. – Историю ошибки аранена, стоившей мне многого. – Он наотмашь ударил ее по щеке не потому, что она вырывалась. Потому что мог. – Это случилось… дай подумать… больше восьми лет назад. Разве срок для бессмертного? Только для меня на коже отпечатался каждый морготов день. Я возглавлял группу целителей в отряде аранена, следующем на юго-запад. Приказ подразумевал разведку… пока мы не угодили на орочий пир. Помню, он не успел скомандовать, а на меня уже рухнул воин с пробитым арбалетным болтом черепом. Нас ждали. В наше сопровождение до Чертогов даже подготовили эскорт. Элберет, мы тащили раненых, не успевая подбирать новых… Черное марево врагов двигалось по пятам… Потом пришла боль: страшная, ослепляющая. Я открыл глаза в месиве из трупов, – последнее предложение он произнес медленно, пробуя его на вкус. – Он оставил нас умирать. Он оставил меня на милость тварей Саурона. Морозный воздух перемешивался с дымом. Чего Лаэрант добивался этим представлением? — Настало время пригласить Леголаса, не думаешь? – от толкнул ее на лед, поймал за волосы, с наслаждением накрутил белые пряди на кулак. – Позовешь его? Не успела она плюнуть в ответ на его любезное предложение, где-то в груди вонзились в плоть невидимые когти. Снова и снова. Индиль закричала. *** Леголасу не нужно было слышать подтверждение: он понял все по незначительному, будто бы, касанию железного медальона – того самого, в этом не оставалось сомнений. — Лучше бы его преследовал ты, Магол, – бросил Наэгрон. Видимо, правда, рассказанная предателем, много времени вгрызалась в него ядовитыми клешнями. – Кто угодно, кроме… Он не договорил. Сквозь зубы с шумом вырвался выдох. Леголас оглянулся на него – в который раз, со вкусом гложущего непонимания. Его выставляли дураком – ни больше, ни меньше, фактически вынуждая доверяться самоизгнанному братоубийце, потому что – великие Валар! – других фигур для доверия на доске не осталось. Создавалось ощущение, что прямо перед ним из ниоткуда выросли железные прутья клетки, тогда же в спину уперлись острые колья. Ломись не ломись – толку не будет. Изволь, твое самоуверенное королевское Высочество, свернуться клубком да прислушиваться к чуждым существу речам того, кто давненько повадился делать из без того не сахарной жизни сущий хаос. Ведь выбора-то, по сути, нет: вчерашний друг расщедрился на планы убийства, вчерашний наставник поднял меч в защиту предателя, вчерашний враг надумал раскаяться в грехах. Услышь его рассказ отец – лично проводил бы до белых стен Митлонда при всем его пренебрежительном отношении к «исцеляющей силе Благословенного Края». Ибо жена завещала перед смертью чадо беречь, а чадо умудрилось от тягот повредиться рассудком. Иначе не объяснить творящуюся кутерьму. Ясно одно: Бдительный мир подошел к концу. Тьма вновь нацепила шипастую корону и заговорила с теми, кто устремился к ней за помощью. Видать, злые времена настают, если среди первых в ее объятия кинулись эльфы. — В чем твоя выгода, Магол? – спросил Леголас. – Ты выдаешь господина. — Эрин Гален – мой дом, – без раздумий отозвался нандо. – Я не стану очевидцем его падения… Слышите? Напряженный взгляд метнулся куда-то за плечо аранену, словно ему удалось различить в игре света и тени нечто иное. Ветер задувал в окно, впиваясь в подрагивающие от его ударов старые стекла, выл в щелях, проделанных усердием мышей, заносил под дверь снежную крошку. Сквозь шум непогоды отчетливо пробивался женский голос, который то и дело срывался на сдавленный крик. Магол прищурился. — Говорят, эльфы, искаженные злой волей Саурона, не знали ни страха, ни боли, – задумчиво высказался он. Леголас не слушал его рассуждений. Он рывком поднялся с ложа, принял протянутый ему Наэгроном меч и выскочил в зимнюю ночь. Порыв ветра обдал кожу брызгами серебрящегося от света луны снега – наручи и плащ остались лежать у камина в ветхом домике, куда его, бессознательного, принесли Магол и Наэгрон. Возвратиться за ними – значит, потерять секунды – слишком драгоценные для нее. Поперек горла встал ком. Лучше бы ему ошибиться – среди тысяч женщин сыщется хотя бы две с похожими голосами. Индиль ушла по следам Элуира на юг. Ей незачем возвращаться в Чертоги без брата – это ли не цель ее ухода, указанная в письме? Тем более – незачем кидаться за сумасбродным араненом в Эсгарот по возвращении. Она умела принимать опрометчивые решения, глупые – никогда. Кому помолиться ради знания о ее нахождении в безопасности дворца?.. «Сыграем по моим правилам, аранен?» Он врезался с собравшуюся толпу, как вода в расщелину в скале, и, игнорируя возмущения попадавшихся ему на пути людей, добрался до первых рядов «зрителей». В носу стояла вонь дыма: из трактира, где ему недавно довелось переждать ночь, в разбитые окна вырывались языки пламени. Однако вовсе не это овладело вниманием жителей Озерного города: пожары случались нередко, тушить их приспособились с появления первых домов. На льду, оттягивая волосы корчившейся в лапах невидимого мучителя девушки, стоял эльф. Русые пряди до середины обрели красный оттенок от впитавшейся в них крови, разрезанный надвое плащ двумя истерзанными крылами развивался за его спиной, широкая улыбка театральной маской растянула рот – от нее делалось особенно дурно. У Лаэранта отобрали возможность подвести итог продуманного плана. Что ж, тихого финала не вышло, поэтому он отважился разыграть последний акт с размахом: огонь, «зрители», торжественное столкновение противников в борьбе за «приз» – не хуже постановок артистов из Гондора. Не хватало, разве что, неожиданного поворота событий в виде Короля-Чародея верхом на драконе или притаившейся за зданиями армии орков. Шаг вперед – и потемневшие глаза Индиль испуганно расширились в узнавании. — Не надо, – надтреснуто прошелестела она. Очередная порция страданий судорогой прошлась по ней. — Лаэрант! – окликнул лекаря Леголас. – Довольно! — Кто пожа-а-аловал, – нараспев протянул эльф с воодушевлением. – Я уж было думал заскучать. От него не последовало никакого знака, только, не успел он закончить, засвистела одинокая стрела. Толпа ахнула – скорее от шока, чем от осознания произошедшего, – отступая от двоих на земле: рыжего воина в обмундировании лихолесцев и мужчины под ним. Из балки над их головами выступало древко с черным оперением. — Наемники, – оповестил Нимбэль, поднимаясь. Люди кинулись врассыпную. Некоторые видели разлетевшуюся от стрелы щепку – не повали эльф горожанина, быть смертному заколоченным в деревянный гроб; некоторым хватило ума понять смысл предупреждения; некоторые бежали без понимания – раз бегут остальные, надобно тоже делать ноги. Перед зданием остались пятеро: Лаэрант с Индиль, Леголас, Нимбэль и Магол, комично изображающий аплодисменты. — Замечательное представление, – покачал головой он. – Жаль, бесполезное. Меч Нимбэля уставился ему в живот. — Ты! — Не сомневайся, – кивнул ему Магол. Впрочем, предусмотрительно остановился на месте. Лаэрант рассмеялся. — Душещипательное воссоединение! Два предателя, сын брата предателя и, конечно, любовница предателя! Его горящий ненавистью взгляд скользнул по Леголасу. — Столько усилий из-за него. Он оттолкнул от себя Индиль, позволяя девушке безвольно рухнуть к ногам, и направил острие клинка в сторону Магола. Леголас буквально ощутил повисшее в воздухе ожидание следующего хода. — Господин будет доволен, – произнес Лаэрант. – Он знал. Наконечник стрелы с мерзким звуком вошел Маголу под ключицу – Нимбэль едва успел ухватить его за рукав, уводя под защиту стен от другой. — Столько усилий из-за меня, – повторил слова лекаря аранен. – Мне следует возгордиться. Быстрее, чем успело бы различить зрение смертного, он кинулся к бывшему другу. Клинки встретились яркой россыпью искр. Лаэрант не переоценивал навыки: всю жизнь он предпочитал не держать ничего опаснее иглы – потому не лез под смертельную сталь намеренно. Он уходил от атак, оставляя за собой алые капли на белом – рана не исчезла, не затянулась. «Ни страха, ни боли», – так сказал Магол перед уходом Леголаса. Неужели и впрямь возродилась в этих краях мощь, способная превратить потомка Перворожденных в безжалостную тварь? Эльф перед ним скалился темными от крови зубами, насмехался и ничуть не походил на привычного ему синду из Имладриса. Кем бы он ни был, от Лаэранта в нем не осталось ни капли: шесть лет назад их Лаэрант сгинул в подземельях орков навсегда. Во рту стоял металлический привкус. Яд не выводился за считанные часы – в особенности тот, которым организм успел пропитаться до основания. Но атаки оставались твердыми. Показать слабость – означает расписаться на приговоре. — Ты почти что мертв, Леголас, – зло выпалил противник. Его нож очертил дугу у шеи аранена. – Каков смысл? — Я переживу тебя, – хмыкнул он, хватая Лаэранта за грудки и отталкивая к горящему зданию. Эльф рухнул на связку бревен. – Старый друг. Неудачливый убийца приподнялся. — Неужели? – осведомился он с издевкой. Скорее инстинктивно, нежели осознанно, Леголас развернулся на пятках, выставляя меч. Сквозь него без вреда для себя прошла Черная Тень. Призрачные пальцы легли на рукоять поверх его. «Ничтожный мальчишка». Разум взорвался невыносимой агонией. Она пронзила его тысячью копий, отдалась отзвуками по нервам, выгнула спину. Какого Моргота?.. В последний момент Леголас на лету подхватил выпавшее оружие и чуть ли не наугад махнул им в направлении подскочившего к нему Лаэранта. Хватка призрака переместилась на подбородок. «Всего лишь нандо. Откуда бы взяться в тебе той силе, которая пугает моих воинов? Которая скрывает от моего взора север? Магия умирает в этом мире. Откуда…» Знакомая трость рассекла темное видение, но не успела отвести от него клинок. Противники вцепились друг в друга и покатились по льду к трактиру. Расплавленный пожаром, лед хрустел под их весом, грозя похоронить обоих в зеленом от водорослей озере. Из трещин хлынула вода. — На дно уйдем вместе, аранен? — Я уже бывал, – бросил Леголас и, дождавшись, пока они окажутся под мостом, толкнул обгоревшую подпору. Сверху посыпались тяжелые доски. Лед под Лаэрантом разломился.