Four Marauders

Джордж успокоился только через час. Ну как успокоился, перестал кричать и топить магазин в слезах. Он знал, что его жалели. Многие жалели. Но он ненавидел всех, кто проявлял к нему жалость. Что ему с неё? Это поможет вернуть брата? Сделать его жизнь чуть менее невыносимой? Нет. А больше он ничего и не хотел. Письмо… Фред никогда столько перед ним не извинялся. Нет, он извинялся перед ним и много, особенно после встреч с Андж, но они оба понимали, что так было нужно. Однако, простить себе кровавые дорожки на груди брата и жгучую боль от метки Фред не мог никогда. Джордж помнил, как Фред возвращался после отбоя, подходил к кровати брата, опускался на колени и с таким виноватым видом сидел, что Джордж, даже если спал, просыпался, зарывался рукой в волосы брата и улыбался ему, как бы говоря, что все хорошо. Следом неизменно наступал ритуал искупление, Фред отмывал кожу брата, ложился рядом, зная, что это поможет успокоить метку, успокоить Джорджа. Да и сам Фред чувствовал себя до неприличия счастливым, лёжа вот так. А утром все с нуля. Фред всегда возмущался тем, что страдать должен именно Джордж. Ему самому метка вреда не причиняла. Фантомные боли преследовали, спасибо связи близнецов, но Фред точно знал, что боль, что чувствует брат, в разы сильнее. А Джордж говорил, что Фреду отводится более сложное, то, с чем сам Джордж никогда не справится. Просто Фред умел играть на публику, а Джордж нет. Зато только Джордж знал, как Фред умеет заботиться. Они ещё не знали, как метка наказывает, когда Фреду пришлось обнять Спиннет. Они в чём-то ей помогли, Джордж уже не помнил, в чём именно, но она твёрдо решила их заобнимать в благодарность. Джордж не ревновал, его порция обнимашек тоже его ждала. Но вдруг его будто приложили чем-то тяжёлым. Он помнил, как на автомате сделал шаг назад и рухнул на пол. Проснулся он уже в больничном крыле. На полу рядом с кроватью сидел и плакал Фред. Джордж уже собрался подскочить и пойти разобраться с обидчиками брата. Его остановила Помфри. Буквально придавила рукой к кровати. Фред мгновенно развернулся лицом к брату, вытирая щеки. А потом снова заревел. Тогда-то под завывания старшего близнеца Помфри и объяснила, чем будет грозить неподчинение магии. Она велела Фреду заботиться о Джордже, пока не восстановится, но Фред воспринял это слишком серьёзно и после каждого, на его взгляд, опасного контакта с кем-то бежал ловить близнеца, который, к слову, в обморок больше падать не собирался. Сейчас Джордж бы все отдал за возможность ещё раз быть пойманным заботливый близнецом. Но никто не собирался делать для них исключений, даже если их объединила сама магия. Сириус же пошёл прогуляться по дому. Магазин был относительно ухоженным, но дом… Просто жуть. Зеркала завешаны, шторы тоже, причём, видимо, всегда. На кухне пусто. Только кружки, упаковка чая, банка кофе, целый ящик восстанавливающих зелий. У парнишки не жизнь, а просто мечта. Сириус прошёл дальше. Спальня Джорджа. Неет, что-то не то. Это не его спальня, это их спальня. Ну конечно же не нужно быть гением, чтобы понимать, что спали они вместе, пока это было возможно. На кровати лежит колдо. Блэк подошёл ближе и вздрогнул. Что за чертовщина тут происходит? Это было колдо с похорон. Когда Джордж смог всё-таки вырваться из цепких рук родственников, упал на колени перед гробом и просто надрывно плакал на груди мёртвого брата. Сириус был уверен, что не Джордж коллекционирует эти колдо. Не после того, что он узнал сегодня. Кто-то стремится причинить живому близнецу как можно больше боли. Но какого мерлина нужно этому садисту от Джорджа? Над этим стоило крепко подумать. А ещё лучше решить задачку поскорее. Услышав на лестнице шаги, Сириус схватил дьявольскую картинку и спрятал в груду бумаг на столе. Их давно никто не трогал. Сириус надеялся, что ещё немножко эта куча полежит нетронутая. В комнату вполз Джордж с письмом в руках. Привидения в Хогвартсе выглядели более живыми, чем этот вроде бы живой маг. В принципе Блэк его понимал, хотя, конечно же, не совсем, его метка ни с кем не связывала. Но парень медленно погибал, а этого не хотелось допускать. Джордж взял с тумбы пузырёк с зельем, повернулся к колдо брата на том самом столе, поднял руку вверх и улыбнулся горькой улыбкой. — Твоё здоровье, братец. — Джордж одним глотком опустошил бутылочку и со всей силы приложил её о стену. Сириусу пришлось признать, что сегодня он получил больше впечатлений, чем за всю жизнь. Парня хотелось поддержать. Просто по-человечески поддержать. Сказать, что все наладится. А ещё раскрыть правду о встречах в ближайшем будущем. И просто попросить потерпеть немного. Ещё чуть-чуть. Блэк знал, что предложение Фреду начать учиться возвращаться будет принято быстрее, чем он успеет договорить. Вот только Джорджу он ничего говорить не имел права. И это казалось ему сейчас самым неправильным. Джордж достал пергамент, перо и устало выдохнул. Как вообще это работает, кто приносит ему письма от брата, он не понимал от слова совсем. Они, конечно, живут в мире магии, но и у неё есть предел. Например, она смогла обьединить их в пару, но не смогла гарантировать, что в случае чего оба выживут. Или умрут. Почему нет собственно? Смерть уже давно не казалась ему чем-то страшным. Во всяком случае, его собственная. Блэк и не думал торопить парня. Пусть по два слова в час пишет, пусть прерывается на размышления после каждой запятой, ему это нужно. Нужнее, чем кому-то ещё. Это все было совершенно нормальной реакцией. Нельзя просто взять и сесть писать письмо человеку, которого похоронил 4 года назад. Невозможно принять это как что-то совершенно обычное. От размышлений оторвал скрип двери в спальню. В проходе стоял Гарри. Немного поникший, переминающий с ноги на ногу, он явно хотел снова пренебречь чувством такта. Сириус обещал себе, что устроит Поттерам выволочку за то, что они не сходили к сыну и не объяснили ему, что бередить старые раны не очень хорошо. — Ты что-то хотел? — Джордж, кажется, не был удивлён. Он спокойно отошёл от стола к окну, оперся на подоконник и безразлично посмотрел на Поттера. — Джордж, я… Я пришёл… Черт, я не знаю зачем я пришёл, я просто подумал, что… Нет, я вовсе не жалею тебя, но тебе, должно быть, больно, я имею ввиду метку и вообще… — Стоп, что? — Джордж усмехнулся, — ты думаешь, что метка причиняет мне боль? — Ну… да? Она же кровит, она выглядит, как одна большая рана, разве это так легко терпеть? — Сириус снова применил фейспалм. Мерлин всемогущий, ну что не так с его крестником. — И что? Что ты хочешь мне предложить? — Я видел одно заклинание, оно может освободить от метки, если партнёр… мёртв. Может… — о, а вот это уже было интересно. Сириус уже даже откуда-то знал, кто подкинул герою-всея-Британии мысль избавить Джорджа от метки. — Поттер, я искренне надеюсь, что ты шутишь, — Джордж сказал это слишком спокойно, что можно было расценивать, как предупреждение о грядущей расправе, если он сейчас не заткнется. — Но я подумал… — О чём ты, Волдеморт тебя раздери, подумал? Что я вдруг захочу избавиться от той последней на этом свете вещи, которая связывает меня с ним? — Но тебе же больно… — Да, черт возьми, мне больно. Но не потому что метка кровит или что-то такое. Вообще не из-за неё. Мне больно, потому что мой брат мёртв. А я жив. Потому что я хожу здесь как неприкаянный и даже руки на себя наложить не могу, я ему обещал. Потому что я не могу обнять того человека, который меня реально любил. Не за что-то. Просто за то, что я есть, вот такой весь из себя проблемный. А я более чем проблемный. И, как ни старайся, его никто не заменит. — Блэк просто поражался. Почему Джордж ещё не приложил Поттера чем-то тяжёлым? — А метка? — промямлил герой. — А что метка? Она просто позволяла нам быть счастливыми официально. Будучи совершеннолетними, мы могли больше не бояться, что нас заставят быть порознь. Эта штука давала нам право прожить эту жизнь вместе на вполне законных основаниях. А сейчас она просто напоминает мне, что когда-то я был счастлив. И я не хочу её убирать. Я знаю, кому я принадлежу. И пусть все знают. — Я… — Ты, Поттер, ты тоже причиняешь мне боль. Каждую годовщину ты стоишь там, весь такой живой и счастливый, и говоришь, какие все выжившие молодцы. А они, те, кто не выкарабкался, они не молодцы? Я не только за Фреда говорю, я за всех погибших. Твой крестный? Он жизнь за тебя отдал. Думаешь, об этом он мечтал? А Снейп? Да он всю свою жизнь любил твою маму. Он каждый раз оказывался рядом, чтобы прикрыть твою спину. А Люпин? Он женился только, он был счастлив всего-то ничего. И этот список я могу продолжать до бесконечности. А ты про них ни слова не сказал. Разве этого они заслужили? — Я просто… Я не знаю, как правильно говорить, смотря в глаза их близким. — Но ты же смотришь мне в глаза как-то. Даже после того, что узнал. Поттер, на той войне осталась вся моя жизнь. Я пустой. И все, что у меня есть, это волшебная палочка, свитер, из-за которого мы однажды поссорились, несколько колдо и эта метка. Не вздумай больше никогда предлагать мне от неё отказаться. От него отказаться. А сейчас, я думаю, тебе лучше пойти домой под бок моей сестрички. Радуйся жизни, герой. Всё может закончиться в одно мгновенье, а ты так и не успеешь насладиться этим. Через несколько минут герой исчез. Возможно, Джордж был излишне груб с ним, но как же его достали эти попытки вразумить, помочь, спасти. Зато после этого разговора он точно знал, что писать. Да, и свитер. Тот самый, из-за которого они крупно повздорили. Обоим его хотелось, но на нем была буква Джорджа. После смерти Фреда Молли связала такой же с буквой F. Он распространял запах дома, приятные духи матери и аромат шампуня Джорджа. Чего уж там, парень надевал его несколько раз. Сейчас он бы очень хотел, чтобы Фред тоже носил его. Джордж не был уверен, что это возможно, но чем черт не шутит. Джордж устало упал на кровать и через какое-то время уснул. Он вообще мало спал. Но сегодня он почему-то очень сильно устал, сильнее, чем обычно. Сириус выбрался из своего укрытия, забрал письмо и свитер. Почему бы и нет. Возвращаться почему-то не хотелось. Сейчас Сириус чувствовал непреодолимое желание остаться, проявиться, разбудить мальчишку и выложить ему все, как есть. А ещё немножко похозяйничать в доме, потому что это был кошмар. И совсем немножко рассказать парню о защитных чарах для дома, чтобы все подряд не шастали. А потом прогуляться на Гриммо и разнести крестника, чтобы больше не приставал к парню со своими неумными, тем более не своими, идеями. Но вернуться нужно было. Фред ждёт свое письмо, да и пора бы начинать обучение. Только Фред сможет разобраться с тем, что тут происходит. Джорджу нужна не их помощь. И чем быстрее все решится, тем раньше Джордж окажется в безопасности. Почему-то Блэка преследовал чувство тревоги, он был почти уверен, что они если и не совсем, то чуть-чуть опоздаю со своими догадками точно. Блэк сделал шаг к двери и растворился в воздухе. Вот он, его новый дом. Срочно нужно было найти парня, но тот как в воду канул. Да что вообще происходит такое. Немного побродив ещё, Сириус пришёл к Снейпу. И не прогадал. Парень сидел рядом с бывшим профессором и тихо вздыхал. Северус же задумчиво смотрел на Фреда, иногда что-то спрашивая. Что ж у всех какие-то секреты. Сириус решил подойти поближе и послушать. — Фред, ты сидишь так уже почти час. Ты ведь не просто так пришёл, я знаю. Ты можешь рассказать мне все. — Снейп выжидаюше уставился на парня. Он знал, что тот заговорит. — Да, я… Понимаете, мы с братом… Да что же это такое. В общем, вот. — парень стянул футболку. На левой ключице было выведено имя Джорджа. И почему же Сириус не удивлён? А-а-а-а, точно, он сегодня вообще уже ничему не удивляется. — Фред, Люпин тебя покусай, почему же ты молчал? Вы же неразлучники. — Блэк должен был отдать Снейпу должное, обороты речи у этого были неплохие. — Я знаю. — грустно выдохнул Фред. — Давно у вас метки появились? Вы вообще знали, что они значат? — Курсе на третьем. Да мы знали, что они связывают нас, что мы принадлежит друг другу, что за неподчинение метке страдает не тот, кто нарушает её условия, а второй. И как это происходит мы тоже знали. Опытным путем выявили. — Вы нарушали условия? — Снейп смотрел шокированно. — Чтобы нас не разлучили. Пока были в школе — нарушали. Когда убежали — перестали. Я выдохнул свободнее, когда метка брата перестала кровить. Мы только начали жить полной жизнью… — Фред, ты же знаешь, что, после смерти одного из неразлучников, метка кровит постоянно? — Нет. Нет, не может быть. То есть все эти 4 года он истекает там кровью? Мерлин, я эгоист. На что я его обрек. Это все из-за меня. — теперь плакал и второй близнец. — Да, и ещё есть кое-что. Когда партнёр умирает, магия даёт возможность выжившему избавиться от метки. — Может, так будет лучше? Нет, так определённо будет лучше. Как вы думаете, он убрал её? Я не хочу, чтобы он страдал из-за этого. Что же делать? — Фреда трясло. — Ни в коем случае не предлагать ему от неё избавиться. — подал голос Сириус. — Ему сегодня уже предложили. Я искренне надеялся, что он приложит моего крестника Авадой за это. — Кто ты и что сделал с Блэком? Ты же в Поттере души не чаишь. — Снейп усмехнулся. — Метка не причиняет ему столько боли, сколько твоя смерть в принципе. И он не собирается её убирать. Сегодня он сказал, что знает, кому принадлежит, и хочет, чтобы все это знали. И что метка напоминает ему, ради чего стоит жить. — Блэк, а ты не слишком ли осведомлён? Хотя я и не удивлён. Предлагаю тебе отдать письмо Фреду. А нам с тобой надо побеседовать с глазу на глаз. Сириус кивнул, протянул парню письмо и свитер и был безумно поражён тем, как нежно Фред прижал к груди этот кусок ткани. Дело было не с свитере, а в том, что от него пахло домом. А его домом всегда был Джордж.