Пепел и пыль

— … и теперь она сказала, что мне тогда лучше сразу съезжать из её дома, потому что бездельников она кормить не собирается, — разочаровано вздыхаю я, подводя рассказ к логичному завершению. — Либо университет, причём абсолютно любой, хоть экономический, хоть строительный, либо иди, доченька, собирай по помойкам пустые бутылки. Я держу телефон, зажав между ухом и плечом, потому что заняты обе руки: в одной стаканчик наивкуснейшего кофе из атмосферной кофейни на углу библиотеки, а в другой — тубус с чистыми листами ватмана. Машины, одна за одной, пролетают мимо меня, и иногда приходится повышать голос, чтобы быть уверенной — брат на другом конце провода меня расслышал. — Ты же понимаешь, что матушка шутит? Я останавливаюсь на перекрёстке, перехватываю тубус подмышку, делаю большой глоток тёплого напитка и беру мобильный телефон рукой, чтобы было удобнее. — Понимаю. Но всё равно бесит, — я прыскаю. — Дань. Дружище. Братишка. Ты же на моей стороне, да? — Слушай, Слав, ну я-то, в отличие от тебя, хочу в универ, — отвечает Даня. — Ага. Поэтому, наверное, из нас двоих мама больше любит именно тебя. Это шутка только отчасти; Даниил и правда всегда был лучшим ребёнком, лучшим учеником, лучшим другом — лучшим всем, в отличие от меня. И каждый раз в детстве, когда мама хвалила его, пусть и заслуженно, я была готова рвать и метать. Где это видано, думала я, чтобы детдомовского ребёнка ставили выше родного? Но это было годы назад, сейчас всё иначе. Теперь без Дани под боком я себя уже не представляю. — Ну да, ну да, — после небольшой паузы раздаётся в телефоне. Едва на светофоре загорается зелёный, я подрываюсь с места. — Ты домой сейчас? — Не-а, — протягиваю. — Мы с Лией договорились встретиться, так что дома я буду часа через два, не раньше. — Ясно, — Даня тяжело вздыхает в трубку. А уже секунду спустя кричит: — Ты ватманы купила? Художник, значит, он, а я: «Слав, ты же всё равно пойдёшь на улицу, так купи заодно ватманы, ладно? Только у меня пока денег нет, возьми из тех, что ты откладываешь на новый ноутбук, окей?». — Купила, купила. Всё, отбой. Сбросив вызов, я допиваю остатки кофе залпом, отправляю стаканчик в один конец до дна урны и иду к автобусной остановке, расположенной напротив старой пожарной станции. На улице достаточно пусто для последнего летнего дня: вместе со мной, наверное, в ожидании автобуса, на остановке одиноко топчется парень, одетый в камуфляж. Он стоит ко мне спиной и разглядывает щит с изображением карты города. Мой родной Старый мост — дыра. Тут едва ли наберётся хотя бы триста тысяч жителей, но туристы почему-то всё равно никогда не пропускают его в своём маршруте по самым мистическим городам страны. Конечно, легенды я знаю: и про тот самый мост, в честь которого назвали город, и про чудовищ, и про часть города, которая осталась по ту сторону, и теперь недосягаема. Но это ведь сказки, не более. И верят в них только впечатлительные дети или сумасшедшие старики. Лия появляется спустя двадцать минут моего ожидания, вся разодетая, как женщины в крутых телешоу. Я поднимаюсь со скамейки. Кусаю щёку, неотрывно следя за тем, как подруга плавно, походкой от бедра, шагает в мою сторону. За то, чтобы выглядеть как Лия, все девчонки школы готовы убить. Плюс ко всему, она отличница, и это открывает перед ней огромные привилегии, хотя бы тот же престижный университет (чему была бы несказанно рада моя мама, которая уже устала умолять, угрожать и откровенно запугивать меня бесперспективным будущим и просто перешла в режим вечного и монотонного капания на мозги). — Можно, я тебя ударю? — с улыбкой на лице, но с обидой в голосе прошу я, когда Лия останавливается передо мной. — Это же то платье, которое мы видели в журнале, да? Хотя, нет, не говори, это окончательно разобьёт мне сердце. — Я предлагала тебе купить такое же, только другого цвета, — напоминает Лия. Она смахивает с плеча платиновый водопад волос и крепко обнимает меня в знак приветствия. — Ты знаешь, как у меня обстоят дела с деньгами. Неполная семья, где работает только мама, да и то на государственном предприятии — этот факт говорит о нашем материальном состоянии лучше, чем любая налоговая декларация. — И деньги я тебе тоже предлагала, — напоминает Лия. Раньше, чем я пускаюсь в разъяснения, она добавляет: — Но у тебя принципы, я помню. Поэтому мы сейчас просто закроем эту тему, чтобы снова не разругаться, и пойдём, чего-нибудь перекусим. Лия подхватывает меня под руку, свободную от тубуса, и тянет в сторону пешеходного перехода. Мне кажется, я замечаю кого-то позади нас, но, когда быстро оборачиваюсь через плечо, вижу только того же парня на остановке. Стоп. И как я не заметила, что он всё это время был там, за двадцать минут так и не сев ни на один автобус? — Я угощаю, — Лия щиплет меня за руку, привлекая моё внимание. — Или, если хочешь, можем притвориться, что у меня сегодня день рождения! — Ага. — Я опускаю взгляд под ноги, перешагивая через лужу. — Кажется, уже четвёртый раз за год. Такими темпами тебе скоро исполнится полтинник. — Ну, это не так уж и много, — уверяет меня Лия. — К тому же, согласись, для такого возраста выгляжу я что надо! Остальные слова Лии, а также быструю дробь, которые отбивают по асфальту её каблуки, заглушает визг колёс, скрип тормозных колодок и грохот удара металла о металл. Я роняю тубус на землю. Прямо перед нами, на той дороге, которую планировали перейти, страшная авария: мощный грузовик превратил легковой автомобиль в консервную банку, прижав его вместе с фонарным столбом к фасаду офисного здания. Я вскрикиваю. Уверена, что мой голос всё равно затеряется в общем шуме, и поэтому не придаю этому никакого значения. Меня больше пугает судьба людей, находящиеся в автомобиле, чем собственная несдержанность. — Нужно помочь им! — я, не глядя, дёргаю Лию за рукав. — Звони в скорую! — Слав, ты чего? — её голос слишком тихий. За криками мужчины, — водителя грузовика, — его практически не слышно. Он цел, по крайней мере, серьёзных ран точно нет. Мужчина медленно стаскивает с головы кепку, прижимает её ко рту. Его лицо искажает гримаса ужаса. Я вырываю свою руку у Лии и бегу к дороге, забыв и про тубус, и про лужи, и вообще про всё вокруг. Из легкового автомобиля никто не выходит. Водитель грузовика падает на колени. — Вы в порядке? — кричу я, останавливаясь у самого края дороги. Ещё шаг — и я на проезжей части. — Вы видите, кто-то в машине остался в живых? Мужчина не смотрит на меня. Он опускает руки на асфальт и подползает ближе к автомобилю. Я замечаю маленькую ручку, под неестественным углом свешивающуюся из открытого окна легковушки. Где-то кричит женщина. Перед глазами всё плывёт. Я провожу ладонями по лицу, убирая слёзы, кричу Лие, чтобы поторопилась. Тем, кто сейчас в легковушке, нужна помощь. Каждая секунда имеет значение. Я заношу ногу для следующего шага, когда раздаётся взрыв, отбрасывающий меня назад и ослепляющий, словно солнечный зайчик, пущенный прямо в лицо. — О Господи, Слава, ты в порядке? — Это Лия. Она хватает меня за плечи и трясёт, пока я не открываю заслезившиеся глаза. Её лицо расплывчатое, как и всё вокруг. — Что ты там говорила про скорую? Тебе плохо? Нет времени на сантименты. Я отпихиваю подругу и оборачиваюсь, ожидая увидеть что-то страшное, вроде брызг крови и масла, искорёженного металла, людей, сталкивающихся друг с другом в панике. Но вместо этого … ничего. Машины следуют непрерывным потоком. Ни мужчины, ни грузовика, ни куска железа вместо легковушки. Только мои слёзы и грязь на джинсах от падения оказываются реальностью. — Но … где? — всё, что я могу из себя выдавить. — Что? — в голосе Лии отчётливо слышится беспокойство. — Авария … Взрыв. — я не могу отвести взгляд от дороги. Это не может быть игрой воображения — всё было слишком настоящим. — Мужчина кричал и плакал … — Слава… Не было никакой аварии. Лие с трудом, но удаётся повернуть моё лицо на себя. Паника в её глазах пугает меня не меньше криков того мужчины. В голове эхом звучат её слова: «Не было никакой аварии». Не было. Но что тогда, чёрт возьми, я только что видела?

***

Ночью мне не уснуть, и не помогает даже присутствие Дани, который развалился сейчас на моей кровати поверх одеяла и храпит лицом в подушку вот уже минут сорок. Я закрываю глаза и вижу аварию, которая казалась реальной, хотя кроме меня, похоже, её никто не видел. И это странно. Ведь могу поклясться, что слышала звук лопающегося стекла, скрежет металла, скрип тормозов… Я не сошла с ума. Я в порядке. Сажусь в кровати и несколько минут просто слушаю. Мама легла спать ещё в одиннадцать, и сейчас, наверное, видит уже десятый по счёту сон, поэтому из звуков во всей квартире только тиканье настенных часов, сопение брата и моё дыхание: немного сбивчивое и отрывистое, будто секунду назад я закончила десятиминутку на беговой дорожке. Скидываю с ног одеяло и подтягиваю колени к груди, обхватываю их руками. Часами ранее ни одна поисковая система в интернете не смогла выдать мне ничего обнадёживающего по запросу «что, если я вижу то, чего другие не видят?». Я не сошла с ума. Я в порядке. Но в чём же тогда дело? Хватаю мобильный телефон с прикроватной тумбочки и провожу по экрану для разблокировки. До подъёма в школу остаётся четыре часа и семь минут. Выспаться уже точно не удастся, поэтому слезаю с кровати, осторожно выскальзываю из комнаты и иду в ванную, чтобы умыться и окончательно отогнать даже малейшие намёки на сон. Вытерев лицо полотенцем, я поднимаю глаза на зеркало, висящее над раковиной. Оттуда на меня смотрит серая тень из прошлого; похожая усталость сопровождала меня бессонными ночами после смерти лучшего друга. Закрыть глаза и провалиться в дрёму тогда было для меня настоящей роскошью. Прежде чем выйти из ванной комнаты, прислушиваюсь, не проснулись ли мама или Даня от шума воды. Поначалу мне кажется, что я слышу голоса, но тут же отгоняю эту мысль прочь вместе с воспоминанием о дневной аварии. Точнее, об её отсутствии. Однако стоит мне только открыть дверь, как я осознаю, что рано записала себя в параноики: кто-то и правда разговаривает, причём на повышенных тонах. Голоса мне незнакомы. И самое страшное, что доносятся они из моей комнаты. Почему в квартире, где живут две женщины и парень-астматик, нет оружия? Наверное потому, что об этом всегда задумываешься лишь тогда, когда в этой самой квартире появляется кто-то чужой. Но у нас и красть-то нечего, что могло их заинтересовать? Нужно что-то делать, причём срочно. У меня есть два варианта: попробовать проскочить мимо своей комнаты и разбудить маму и попытаться самой справиться с проблемой. Если окажется, что голоса привиделись мне, как и авария, и я подниму шум зря, то оставшееся время ночи мама будет выносить мне мозг, а это — непозволительная роскошь. Поэтому я решаю сначала убедиться в том, что это всё мне не мерещится. Выскальзываю из ванной, прижимаюсь спиной к стене и двигаюсь вдоль неё до тех пор, пока между мной и дверным проёмом, ведущим в комнату, остаётся не больше четверти метра. — Ерунда какая-то, — заявляет низкий голос с хрипотцой. Он принадлежит парню или даже мужчине. — Давай свет включим, ничего не видно же! — Ты серьёзно? — второй голос тоже принадлежит парню, но он более высокий и приятный на слух. — Может, ещё развесим шарики и быстренько нарисуем плакат: «Поздравляем! Теперь твоя жизнь будет похожа на дешевое бульварное фэнтези»? — Напомни мне, почему я с тобой, таким нытиком, вообще дружу? — вздыхает первый. — Я не нытик. — Хорошо, нытик, как скажешь. Напомни, как ее зовут? — Ярослава Романова. Мое имя. Всё тело пульсирует, я перестаю слышать что-либо, кроме собственного биения сердца. Меня тошнит. Если бы не упиралась на стену, наверняка бы свалилась из-за подкосившихся коленей. Кто бы это ни был, они пришли за мной. — Фамилия как у капитана, — говорит более грубый голос. — Знаю, — отвечает его приятель. — И Ванька очень переживает по этому поводу. — Да он вечно истерику поднимает на ровном месте. Я передёргиваю плечами. Они говорят о будничных вещах, их совсем не волнует тот факт, что они незаконно пробрались в чужой дом! В ответ не поступает ничего, кроме шумного выдоха. В квартире снова повисает тишина. Я думаю о худшем. Они не пытаются перевернуть квартиру с ног на голову, не роются в шкафах и полках. Они здесь не для того, чтобы грабить... Они дожидаются меня. Значит ли это, что они уже расправились с Даней? Я с трудом сглатываю образовавшийся в горле ком. На размышления времени почти не осталось: прошмыгнуть в мамину комнату незамеченной я теперь не смогу, позвонить в полицию тоже — телефон остался на прикроватной тумбочке. Вглядываюсь в полумрак коридора и замечаю висящий у входа металлический рожок для обуви. Конечно, оружием это не назвать, но в моей ситуации выбирать не приходится. Я хватаю его, крепко сжимаю и завожу руки назад. Стоит ли считать до пяти, прежде чем хочешь атаковать незваных гостей в своем доме? — Слушай, чего-то она долго, — произносит низкий голос. — Может, утопилась? Высокий голос издаёт короткий смешок в ответ, и я принимаю это за знак — в прыжке я оказываюсь на пороге собственной комнаты и, размахивая рожком для обуви, начинаю кричать, что есть мочи: — ПОШЛИ ПРОЧЬ! Я СЕЙЧАС ПОЛИЦИЮ ВЫЗОВУ! Несколько секунд я всё ещё голова к бою, а затем привыкшим к темноте взглядом замечаю того, чего в комнате быть не должно, и замираю от ужаса: огромная дыра зияет в стене напротив моей кровати. По розовым обоям с крупными красными цветами, которые, как мы с Даней решили однажды, наша единственная родительница выбирала в пьяном угаре, ибо на трезвую голову подобное никто не купит, паутинкой идут большие и маленькие, глубокие и поверхностные трещины. Если мы выживем, маму после такого зрелища точно удар хватит. — Она чокнутая, — сообщает низкий голос. — Повезло же! Я, будто в замедленной съёмке, поднимаю свободную от рожка руку и шарю ей по стене в поисках выключателя. Когда раздаётся характерный щелчок, и в комнате становится светло, я наконец различаю своих «грабителей», и лишь не до конца ушедший страх не позволяет мне рассмеяться в голос: эти двое едва ли старше меня! — Привет! — радостно произносит тот из них, кто повыше. Обладатель высокого голоса. Он улыбается. Смахивает со лба курчавую чёлку. Парень такой же долговязый, как мой Даниил... Даня! Я кидаюсь к брату. Он лежит на кровати всё в той же позе: лицом в подушку, подложив руки под живот. Его плечи опускаются и поднимаются в такт спокойному дыханию. Живой — это хорошо. Но как он ещё не проснулся от шума и света? — Эй! Ты глухая, что ли? — произносит грубый голос. Я оборачиваюсь. Второй парень, низкорослый и крепкий. В отличие от своего друга, юноша не выглядит добрым или хотя бы располагающим к себе. У него тяжёлый квадратный подбородок, коротко подстриженные светло-русые волосы. Нахмуренный лоб пересекают глубокие морщины. Кажется, парень чем-то недоволен. Но больше всего меня напрягает его одежда в цветах камуфляжа: тёмно-зелёная брезентовая куртка, коричневая футболка, болотного цвета штаны и массивные военные ботинки в тон футболке. Где-то я уже это видела… — Могу себе представить, как глупо всё выглядит, — высокий продолжает попытки до меня достучаться. На нём одежда ярче: красная водолазка, серые джинсы и ярко-жёлтая дутая жилетка. — Но ты не волнуйся, мы не причиним тебе вреда. Я обещаю. — Юноша делает небольшую паузу и поднимает ладони, словно собирается сдаваться. — Меня Марк зовут, а это Бен… То есть, Андрей. — Не. Всё-таки лучше Бен, — коренастый салютует мне, как положено отдавать честь в армии. — Здарова. И они оба замолкают, ожидая моей реакции. — Вы серьёзно думаете, что я буду вам представляться? — я чуть ли не смеюсь. Страх куда-то улетучивается, и ему на смену приходит уверенность. Или это просто адреналин играет в крови? — Кто вы оба такие, и что вы делаете у меня дома? — Я указываю рукой, сжимающей рожок для обуви, на дыру в стене. — Да меня мама на куски порвёт, если завтра утром это увидит! — Она исчезнет, как только мы пройдём сквозь неё туда, откуда пришли, — спокойно отвечает Марк. Я замечаю, как он делает совсем небольшой шаг мне навстречу. — Тогда давайте, отправляйтесь уже отсюда, а? — выдыхаю я. Выглядываю в коридор, проверяю, не проснулась ли от моих криков мама. Вроде, тихо. Тогда я плотно закрываю дверь в свою комнату и прижимаюсь к ней спиной. — Не парься, она не проснётся, — Бен кивает на стену, за которой находится мамина комната. — Вы что, мать мою убили? — спрашиваю я. Затем указываю на Даню и добавляю: — А брата вырубили? — Господи, нет, конечно! — восклицает Марк, качая головой. Но на губах Бена почему-то улыбка. Честное слово, этот парень выглядит так, словно ему только дай повод кого-нибудь убить! — Мы не можем уйти без тебя, — произносит он, продолжая скалиться. — В смысле? — переспрашиваю я. — В том, что у нас к тебе важный разговор, — отвечает за него Марк. Он присаживается на край моей кровати, осторожно отодвигая для этого ногу Дани, и устраивает свои сцепленные в замок руки на коленях. — Дело в том, что ты другая… Господи, как всё это глупо… — он оборачивается на приятеля. — Я же говорил, нужно было заранее написать какую-нибудь речь! Бен издаёт смешок, больше похожий на лай осипшей собаки. Марк бросает на него укоризненный взгляд, на что тот лишь закатывает глаза, отмахивается и, развернувшись в удивительно ровной стойке, отходит к моему письменному столу. — Помнишь городские легенды? — спрашивает Марк. — Это сейчас к чему? — Просто ответь, — добродушно настаивает он. Я киваю: — Ну, допустим. — Они не врут. На территории нашего города действительно есть точка разлома, в которой миры пересекаются друг с другом… Она называется призмой. Я прищуриваюсь. — Пересекаются миры? — уточняю я, будто не расслышала. Марк кивает. — В смысле, наш и ещё какой-то? — На данный момент их четыре. Раз в определённый отрезок времени призма меняется, закрывая проход в один мир и открывая в другой. Так разные формы жизни могут путешествовать. И люди в том числе. Я гляжу на Бена, надеясь, что хотя бы один из незнакомцев окажется адекватным. У него в руках моя радужная пружинка Слинки, которую он с довольным видом крутит в руках. — Слушайте, парни, — начинаю я. — Понятия не имею, кто вы, что вам надо и на каких наркотиках вы сидите. А ещё не знаю ни про какие там разломы, так что лучше вам валить по-хорошему туда, откуда вы пришли, забрать с собой эту гигантскую дыру в моей стене и сделать вид, будто этой ночи никогда не было. Бен хмыкает, не отрывая взгляд от пружинки. Марк елозит на месте, вытирает ладони о джинсы и встаёт на выдохе. — Ярослава, тебе правда нужно пойти с нами, — просит, даже почти что умоляет он. — Ты — страж. Такая же, как я и Бен. Сотни лет назад, когда разлом … — О Господи, — восклицает Бен, словно он уже слушал эту историю как минимум двадцать раз, и двадцать первый точно не выдержит. Парень кидает пружинку обратно на стол, скрещивает руки на груди и обращает на меня всю мощь своего взгляда. — Там, — он кивает на дыру в стене, — куча крутых штук, типа магии и классного оружия, и, если повезёт, можно будет глянуть на то, как оборотни превращаются в волков или лис. Я тебе лично покажу парня, который горит как факел и ему хоть бы хны, только пошли уже, а то я за последние два дня спал всего четыре часа и уже почти не соображаю. — Похоже на бред, — произношу с опаской. — Да пофиг, — отмахивается Бен. — Даже если это сон, и ты в реальности сейчас рядом со своим братом дрыхнешь. Что тебе терять? Не выглядишь ты как человек, у которого капец какая интересная жизнь. Секунда — ровно столько мне требуется для того, чтобы принять решение. — Ладно, — киваю я. — Серьёзно? — Марк качает головой. — Вот так просто? — Чувак, ну я же говорил тебе уже миллион раз — никому не интересны факты из истории, которые ты, к тому же, неправильно рассказываешь. Для этого посылали бы хранителей, а не нас с тобой. — Ну да, — кивает Марк. — Завлечь, а не надоесть. Ясно. — Зануда, — Бен тычет пальцем в его дутый жилет. Затем оборачивается на меня. — А ты, коротышка, давай, переодевайся. — Я не коротышка, — отзываюсь я. Ростом, конечно, не вышла, но и этому придурку задирать себя не позволю. Пячусь к шкафу с одеждой, не спуская взгляд с Бена и Марка. Они, в свою очередь, показательно отворачиваются (наверное, чтобы убедить меня, что не собираются подсматривать). Бен снова хватает со стола пружинку. В этот раз он крепко сжимает её в руке, подносит к лицу Марка и выстреливает её ему в нос. Тот морщится и отодвигает руку Бена. — Ведёшь себя ужасно, — слышу я голос Марка. Копошусь в вещах, а сама пытаюсь разобраться в самой себе. Что творю? С чего это вдруг решила согласиться? Нет, не поверила, конечно — с разумом у меня всё в порядке. Но и зрение никогда не подводило, а потому как можно объяснить появившуюся из ниоткуда дыру в стене, которой раньше никогда в моей комнате не было? — Скажи это ещё раз, — отзывается Бен. Одежду я особо не выбираю: джинсы после стирки ещё не высохли, поэтому остаются только лосины. К ним как обычно длинный свитер. — Я не хочу повышать на тебя голос, — говорит Марк. — Пожалуйста, прекрати. — Пожалуйста, прекрати, — передразнивает его Бен. Он еле сдерживается, чтобы не засмеяться в голос. Повернувшись, я застаю их за тем же занятием: Бен настойчиво лезет Марку в лицо моей пружинкой, Марк, в свою очередь, с невероятным упорством делает вид, будто ему всё равно. Как маленькие, честное слово. — Всё, — говорю я, приглаживая волосы на макушке. — Отлично, — первым оборачивается Бен. Он перекидывает мою пружинку из одной руки в другую. — Пошлите быстрее, пока капитан ещё на месте. А то потом я снова буду единственным, кому прилетит по шее. — Только возьмём с собой моего брата, — я киваю на Даню. В нашем дуэте именно он умный и рассудительный, тогда как я мастер неправильных решений и удивительно глупых косяков. — Исключено, — резко заявляет Бен, как мне кажется, даже не успев переварить моё предложение. — Но без него не пойду. Бен выгибает свои густые брови. Ничего не ответив, он поворачивает голову на Марка и смотрит так, словно говорит ему: «Ну давай, у тебя есть ещё одна возможность убедить её при помощи своих занудных речей!». — Нам правда нельзя брать с собой твоего брата, — мягко произносит Марк. — Почему? — Не положено по уставу, — отвечает за него Бен. Он косится в сторону дыры, ведущей чёрт пойми куда. Я как ни вглядываюсь, кроме зияющей черноты ничего не вижу. — Люди могут посещать штаб только после официального разрешения. — Но я… — Если твой брат не страж, доброволец или, на крайний случай, меченый заключённый, его нахождение в штабе система посчитает нарушением, — отчеканивает Бен. — Думаешь, она станет разбираться, брат он твой или потенциальная угроза, прежде чем уничтожить? Я поджимаю губы. Звучит довольно угрожающе, и, несмотря на то, что я всё ещё не до конца уверена, что не сплю, это работает: — Ладно, — соглашаюсь я. Марк облегчённо выдыхает. Он первый шагает в черноту, бесследно исчезая. Непроизвольно, я делаю несколько шагов чуть ближе, поглощённая любопытством. Что же там, по ту сторону? Сильный толчок в спину заставляет меня потерять равновесие. Я безмолвно падаю вперёд, едва успевая вытянуть перед собой руки для страховки.