So Close

У меня есть ночной кошмар, который повторяется с завидной периодичностью: ты недостаточно близко. Знаешь, насколько это страшно? Когда я вижу твоё тело перед собой, могу различать отдельные черты лица, едва прорисовывающиеся в мраке, созданном моим подсознанием, могу слышать твой голос и смех, но протянув руку – не дотронуться до тебя? До тебя, стоящего в полуметре от меня. Когда пространство между нами искривляется, делая малое бесконечным, бесконечное – помещающимся на кончик иглы, отделяя тебя от меня на немыслимые расстояния, давая при этом чувствовать тепло – неестественное иногда – твоей кожи, – это приводит в сжимающий что-то внутри ужас. А ты смеёшься, смеёшься так радостно, как тогда, много лет назад, когда мы добились нашего первого успеха. И не видишь меня, хотя смотришь прямо на меня, хотя правильнее сказать – сквозь. И я кричу, кричу так громко, как могу, но выходит настолько тихо, что даже я сам не могу этого расслышать. И ты смеёшься, смеёшься… А затем я нахожу в себе силы, чтобы преодолеть ту энергию, которая, наверное, есть только в чёрных дырах, и приближаюсь к тебе. И хотя ты видишь меня, и хотя я касаюсь тебя – я не вижу тебя, видя при этом тебя абсолютно ясно. Кажется, что это какой-то бред, да, я знаю, но ведь во сне не бывает ничего логичного. И эта алогичность сновидений, пожалуй, и есть самый ужасающий их элемент. Иногда на этом моменте я просыпаюсь, тяжело дыша и всматриваясь распахнутыми глазами в темноту комнаты. Бывает, что даже дрожу или резко сажусь на постели – и хорошо, если в этот момент в ней не будет никого постороннего рядом со мной. В такие моменты моя психика слишком нестабильна, чтобы выдерживать присутствие чужого, ведь единственное желание – дотронуться до тебя без каких-либо «неправильных» последствий. В противном случае я не могу успокоиться до нашей встречи, сколько бы раз себя не убедив, что это был лишь сон. В худших вариациях этого кошмара я продолжаю спать дальше. И если предыдущий сценарий всегда один и тот же, то последующие невозможно предугадать – да, я именно это имею в виду, я пытаюсь во сне предугадать его дальнейший ход. Однажды вместо тебя вдруг оказалась та женщина, и, хотя я в какой-то момент перестал видеть, я знал, что она продолжала оставаться рядом. В другой раз ты посмотрел мне в глаза – и твои глаза были единственным, что я видел. Просто два огромных зрачка, закрывающих собой всё. Или же наоборот, смотрел в глаза тебе я, вернее, туда, где должны были быть глаза, – но их не было. И не было ничего вместо них – ни черноты, ни сияния, ни кожи, ни внутренностей, ничего. Понимаешь? Вот и я не понимаю. И всё же концовка всегда одна и та же: ты отталкиваешь меня, даже если до этого вместо тебя был кто-то другой. И ты уже не смеёшься, нет, на твоём лице нет ничего похожего на радость. Я пытаюсь ухватиться за тебя – и пространство вновь меняет свою сущность. Я вновь не могу до тебя дотянуться, видя тебя прямо перед собой. И я падаю. Куда – не знаю. Как долго я нахожусь в состоянии свободного падения, я тоже не знаю, ведь времени в сновидениях как такового нет, а то, что есть, запутано настолько, что даже боишься пытаться выстроить хоть какую-то его последовательность. Единственное, что я знаю о длительности этого промежутка времени, – то, что он короче того, за который человек задыхается без воздуха, ведь в такие моменты я перестаю дышать не только во сне, но и наяву. И когда я просыпаюсь – снова тяжело дыша и дрожа – мне хочется только одного: чтобы ты всегда оставался ко мне так близко, как ты есть сейчас, слушая мои рассказы о самом сокровенном и делясь своими. Потому что один раз дотронувшись до тебя, будешь сражаться со тьмой и светом, чтобы быть снова так же близко. Потому что ты – ярче света и загадочнее тьмы. И ты так близко.