***
Во время обеда их компания сидит вместе: Гарри и Луи по одну сторону, а Зейн, Лиам и Найл напротив. Гарри все гложет тошнотворная нервозность, от которой невозможно дышать. Тогда рука Луи, находясь под столом, проскальзывает в его руку, ощутимо поглаживая костяшки пальцев. Гарри как будто бы пришвартовавшийся якорь, которому океан оказывал успокаивающие волны, окуная в пузырь тепла. Их глаза встречаются, и Луи кивает в сторону остальных. ― Парни. Хазза и я хотим вам кое-что сказать. ― Ты наконец-то залетел! ― шутит Найл, смеясь вместе с Лиамом с Зейном. ― Застегни рот, Найл, пока я не засунул морковку в твой зад, ― шипит Луи, а Найл уже хохочет. Закончив «шутку-минутку», внимание переходит на Гарри с Луи, глаза и руки которых были сконцентрированы друг на друге. Господи. А что, если они не одобрят? Что, если у них вызовет омерзение их держания за ручку? Что, если Лиам считает Гарри недостойным кандидатом на сердце Луи? ― Мы вместе, ― произносят они в одно время. Гарри хихикает себе под нос, потому что даже без репетиций у них получается говорить стройным хором. Три мальчика лишь пораженно смотрят. Сердца бешено стучат в груди, и это не есть хорошо. «Кто-нибудь, пожалуйста, отреагируйте хоть как-нибудь», ― мысленно умоляет Гарри, когда молчание затягивается. Первым говорит Найл: ― Деньги на бочку, Пейно. Так напряжение ломается, и Лиам с натягом отдает самодовольному Найлу десятку. Раздается ликующие поздравления в адрес Гарри и Луи с долгожданным созданием союза, и Зейн делает акцент на их сексуальном напряжении, которые уже было нереально терпеть. Гарри же просто не верил своим ушам, что Найл с Лиамом могли поспорить на них с Луи. Но, так или иначе, все они одобряют их отношения, и больше его ничего не колышет. Больше он никогда не станет сомневаться в своих друзьях. Теперь-то уж точно.***
В тот же день по пути на английский Гарри проходит мимо Луи в коридоре. Он шлет глупую улыбку, и Луи возвращает ее. А, когда между ними остается пара сантиметров, рука Луи хватается за Гарри и тащит за шкафчики. Коридор опустел. Гарри ничего не понимает. ― Луи, что... Конечно, он не успевает договорить из-за заткнутых поцелуем губ, который был протяжным и сильным, но так как Гарри влюблен в любого Луи, его губы продолжают двигаться, разрешая быть ведомым. ― Увидимся на истории, малыш, ― шепчет Луи, последний раз встречаясь в поцелуе, а затем ретируется на урок. Гарри шел на занятие перевозбужденным человеком, которого вскружили и свели с ума, и, если бы ему предложили мешок с золотом за то, чтобы повернуть время вспять и вернуться к началу, он бы ни за что не согласился.***
До Гарри быстро доходит, что, пока рядом снуют люди, они с Луи вели себя чисто по-приятельски. Но как только на горизонте был пустынный коридор или пустующий класс, они становились двумя влюбленными, которые не виделись со времен Второй Мировой Войны. Не редко Луи брал и приводил Гарри в туалет или за шкафчики для тайных свиданий, во время которых они целовались, обнимались и ласкались. И все эти действа настолько замечательны и приятны, что к концу быстро пролетевших трех дней Гарри прибывает в хорошем расположении духа. Но, несмотря на удивительное чувство, быть в состоянии целовать Луи, его бойфренда, имеет место быть мучительная эмоция – нетерпение. Гарри ненавидит себя за то, что так зверски хочется, чтобы все узнали об их паре, но раз Луи не готов признаваться – значит, ничего не попишешь. Гарри так счастлив, что Луи – его парень, и просто грезит показаться с ним. Чтобы все знали, что Луи его. И только его. Гарри отряхивается от злости на самого себя и концентрируется на огромном счастье. Иисусе, Луи Томлинсон определенно станет причиной его смерти. Наступившие выходные тянутся, мальчики не видятся, но переписываются, а когда приходит понедельник, Гарри с нетерпением врывается в стены школы, желая поскорее увидеться со своим красавцем. И ему организовывают достойный прием. Луи толкает его к стволу заснеженного дерева, растущего за оградой школы, и они делят несколько поцелуев, перед тем как войдут в теплое помещение. И уже во время медленной ходьбы по коридору, когда их тела находились впритык, Гарри чувствует руку на своем плече. ― Привет, Ник! ― Привет и тебе! Готов потрещать сегодня на радио, Гарольд? «Черт. Блин. Вылетело из головы». Но Нику знать эти мысли не нужно. ― Всегда готов, ― отвечает Гарри, натужно улыбаясь. ― Отлично. Ты, наверное, уже соскучился по тому, чтобы быть ведущим? ― спрашивает Ник ухмыляясь и сжимая щеки Гарри. Последний смеется и шлепает Ника по рукам, когда неожиданно возникает рука, крадущаяся вверх по спине, оббегая кудряшки и останавливающаяся на ключице, чтобы пальцем надавить на засос, оставленный пару дней назад. Невольная улыбка рисуется на губах Гарри, когда он смотрит на Луи, который, вне сомнений, выглядит столь великолепным, даже когда покраснел из-за мороза. Челка чуть-чуть мешает видению, и если говорить о глазах, то, Господи. Они необыкновенные. Гарри разбивает палатку под названием «Любовь к Луи» и обосновывается в ней до конца своей жизни. ― Безусловно. ― Он неохотно отрывается от любопытных глаз Луи и переводит взгляд на Ника. ― Встретимся через несколько минут, мне нужно отнести вещи. С этим Гарри шествует по коридору с все также прижимающимся к нему Луи.***
Дни плетутся, и уже в среду Гарри чувствует себя обессиленным и обескровленным, что, в принципе, одно и то же. Просто сегодня один из тех дней, когда все нормально, но вроде как хочется убить всех вокруг. Гарри тащит поднос с едой к их закрепленному столику, откидывается на спинку стула и склоняет голову на плечо Зейна, который делал домашку. ― Школа – муть какая-то, ― ворчит Гарри. Зейн толкает его локтем, очевидно, раздражаясь, что его отвлекают от списывания. ― Естественно, Гарри. Фигня. Сегодня все фигово. А Гарри просто хочет внимания. В это время появляются Найл с Лиамом, усаживающиеся напротив них с Зейном. ― Хреновый денек? ― спрашивает Лиам, чьи щенячьи глаза смотрят сочувствующе. Гарри нравится Лиам. Лиам хороший. ― Хреновая неделя, ― поправляет Гарри. Вдруг, знакомое, приятно пахнущее тело, садится слева. ― Мда, дерьмовые денечки, ― сопереживает Луи. ― А сейчас, Зейн, отдай моего мальчика. ― Странная нотка в голосе Луи, которую Гарри не узнает, заставляет свести брови. Почему его задело, что он отлеживается на плече друга, который состоит в серьезных отношениях? ― Отвратительные... ― бормочет Зейн, строча что-то на клочке бумаги. Гарри пододвигает свой стул ближе к Луи и игриво щипает за плечо. ― Ты не ел, Хаз? ― Взор Луи устремлен на него, и Гарри читает в нем желание поцеловаться, что, безусловно, не заставляет краснеть. ― Просто не хочу. Я устал. Школа – полная лажа, ― брюзжит Гарри, уткнувшись носиком в плечо. Луи помещает пальцы ему в волосы: ― Прорвемся, кудряшка, мы на экваторе недели. Гарри улыбается, Луи улыбается и наклоняется к нему, когда... да. Они сидят в кафетерии, кишащем людьми, поэтому, прокашлявшись, он упирается в тарелку с обедом. Гарри в тот же момент распознает в этом действии прикрытое негодование. Трудно скрывать отношения. ― Эй, почему ты так ласков с ним? ― возмущается Лиам. ― С нами ты никогда таким не бываешь. Луи краснеет: ― Верно, но это потому, что от вас, парни, уши вянут. От Гарри... уши вянут тоже. Но... он неплохо в этом соображает. Несколько мгновений происходит усиленный мозговой штурм. Когда все понимают сказанное, Гарри хихикает и прячет лицо в шее Луи, в то время как Зейн и Лиам стонут, а Найл кудахчет от смеха. ― Мы вообще не должны быть в курсе ваших лобызаний, ― булькает Лиам, качая головой. Зейн кивает, и Найл по-прежнему смеется. Типичный Найл.***
К концу недели Гарри все больше и больше смущает поведение Луи. Он то и дело утягивает его в сторону, чтобы сильнее и сильнее напоминать о себе. В последние дни он целует с такой частотой и пылом, что Гарри удивляется, как их еще не поймали. У Луи выработалась привычка кусать и сосать районы шеи и ключиц, оставляя за собой полотно синяков. Доходит до того, что засосы замечает Энн. Краем глаза она оценивающе смотрит на шею сына, чтобы потом улыбнуться и подмигнуть. Помимо нескончаемых поцелуев и засосов, поступки Луи по отношению к Гарри становились все более своеобразными. Каждый раз, когда Гарри по-дружески на кого-то опирался, игриво целовал в щеку или обнимал – дальнейшие действия превращались в клубок странностей. Взглядом Луи словно резал недоброжелателя лазером, а Гарри прижимал к себе и обнимал крепче обычного. Конечно, Гарри не дурак и все понимал. Луи – ревнивый собственник. Но ведь он знал, что Лиам, Найл, Зейн и Ник – просто друзья. Он знал, что они принадлежали друг другу, они встречались, в конце концов. Как ему еще это доказать? Тем не менее, Гарри не хныкал из-за специфических трудностей. Он просто довольствовался всем, чем Луи был рад поделиться. Потому что он любил его. К тому же, факт того, что Луи постоянно ластился, Гарри только льстил. Но его брала зависть из-за открытых отношений Зейна и Лиама. Нет, он не променял бы Луи даже на целую галактику, но всякий раз становясь свидетелем теплого прощания этой пары, когда каждый по очереди говорит друг другу «увидимся» и «люблю тебя», образовывался внутрителесный ожог. Всякий раз он напоминал Гарри о словах, которые он не сказал Луи. Не признался в любви. Но страшно представить, что с ним будет, если окажется, что Луи его не любит.***
За обедом следующего понедельника Луи сидит со своими друзьями, пока Гарри, Найл, Лиам и Зейн сидят друг с другом и отпускают шутки. Рука Найла держится на плече у Гарри, когда Зейн наклоняется вперед. ― Ого, Гарри, ты встречаешься с Луи или с Дракулой? ― любопытствует он, осматривая заваленную засосами шею. Лиам с Найлом смеются, а Гарри прячет лицо в ладонях. ― Тут без экспертизы не разобраться. ― Отцепитесь, ― бормочет Гарри с побагровевшим лицом. ― Все пучком, дружище, ― уверяет Найл, после чего с небрежностью и легкомысленность чмокает Гарри в щечку. Тот, в свою очередь, строит шокированное выражение лица и вытирается. ― Ты противный, ― констатирует он, а потом его глаза накрывают две ладони. ― Угадай, кто? ― спрашивает голос, явно принадлежащий Луи. С улыбкой, подсознательно возникшей, Гарри решает съерничать, задумчиво постукивая по подбородку. ― Хм... Дай подумать... это... Нил Харрис? Луи усмехается: ― Нет, чертенок. ― О, ну тогда мне все равно, кто это. ― Он же женат, извращенец! ― лукаво выкрикивает Луи. ― И у него есть дети! Гарри улыбается, убирая руки Луи и поднося их к груди. Он закидывает голову назад, встречаясь с морским морем. ― Я знал, что это ты, просто дразнил тебя. ― Я так и подумал. Пойдем со мной. ― Он указывает на дверь выхода из столовой. Гарри при этом улыбается от губительной мысли, в которой его крохотный бойфренд перерезает своим остроумием ему горло. Они шагают в безлюдный коридор, где Луи смотрит по сторонам, дабы потом прижать Гарри к стене. Взгляд передает желание обладать. ― Ты мой, ― тихо произносит Луи, прежде чем соединяет их губы в медленном поцелуе. Так вот чем он вызван? Вертлявым чмоком Найла? Поток мыслей не прекращается, но, когда язычок Луи медленно водит по зубам, а после встречается с языком Гарри, все мысли идут ко дну. Луи тянется, чтобы посасывать, но исполняет это так лениво, что член в джинсах Гарри подает сигнал бедствия. ― Ты самый лучший, ― шепчет Луи. Прижимаясь, они запоминали друг друга. Сердце Гарри колотится от сильных чувств. Они целуются еще чуть-чуть, до звонка. Гарри отрывается первым, оглаживает бока и крадет несколько прощальных поцелуев. ― Встретимся на истории, любовь моя, ― говорит Луи с улыбкой и оставляет затяжной поцелуй на лбу. И, хорошо. Он никогда не называл Гарри «любовь моя», и хотя это не означает, что он любит его до потери пульса, Гарри так доволен, что мог и ненароком взорваться.***
В четверг решаются все вопросы. Гарри, Луи, Лиам, Найл и Зейн как обычно отдыхали за общим обеденным столом, болтая и, конечно же, коротая веселое время. Рука Луи мирно лежала у Гарри на бедре, а ее теплое прикосновение заставляло ощущать парение в облаках и счастье. ― Знаешь, что я понял? ― интересуется Лиам у Гарри, хмурящего лоб. ― Что? ― Что мы с тобой никогда не общались вне школы. Похоже, что я тусовался со всеми, кроме тебя. Гарри пытается прикусить ухмылку, вызванную фривольно гуляющими пальчиками Луи. Но все же сосредотачивается на Лиаме. ― Ты прав. Надо наверстать упущенное. ― Приходи ко мне в субботу, ― приглашает Лиам. ― Посмотрим Netflix, оттянемся*. У Гарри шутка вызывает смех, но у Луи усиливается хватка. ― Ладно, уговорил, ― говорит Гарри, все еще улыбаясь. ― Типа свидание. На этот раз он не может сконцентрировать внимание ни на чем, кроме впившихся через обтягивающие джинсы пальцев, пока сам Луи, наклонившись, шепчет: ― Мне нужно с тобой поговорить. ― О'кей? ― Гарри хмурится, но позволяет Луи отвести себя в сторонку. Разум пытается предугадать дальнейшие события. Луи охладел к нему? Finita la commedia? ― Что случилось? ― беззащитно спрашивает он, когда Луи поворачивается. Выражение его красивого лица решительно настроенное. ― Не ходи к Лиаму в эти выходные, ― не просит, а настаивает Луи. И, что? Это какой-то изощренный способ расставания? Луи начнет отсеивать своих друзей от Гарри, а потом отстранит его от себя. Постепенно, чтобы было не так больно? Ничего не понятно. ― Что? ― спрашивает Гарри, вымученным голосом. Он сглатывает, прежде чем говорит: ― Почему? ― Потому что, ― констатирует он, ― он флиртовал с тобой. Мне это не нравится. Ну все, непонимание Гарри превращается в раздражение. Ради всего святого, Луи с Лиамом лучшие друзья! Лиам влюблен в Зейна! «Знаешь, ― посылает ему сигналы мозг, ― эта ревность ни в какие ворота не лезет». Несколько мгновений Гарри строит предложение, а потом со спокойствием его выдает: ― Луи. Ты и Лиам – лучшие друзья. Неужели ты считаешь, что он попытается охмурить меня? Да у нас вообще никогда не было флирта! Мы просто шутили. Как друзья. ― Мне по барабану, Гарри! ― Голос Луи звучит громче обычного. У Гарри, тем временем, случается неожиданный всплеск любви и обожания. Он и сам себя понять, порой, не может. Черт побери, он же должен быть зол! Глупые чувства. ― Я не хочу, чтобы вы с Лиамом оттягивались! Ты мой, черт побери! Честно говоря, Гарри не переживает за близстоящие столики, которые, скорее всего, слышат их перебранку. Сейчас его сильнее всего волновал вопрос собственничества. Это не нормально. Такие чувства сносят крышу. Возвысив голос громче предыдущего тона, Гарри кричит: ― Бога ради, Луи, он же втрескался в Зейна! Он никогда не хотел быть со мной! А даже если бы и хотел, то я бы ему отказал! Так что успокойся! ― Он практически бьется в истерике, все сдерживаемое лилось неконтролируемым потоком. ― Я в курсе! ― вопит Луи. Почти вся столовая имеет честь их слышать и видеть, но Луи либо не подозревает об этом, либо не заморачивается. ― Представь себе, я в курсе и всего лишь хочу, чтобы ты был моим! Гарри слышит вздохи и шепотки, но ему все равно. Он скрещивает руки в защитном жесте и сверлит взглядом Луи, который выглядит рассерженным и устрашающим и, Господь Всемогущий, он бы дал деру, если бы сам не был так раздражен. ― Луи, мы с Лиамом только друзья! Ты ведешь себя как болван, когда я просто стою с кем-то или разговариваю! С кем-то, Лу! Почему ты так ведешь себя? Луи сжимает кулаки и орет: ― Потому что я люблю тебя, идиот! Гарри уже подготовил ответ, но потом безвольно опускает руки. Стояла мертвая тишина. Сердце заглохло. Дыхание сникло, и не было возможности пошевельнуться. Невозможно моргнуть или сформировать предложение. В это же время глаза Луи расширяются до размера мячиков для гольфа, щеки побледнели. Луи. Луи любит Гарри. Луи Томлинсон, капитан футбольной команды, покоритель женских сердец, популярный парень, душа компании, влюблен в Гарри, в цветочного мальчика, придурковатого паренька, который к тому же еще и гей, на которого всем, казалось, было пофигу. ― Ты... ты любишь меня? ― еле слышно переспрашивает Гарри. Каждый сустав был не сдвигаем, и если бы не невероятная тишина в кафе, то никто бы так и не расслышал его вопроса. Яркий, чудесный голубоглазый парень заметно сглатывает и прячет глаза за челку, прежде чем медленно кивает. ― Я не хотел... Я пойму, если ты не готов к таким чувствам. ― Луи едва слышно из-за жужжания в ушах. ― Я просто... люблю тебя, Гарри. Прости... ― Слова звучат немного надломлено, и не контролируемо Гарри поддевает Луи за подбородок, а затем поглаживает щеки. Весь мир исчезает. Кафетерий растворился, не было ни души. Их друзья испарились, улетучились, потерялись в электричестве. Все предыдущие перипетии забыты. Земля, воздух, гравитация – все уходит, бесследно забываясь в мгновениях, когда взгляды Луи и Гарри встречаются, когда голубые глаза смотрят вглубь зеленых глаз. Гарри прерывисто набирает воздух в легкие, не веря в происходящее. ― Я... Я тоже люблю тебя, Луи. Я люблю тебя больше жизни. Я уже был влюблен в тебя, когда мы пошли на дурацкий фильм, где ты плакал, а я обнимал. Лу, я очень сильно тебя люблю. ― Ты отдаешь отчет своим словам? ― Луи сглатывает, пока щеки алеют под ладошками. ― Да, как никогда, ― говорит Гарри шепотом. Они не сдвигаются с места, уставившись друг на друга, и просто наслаждаются моментом. По крайней мере, пока на все помещение не раздается выкрик. ― Да поцелуй же ты его! ― просит кто-то, и Гарри признает в этом голосе одного из друзей Луи. Он оборачивается и смотрит на людей, наблюдающих за их встречей, и видит в них надежду и затаенное дыхание, будто бы каждый из них отчаянно желает стать свидетелем их поцелуя. Ну, почти каждый. Стая девушек расценивает это как представление и смотрит на него с отвращением – видимо, давнишние девушки для секса Луи – но Гарри плевать. Он снова смотрит на Луи, на его сияющие, улыбающиеся голубые глаза, в которых виднелось небольшое скопление слез. Он никогда не видел ничего прекрасней. ― Можно? Луи качает головой и шепчет: ― Поцелуй меня, дурачок. И они целуются. Целуются на глазах у всей школы. И Гарри впервые испытывает выброс адреналина. Их поцелуй – на самом деле несколько быстрых поцелуев, но Гарри обожает их. Они пара. Они обнажились перед миром и неважно, кто что думает. Не имеет значения, одобряют их отношения или нет. Потому что эта история любви только между Гарри и Луи. История двух мальчиков, которые решили пробиться сквозь стены ограничений и стать счастливыми. Эта история о Луи и Гарри, о мальчиках, которые влюбились благодаря проекту по истории. ― Я люблю тебя, ― шепчет Гарри, игнорируя толпу зевак. ― Я тоже люблю тебя, цветочный мальчишка, ― вторит Луи. ― И я ни на секунду не дам тебе забыть об этом. Что скажет Гарри в конце? Только то, что он всегда любил хэппи-энды.