Пепел и пыль

Марк успевает схватить меня за свитер, собирая его в кулак, и лишь благодаря этому я падаю не на мозаичный пол, а ему в объятья. — Ты в порядке? — любезно спрашивает он, когда я выпрямляюсь и отстраняюсь на шаг. Киваю в ответ, поправляю свитер. Бен, появившийся за мной следом, беззлобно хихикает. В его руках всё ещё моя пружинка. Я хочу накричать на Бена за то, что толкнул меня, но всё моё внимание в секунду достаётся комнате, в которой мы теперь находимся. Это большое помещение с красными каменными стенами. Шторы, на вид тяжёлые, плотно задвинуты, а источником жёлтого света оказываются маленькие настенные светильники, развешанные по всему периметру. Комната разделена на две зоны: справа обычная гостиная, где стоят два здоровенных дивана точно друг напротив друга, между ними пёстрый ковер и журнальный столик. Чуть позади, буквально в двух шагах, камин с таким количеством фотографий на деревянных полках, что для новых уже попросту нет места. А слева библиотека; книжные стеллажи идут до самого конца, поэтому здесь имеется деревянная лестница, ведущая наверх на второй и третий книжные уровни. По бокам стеллажей струятся лианы, цвет листьев которых находится между зелёным и красным, словно кто-то неаккуратно смешал акварельные краски. В воздухе витает приятно одурманивающий запах пыли и мокрого кирпича. Я осознаю, что перестала волноваться. — Наша гостиная, — говорит Марк. — Надо закрыть портал. Он бьёт по стене, на самой грани камня и дыры, из которой мы вышли: два раза кулаком, один раз ладонью. На моих глаза уродливое отверстие срастается, словно рана, не оставляя за собой ни единой трещины. — Мрак, — только и выдаю я. — Это лишь вершина айсберга, — утверждает кто-то. Оборачиваюсь и вижу мужчину, вошедшего сюда через межкомнатную арку. Он высокий и атлетически сложенный, его коротко подстриженные русые волосы, кажется, совсем недавно тронула седина. Одет он не в камуфляж, как Бен, но и не в яркое, как Марк. Вместо этого на мужчине строгий чёрный костюм «тройка», чёрная рубашка с одной расстёгнутой пуговицей. На шее вяло болтается бабочка. — Парни, — говорит он, кивая Марку и Бену. Тембр мягкий, приятный. — И прекрасная юная леди. Добро пожаловать в штаб стражей. — Здрасте, — произношу я. — Меня зовут Дмитрий, — представляется тот, подходя ближе. Протягивает руку, я жму её. Моя ладонь влажная от волнения, его — сухая и холодная. Не лучшая комбинация, поэтому я поскорее возвращаю свою руку обратно и прячу её за спину, попутно вытирая о свитер. — Ярослава, — представляюсь я. — Очень приятно, — улыбается мужчина в ответ. — Меня принято называть капитаном, но… — Поднять паруса! — шепчет Бен, хихикая. Дмитрий бросает в его сторону недовольный взгляд. Свет падает так, что в какой-то момент его глаза из тёмно-серых становятся почти чёрными. — Андрей, — произносит Дмитрий таким тоном, что кровь стынет в жилах. — Я недоволен твоими результатами по предотвращению конфликта с фейри. — Почему это? — Потому что два человека видели, как ты сносишь голову работнику супермаркета. Какое у нас самое главное правило? — Капитан, я… — Андрей? Бен закатывает глаза. Косится на меня, словно его больше бесит не то, что его отчитывают, а то, что это делают перед незнакомым человеком. — Конфиденциальность, капитан, — сквозь зубы произносит он. Дмитрий удовлетворённо кивает. — За это ты завтра будешь помогать на кухне. — Но… — Я всё сказал. Бен долго и шумно выдыхает. Обходя Дмитрия, он плетётся прочь из гостиной, но задерживается в дверном проёме, чтобы показать ему средний палец. — Меня принято называть капитаном, — повторяет Дмитрий, — но ты пока можешь называть меня по имени. Я прокручиваю в голове разговор, которому стала случайной свидетельницей: — А кто такие фейри? — Некоторые из них хорошие, но остальные — противные т…существа, — Марк морщится. Похоже, грубости даются ему с трудом. — Тот, кого убил Бен, вызывал галлюцинации у покупателей в супермаркете. Было даже несколько летальных исходов. Если останешься, я познакомлю тебя с Виолой — она тебе подробнее обо всём расскажет. Марк хлопает меня по плечу, словно мы старинные друзья, и уходит вслед за Беном, оставляя нас с Дмитрием наедине. Внезапно я понимаю, что мне жутко хочется спать. — Какова вероятность, что я не сошла с ума? — спрашиваю я. Приходится прикрыть рот, чтобы скрыть зевок. Дмитрий идёт к дивану, попутно касаясь пальцами стопки бумаг на журнальном столике. — А ты как думаешь? — вопросом на вопрос отвечает он, присаживаясь. Прежде чем полностью опуститься, Дмитрий расстёгивает пуговицу на пиджаке и встряхивает его подол. — Ну, — я скребу в затылке. — Все фильмы: фантастика, фэнтези… Со стороны человечества было бы самонадеянно предполагать, что хотя бы частичка из этого не является правдой. Дмитрий приподнимает одну бровь. Спустя пару секунд, к ней присоединяется вторая. — Итак? — Итак, либо я сплю, либо всё это взаправду. Но, честно признаюсь, — я складываю руки на груди, — трудно сказать, какой вариант меня бы больше устроил. Дмитрий качает головой. — Ты не спишь. А это правда. Знаю, понять и принять сложно. А ещё знаю, что у тебя много вопросов. — Он откидывается на спинку дивана, кладёт ногу на ногу и легко улыбается. — Я тут именно для этого. Спрашивай. С чего бы начать? — Авария, — наконец произношу я. Сколько времени мы провели в молчании? Секунду? Минуты? — Я видела аварию сегодня днём, но подруга, которая была со мной, сказала, что у меня, вероятно, глюки… Ваша работа? — Это называется активизацией, — спокойно произносит Дмитрий. Он хлопает по дивану рядом с собой, приглашая меня присесть. Я слушаюсь, но выбираю место на диване напротив. — Процесс, запускающийся в мозгу в определённое время. Никто не знает, почему у одних это случается в шестнадцать, а у других — в двадцать. Тем не менее, никогда после двадцати пяти. — И что это значит? — В тебе просыпается магическая энергия, которую ты получила вместе с генами от своих родителей. Иными словами, это похоже на болезнь, которая ждёт подходящего момента, чтобы выйти из стадии ремиссии. Именно это и будет означать, что ты готова стать стражем. Я смущаюсь, но даже не потому, что тут говорят о магии. Дело в том, что Ярослава Романова — обычная девчонка. У неё нет суперспособностей, она не ходит в школу для одарённых детей и вообще едва понимает, для чего встаёт по утрам, когда каждый день — лишь повторение предыдущего. Я — тень человека. Подросток. Пластилин в руках противного мальчишки, который то и делает, что лепит из него всякие бессмысленные штуки. — Узнаю этот взгляд, — произносит Дмитрий, привлекая моё внимание. — А? — «Почему я», верно? Я пожимаю плечами. — Каждый из нас был для чего-то рождён, — продолжает Дмитрий. — Если твоё имя есть в писании Авеля, значит, твои родители когда-то были стражами. Это у тебя в крови. Они подарили тебе возможность, теперь тебе осталось только решить, воспользоваться ею или нет. — Вы знаете их? — Кого? — Моих родителей. — Да, — Дмитрий кивает. —Твой отец был стражем, Тамара — нет. Но она обо всём знала и относилась к работе твоего отца неоднозначно. Скептически, если хочешь. Впрочем, как и все нормальные люди, которые хоть раз столкнулись с чем-то необъяснимым с точки зрения науки или религии. Дмитрий наклоняется вперёд, упирается локтями в колени и кладёт подбородок на сцепленные в замок руки. — Уже лет четырнадцать не видел её, — продолжает он отстранённо. — Как она? Всё ещё работает в детдоме? — Я киваю. Дмитрий растягивает губы в полуулыбке. — Вдвоём живёте? — Втроём. Секунда — мужчина меняется в лице. Хмурит брови, отводит взгляд куда-то мне за спину. — Тамара вышла замуж? Я отрицательно качаю головой, потом задумываюсь. Неужели, это ревность в его глазах? Между Дмитрием и мамой что-то было? — Она усыновила одного мальчика. — О, — Дмитрий качает головой. Снова расслабляется. — Хорошо, — произносит на выдохе. — Так, значит, магия реальна? — спрашиваю я, меняя тему. — Да. — И какую роль во всём этом играют стражи? Дмитрий заметно веселеет. Он встаёт с места и обходит диван, явно направляясь в сторону библиотеки. Не доходя до книжных стеллажей пару шагов, он оборачивается через плечо: — Хочешь увидеть карту? — Карту? — Да. Призму миров. Дмитрий протягивает руку в мою сторону и манит пальцем. Я встаю и плетусь к нему, по пути цепляясь взглядами за все предметы вокруг. — У тебя будет ещё время, чтобы осмотреться, — подгоняет Дмитрий. — Если захочешь остаться, конечно. Насильно тут никого не держат. Когда я подхожу ближе, он хватает меня за кисть и подводит к книгам. Теперь я вижу, что книг на русском или английском тут почти нет. В основном, на корешках изображены какие-то символы, линии, круги, лишь издалека напоминающие буквы. — Что это за язык? — спрашиваю я, пальцем свободной руки тыча в первую попавшуюся книжку. — Язык огненного народа, — небрежно бросает Дмитрий, будто бы я спросила у него, какой фильм он смотрел на прошлой неделе. — Прости, — тут же добавляет он, оторвав глаза от книг. Сейчас, когда мы стоим рядом, я чувствую терпкий запах его одеколона. — Привычка. Представляю, как забавно всё выглядит с твоей стороны. Огненный народ — это фениксы. — Фениксы, — зачарованно повторяю я. Поймав мой взгляд, Дмитрий улыбается. Широко, искренне. — Ты очень похожа на папу. Я пожимаю плечами. — Мама не любит говорить о нём. Дмитрий дёргает бровью. Он снова поворачивается к книгам и быстро пробегает пальцами по их корешкам в поисках какой-то одной. Та, что он искал: тонкая, но длинная, в потёртом синем переплёте. Книга без имени. Единственное, что красуется на её обложке — рисунок двух ромбов, один в другом. Он протягивает её мне, но я медлю. — Она не укусит, — мягко произносит Дмитрий. — Открой. Он отпускает вторую мою руку, и только тогда я принимаю протянутую им книгу. Странно, но она тяжелее, чем выглядит. — Что это? — спрашиваю я, открывая первую страницу. Листаю дальше. Тут нет слов ни на одном из языков, лишь рисунки. Дмитрий не отвечает. Вместо этого он снимает пиджак и бросает его на ступени позади меня. Подворачивает рукава рубашки и хватается за книгу с другой стороны. Секунду ничего не происходит. Затем я вижу какие-то символы, появляющиеся и тут же исчезающие на коже предплечья Дмитрия. Мне не удаётся их разглядеть, они сменяют друг друга слишком быстро. В то же мгновение, как исчезает последний символ, книга в моих руках начинает дрожать. Я отпускаю её, Дмитрий — тоже. Вижу, как её страницы перелистываются и путаются сами по себе. Теперь вместо книги передо мной настоящая карта, буквально парящая в воздухе. — Старый мост? — спрашиваю я. — И да, и нет, — Дмитрий легко взмахивает рукой. Бумага поворачивается перпендикулярно полу, слоится, делится на части, каждая из которых принимает своё особое положение вокруг основной карты. — Призма миров имеет четыре стороны. Каждая из них — портал между нашим и параллельным миром. Раньше их было больше, но некоторые пришлось закрывать вручную. Я не могу оторвать взгляд от парящей бумаги. Подхожу ближе, внимательно вглядываюсь в изображения. Теперь вижу и надписи на русском: каждая из карт подписана чернилами бордового цвета. — Огненные земли, — вслух читаю я, скользя взглядом по названиям. — Волшебные земли. Ликаония. Проклятые земли. — Четыре мира. Одновременно и похожи на наш, и настолько различны, что ты себе даже представить не можешь. — И люди не знают о них? В ответ Дмитрий хмыкает. Я с трудом отрываю взгляд от карт и поднимаю его на мужчину. Дмитрий стоит рядом, сложив руки на груди. — Слава, люди, может, и умны, но не настолько, чтобы адекватно реагировать на оборотней, ведьм или нимф. Некоторым из них, чтобы сойти с ума, хватает и веры в Бога. Ты спрашивала о роли стражей во всём этом… Так вот, мы оберегаем людей от правды, которая способна их убить. Дмитрий касается ближайшей к нему части бумаги, и она тут же меняется местами с центральной. Теперь перед нами карта Проклятых земель. Из всех она самая большая и самая пёстрая. — Каждая область принадлежит отдельному народу, — говорит Дмитрий. — Синий — водному, жёлтый — горному, зелёный — лесному. Поселения сирен помечены чёрными треугольниками. — Они тут везде. — Сирены очень любят захватывать чужие территории, особенно прибрежные. Но это не наша забота: всё, что происходит в другом мире и не касается человеческого, стражей беспокоить не должно. — Дмитрий обводит указательным пальцем место на карте, где изображено самое большое скопление чёрных треугольников. — Из всех народов Проклятых земель именно сирены доставляют больше всего проблем, когда попадают в наш мир. — Например? — В основном разбои, похищения. Они насилуют мужчин, чтобы обеспечить себя потомством, и… Я морщусь. — Предлагаю оставить такие подробности на следующий раз. Дмитрий кивает и щёлкает пальцами. Карта складывается. Снова превратившись в книгу, она не успевает упасть на пол, потому что мужчина вовремя её подхватывает. — То есть, ты думаешь, что ещё вернёшься? — А есть те, кто отказываются? — вопросом на вопрос отвечаю я. Дмитрий пожимает плечами и идёт обратно к стеллажам, где возвращает книгу на своё законное место. — Таких больше, чем ты думаешь. Замолчав, мужчина выходит из комнаты. Я смотрю ему вслед, не зная, стоит ли идти за ним. — Слава? — доносится из коридора. Тогда я нагоняю Дмитрия, но не встаю рядом, а иду чуть позади. Мы в коридоре. Он крохотный, потому как почти сразу справа от меня идёт другое помещение, скрывающееся за двустворчатой дверью. Но мы идём к большой деревянной лестнице. — Тихо тут у вас, — шепчу я. — Все спят? — Стражи никогда не спят. Ну, то есть, кто-то спит, а кто-то дежурит. Команда «Альфа» сегодня на сутках. Это Бен, Виола и Марк, — после небольшой паузы поясняет Дмитрий. — С двумя из них ты уже познакомилась. — А куда мы идём? И где я вообще нахожусь? — Вопросы начинают бесконтрольно сыпаться из меня как конфеты из сломанного автомата. — Штаб, кажется, да? Он хоть в городе? Домой, надеюсь, меня потом тоже через ту же дыру отправят? Ночью идти по улицам не хочется… Кстати, завтра в школу. Мы долго ещё? Резко остановившись, Дмитрий оборачивается на меня всем корпусом. Я жду, что он вспыхнет или одарит меня каким-нибудь тяжёлым взглядом, от которого захочется заткнуться на ближайшую сотню лет, но вместо этого он лишь улыбается и прикладывает палец к губам. — Слава, — шепчет он. — На полтона тише. Некоторые из ребят сегодня вернулись с заданий и сейчас нуждаются в отдыхе. До подъёма и так осталось чуть больше трёх часов. — Извините, — виновато произношу я. — Ничего, — Дмитрий возобновляет ход. Мы поднимаемся на этаж выше. По сравнению с ярко освещённой гостиной, узкий коридор скрыт в полумраке. Единственное, что добавляет хоть немного света — это приоткрытая дверь впереди. — У нас есть четыре оперативные команды, и у каждой своя общая комната. Здесь живёт «Бета», и сейчас они хорошенько у меня получат за то, что не спят. Дмитрий бедром толкает дверь в комнату. Раздаётся вопросительный возглас. Когда всё затихает, и мы входим в ярко освещённую комнату, кто-то смачно матерится. — Капитан, — к нам подскакивает одна из девушек (всего их в комнате трое). — Извините, после миссии никак не уснуть. Она виновато улыбается, но смотрит Дмитрию точно в глаза. Внешность у неё интересная: кожа оттенка на четыре темнее моей, волосы, чёрные и кудрявые, собраны в высокий хвост. В глаза сразу бросается шрам на её груди: ни начала, ни конца его я не вижу, так как с обеих сторон он исчезает за воротником жёлтой футболки. Старая травма словно обнимает девушку. — Это Полина, — представляет её Дмитрий. Только после этого она опускает свой взгляд на меня. Именно опускает — Полина выше меня как минимум на голову. — «Бета», знакомьтесь. Ярослава. — Очень приятно, — мягко произносит Полина и протягивает мне руку. Я жму её, стараясь вложить в жест как можно больше уверенности. — Взаимно. — С каких это пор вы водите новеньких по комнатам, капитан? — спрашивает девчонка, которая лежит на кровати, задрав ноги на стену. — Это Нина, — говорит Дмитрий, смотря на меня. Затем переводит глаза на Нину. — И это не твоё дело. Последняя девушка выделяется на фоне остальных своей копной блестящих рыжих волос. Она улыбается поджатыми губами, не выражая явного интереса к моей персоне, и всё же, когда мы с Дмитрием подходим чуть ближе, она встаёт из-за стола. — Лена, — произносит рыжая, не дожидаясь представления со стороны Дмитрия. Я киваю. Лена невероятно красива. Каждая черта её лица — произведение искусства. Даня, как художник, наверное, умер бы от сердечного приступа, увидев её. — Лена — хранитель. Это стражи, отвечающие за умственную подготовку своей команды. От того, насколько осведомлена Елена, зависит очень многое. Есть ещё защитники, наша боевая мощь. В «Бете» за это отвечает Нина. А Полина — миротворец. Они, по мере возможности, поддерживают мир между расами без использования физической силы. — Интересно, — протягиваю я. Скрещиваю руки на груди, — чтобы девушки подумали, что всё вокруг меня не очень-то и удивляет, — и оглядываю комнату. Именно так, я всегда думала, выглядит общежитие. Тут три кровати, рядом с каждой стоит небольшая тумбочка. Два больших шкафа, огромное зеркало от пола до потолка, стол с компьютером, над которым висит книжная полка. Ещё я вижу дверь. Наверное, она ведёт в ванную комнату. — Вам следовало бы отдохнуть, — строго произносит Дмитрий. — Завтра ваша очередь дежурить. — Я думала, мы заслужили выходной после того, как разобрались с ведьмой, — подаёт голос Нина. — Ты ошибалась. Нина недовольно морщит нос, встаёт с кровати и исчезает за дверью, громко ею хлопнув. — Извините её, — произносит Полина. — Выдалась тяжёлая неделя. Дмитрий понимающе кивает. — Лена, я жду от тебя рапорт. — Уже на вашем столе, капитан, — безразлично произносит она. Пока дверь за нашими спинами не закрывается, оставляя комнату позади, Полина не сводит взгляда с Дмитрия, готовая выполнить любой его приказ по первому же зову. — Значит, вот как это работает, — произношу я. Мы снова сокрыты полумраком. Они владеют магией, но экономят на электричестве? — Ты это о чём? — уточняет Дмитрий. Я слышу щелчок, и над нашими головами загорается ещё один настенный светильник, но даже две лампочки на такой здоровый коридор всё ещё кажутся мне недостаточным освещением. — Вы делите людей на три группы, чтобы работать более продуктивно. — Мы никого не делим. — Но… — Они сами делают выбор. Я не собираюсь заставлять ребят насильно быть хранителями или защитниками. Они уже достаточно взрослые, чтобы принять самостоятельное решение. И пойми: в разделении нет ничего плохого. Предприятие, где бухгалтер выполняет работу менеджера по продажам, а уборщица — обязанности генерального директора, долго не продержится. Ты можешь сказать мне, что существуют универсальные специалисты, и я не буду говорить тебе, что они провально плохи, но всё же они будут проигрывать тем, что знаешь что-то одно, но на уровне высокого профессионала. Мы идём дальше. Коридор длиннее, чем мне казалось изначально. Каждый раз, когда мы минуем один светильник, тот потухает, и вместо него загорается следующий. Я различаю ещё восемь или девять дверей, идентичных той, что ведёт в комнату девочек. Конец коридора — снова дверь. Но она другая: из металла, а не из дерева. А ещё у неё нет ручки. — Выглядит угрожающе, — говорю я. Дмитрий молча касается поверхности двери. Его предплечье снова переливается огнями неизвестных мне символов. — Не в двери дело, — отвечает Дмитрий, не глядя на меня. — А в том, что за ней находится. Металлические створки расходятся в стороны. Я вглядываюсь в темноту. Дмитрий обходит меня и делает шаг внутрь, я следую за ним. Загораются синие лампочки под потолком. Мы в маленьком, я бы сказала крохотном, помещении, напоминающем лифт. Тут ни дверей, ни окон, ни чего бы то ещё: голые металлические стены. — Держись рядом и ни с кем не разговаривай, — строго произносит он. Я киваю, хотя Дмитрий на меня не смотрит. Дверь закрывается, лифт дёргается и медленно опускается вниз. Я, ради любопытства, считаю про себя. Лифт останавливается, когда я дохожу до десяти. — Низковато, — тихо произношу я. — Недостаточно, — отвечает Дмитрий. И я не понимаю, что он имеет в виду, до тех пор, пока двери лифта не открываются. Узкий коридор, освещённый такими же маленькими синими лампочками. Я отчётливо различаю камерные решётки, вижу тени разных размеров: длинные, короткие, большие и маленькие. Некоторые — такой странной формы, что у меня в животе что-то сворачивается в тугой узел. В месте, где коридор кончается, виднеется развилка в обе стороны. Насколько огромное это помещение на самом деле? — Знаешь, что такое КПЗ? — спрашивает Дмитрий. Его голос эхом отражается от стен, и когда раздаётся последний отклик, я слышу другие звуки. Не могу сказать, что это люди. Не могу сказать, что произносимые ими слоги вообще возможно сложить в слова. Отчётливо слышны завывания. Вместе с ними нечто, напоминающее рык. По коже рук бегут мурашки. — Камера предварительного заключения, — тихо говорю я. — Верно, — отвечает Дмитрий. — Здесь мы держим тех нарушителей, которых потом передаём властям в их родные миры. — Я думала, вы убиваете монстров. — Только в том случае, если есть угроза жизни человека. И, Слава, — я вздрагиваю, когда Дмитрий касается моего плеча. — Они не монстры. Они преступники. Есть разница. Дмитрий шагает вперёд, я следую за ним. Ноги ватные, для того, чтобы передвигать ими, приходится приложить немало усилий. Я не из пугливых, но то, что скрыто за решётками, наверняка сидит здесь не за хорошие поступки. — Эй, кэп, — говорит кто-то вполне человеческий, когда мы минуем первую решётку. — Может, хотя бы принесёте чего-нибудь перекусить? Я оборачиваюсь. Ни в лифте, ни возле него никого нет. Значит, голос доносится из камеры. — Кто это? — спрашиваю я у Дмитрия. — Это Тай. Он у нас завсегдатай. Парню невдомёк, что мы каждый раз будем ловить его и высылать обратно в Ликаонию, если он не перестанет вести себя неподобающим образом. Дмитрий сказал, чтобы я ни с кем не разговаривала, но про смотреть он умолчал. Я подхожу ближе. Задерживаю дыхание, ожидая увидеть монстра, но вместо этого из тени выходит парнишка лет пятнадцати. У него ни щупалец, ни хвоста, ни клыков. Единственная странность — рокерский наряд: косуха, рваная футболка, болтающиеся на бёдрах чёрные джинсы, массивные ботинки. На голове у парня бардак из каштановых (как мне кажется в синем освещении) волос. — Он оборотень, — говорит Дмитрий. — А ещё сын моих старых товарищей, поэтому до сих пор не наказан по-настоящему. — Тай, — представляется парень и медленно протягивает мне руку между прутьями решётки. Ни шерсти, ни когтей. Я разочарована. — Слава, — представляюсь я и пожимаю руку. В этот момент всё и меняется. Я чувствую, как что-то движется в моей ладони. А затем вижу. Человеческая рука, которую я пожимала мгновение назад, теперь напоминает игрушку для Хэллоуина: жёсткая серая шерсть, чёрные когти. Я едва не вскрикиваю. — Тай, — произносит Дмитрий строго. — Капитан, я не виноват! — беззаботно отвечает Тай. — Девчонка сама в меня вцепилась! Я отрываю глаза от его лапы-ладони, и как только наши взгляды пересекаются, вижу, что его собственные горят бледно-голубым сиянием. — Волк-оборотень, — поясняет Дмитрий. — У лисов глаза оранжевого цвета, у котов — зелёного. — Но лицо у него человеческое, — говорю я. — Это вопрос? — уточняет Дмитрий. Я качаю головой и поспешно выпускаю руку Тая. Лучше этому парню не превращаться сейчас у меня на глазах в оборотня, иначе я либо закричу, либо грохнусь в обморок. — Если решишь остаться, тебе придётся многое узнать об оборотнях, — Дмитрий делает огромный акцент на слове «если». Он привёл меня сюда, чтобы я испугалась и сбежала раньше времени? — Это в случае, если я стану хранителем, — говорю я, доказывая ему, что не пальцем делана. — Ведь это они отвечают за информацию. — Хранители просто знают больше других. Но есть и знания, необходимые всем, кто хочет подольше задержаться на этом свете. Теперь, значит, мы открыто говорим о возможности протянуть ноги? Думаю, Дмитрию стоит почитать несколько книжек по психологии и педагогике, прежде чем общаться с детьми. Мы идём дальше, но теперь я смотрю только ему в спину, хотя сама чувствую чужие взгляды на себе. А ещё звуки, и это самое страшное. Кто-то воет, кто-то скребётся, кто-то рычит. Возможно, Тай здесь самый нормальный. И это включая меня и Дмитрия. — Тебе нечего бояться, половина камер сейчас свободна, — говорит он, разворачиваясь на пятках. Так неожиданно и резко, что я чуть было не врезаюсь в него всем телом. — Но вы минуту назад сказали мне, чтобы я ни с кем не разговаривала. Или это тоже был тест? — Почему тебе кажется, что я хочу тебя проверить? — Потому что это очевидно, — говорю я. Стараюсь делать это громче, чтобы не обращать внимания на посторонние звуки, но это только усугубляет ситуацию, так как теперь помещение наполняется ещё и эхом моего голоса. — Вы привели меня сюда, чтобы я поверила, но при этом чтобы проверить, не испугаюсь ли я при виде какого-нибудь монстра… — Я не монстр! — доносится крик-возмущение Тая. — Извини, — на автомате говорю я, даже не отвлекаясь от собственных рассуждений. — Я в порядке, если вам интересно. Но всё ещё в недоумении. Дмитрий хмурится (если я правильно отличаю его брови от упавших на лоб теней). — Я был чертовски прав, — сообщает он, словно разговаривает с самим собой. — Ты очень похожа на своего отца. — Ну да, — бурчу я. Мне эта тема совсем неинтересна. Не знаю, зачем Дмитрий привёл меня сюда, с какой целью: убедить в том, что мне есть ради чего вернуться, или наоборот отбить всё желание даже подумать об этом. Так или иначе, пока у него не вышло ни то, ни другое. — Что дальше? — спрашиваю я. — Мне нужно выпустить Алису, — говорит Дмитрий. — У нас помимо прочего есть и политика первого предупреждения. Таких, как Алиса, мы не держим тут дольше четырёх часов. И если они достаточно умны, то больше просто не попадаются. Дмитрий прикладывает ладонь к тонкой полоске стены, которая отделяет соседние камеры. Небольшой квадрат вспыхивает по её контуру ярко-синим. Вместе с этим загораются и символы на предплечье мужчины. Я вглядываюсь в камеру, которую он собирается открыть, но вижу лишь высокий силуэт. — Вы держите сверхъестественных преступников под железным замком? — уточняю я, указывая на прутья решётки. — Только фейри. Решётки, за которыми сидят оборотни, сделаны из смеси железа и обсидиана. Прикосновение к такому сплаву причиняет им сильную боль. — Но Тай высунул свою руку… — Если бы ты была внимательнее, то заметила бы, что он не коснулся прутьев. Я закусываю щёку. Всё вокруг — целая система. Живая. Отдельная от мира людей. Здесь свои законы, свои правила, свои герои и свои злодеи. У меня кружится голова. Как долго мы живём так: миры с разными существами, бок о бок? Как долго человеческий мир живёт, разделившись на тех, кто знает, и тех, кто остаётся в блаженном неведении? Что-то щёлкает, дверь камеры открывается. На свет выходит девушка. Она виновато улыбается, склонив голову на бок. — Надеюсь, это послужит тебе уроком, Алиса, — говорит Дмитрий. — Извините, — произносит девушка. — Мне правда очень стыдно. — Что она сделала? — шёпотом спрашиваю я у Дмитрия. — Пыталась освободить заложников! — восклицает Алиса, услышав меня. Она смахивает волосы с плеча за спину и устало выдыхает. Я кошусь на Дмитрия. — Обманом проникла в зоопарк и устроила целое восстание среди лисиц, — поясняет он. — Обманом? — Они не хотели пускать меня в человеческом облике, — с обидой в голосе произносит Алиса. — Но можно же было просто купить входной билет… — Она сделала это в начале первого, — говорит Дмитрий. — После полуночи. — А-а-а, — протягиваю я. Смотрю на Алису, пытаясь разглядеть в ней хоть какие-то черты лисы. Ничего. У неё даже волосы не рыжие в противовес всем моим представлениям, а каштановые. Они обрамляют узкое лицо с подведёнными чёрным карандашом светлыми глазами (чёрт бы побрал это синее освещение, из-за которого мои собственные уже скоро будут гореть огнём!). Красивая девушка. Ненавижу таких, потому что именно им обычно достаётся всё, но не могу испытывать негативных эмоций конкретно к Алисе. Она располагает меня к себе целиком и полностью, хотя мы только что встретились. — И ты можешь делать фишку с глазами? — спрашиваю я. — Фишку с глазами? — переспрашивает Алиса. — Парень в первой камере тоже оборотень. Я видела его руку, — я зачем-то демонстрирую ей свою. — Выглядела она странно. А потом его глаза вспыхнули голубым. — О, — Алиса мягко улыбается. Не сводя с меня взгляда, она моргает, и я вижу оранжевые ореолы вместо обычных зрачков. — Вау, — я присвистываю. Оранжевый цвет её глаз сияет намного ярче туманного голубого у Тая. Я чувствую себя маленькой девочкой, зачарованно смотрящей на огонь. — Ты классная, — заверяет меня Алиса. — Хочешь пойти со мной? Да! Хоть на край света! — Перестань, — с нажимом произносит Дмитрий. Его голос сливается с иными звуками и превращается в сплошной фоновый шум до тех пор, пока что-то крепкой хваткой не сжимает моё плечо. Я чувствую под кожей разряд тока и вздрагиваю всем телом. — Ай! — восклицаю я. На моём плече рука Дмитрия. — Я ничего не делаю! — Я говорю с Алисой, — строго произносит он. — Она лисица, и, в отличие от других оборотней, у них есть довольно специфический дар. Даже некоторые стражи не могут ему противостоять, что уж говорить об обычных людях. — Я не специально! — Алиса разводит руками. Она выглядит такой невинной, такой слабой. Хочется пожалеть её. — Не сажайте меня больше сюда, пожалуйста. Ещё один разряд тока. Я дёргаю плечом, чтобы скинуть руку Дмитрия, но он вцепился в меня мёртвой хваткой. — Знаю. Особям, которые какое-то время живут без стаи, становится всё труднее это контролировать. Я бы на твоём месте отправился домой. — В Ликаонии скучно, — надув губы, сообщает Алиса. — Хватит наезжать на бедную девушку, сказано же вам, она не специально, — меня буквально разрывает непонятно откуда взявшееся возмущение и обида за то, что Дмитрий так невыносим. — Спасибо, — с благодарностью в голосе произносит Алиса. — Мы можем быть друзьями… — Нет, не можете, — перебивает Дмитрий голосом строгого папочки. — Ты, — он смотрит на Алису, — уходишь и больше никогда не попадаешься стражам. А ты, — теперь на меня. Почему он такой злой? — со мной. На сегодня наша экскурсия окончена.

***

Дмитрий утверждает, что я была под гипнозом. Именно поэтому лисиц называют плутовками — они делают так, чтобы ты полностью им доверился, и затем используют это в своих интересах. Как по мне, так Алиса просто очень харизматичная и обаятельная девушка, но в ответ Дмитрий говорит, что в этом и есть эффект их чар. Тогда пришлось заткнуться — ему-то виднее. Хотя против Алисы я всё-таки ничего не имею. Дома я оказываюсь так же — через дыру в стене, которая появляется и исчезает по одному волшебному прикосновению. Дмитрий не проходит в квартиру, лишь слегка подталкивает меня вперёд, пока я ещё некоторое время сомневаюсь, шагать ли сквозь темноту. Прежде чем закрыть портал и оставить меня, Дмитрий говорит, что даёт мне одни сутки на принятие решения. Сейчас, когда на часах уже восемь утра, я стою напротив зеркала в ванной, расчёсываю волосы и вполуха слушаю Даню, болтающего со мной и параллельно готовящего завтрак. Даже не до конца уверена, что вообще улавливаю, о чём он вещает. Все мои мысли не тут, а где-то далеко за гранью понимания. Чтобы поверить в то, что всё случившееся мне не приснилось, придётся ждать. Знаю точно — это будут самые долгие двадцать четыре часа в моей жизни.