The Vampire Diaries. My Damon

- Она не рассказывала… - Кэтрин неохотно косится на Елену, которая, стоя рядом с ней, осторожно отковыривает от одной из стен подземелья большой, застрявший там камень, - вернее, не говорила, о том, что это Деймон. Я знала, что она была влюблена в вампира. Так же, как Эмили. Только, сначала я думала, что это Клаус, - Кэтрин слабо усмехается, - она говорила, как он был силен, многое мог… и бла-бла-бла… - вампирша недовольно закатывает глаза, - что ты творишь?! Хочешь, чтобы нас завалило?! Это и есть твой план?! - Что мы, вообще, делаем? - Елена хмурится, выпрямляясь и оборачиваясь к ней, - ищем клад? - Там… - Кэтрин указывает на стену, - был проход, пока его не засыпало. - Проход куда? - Куда-то! Елена, ты же, вроде, не дура, почему иногда ты так беспощадно тупишь?! Откуда я могу знать, что там, если здесь эта груда камней!?! - Может, потому что тебе пятьсот лет..? – неохотно отзывается Елена, и Кэтрин злобно смотрит на нее. - Заткнись и отковыривай дальше! Елене становится смешно. Никогда, наверное, она не смогла бы представить их с Кэтрин в таком состоянии. Так же, как, никогда и не поверила бы, что из всего ее окружения стервозная и неврастеническая мисс Пирс, каким-то непонятным и необъяснимым образом умудрится стать для нее одной из самых близких. - То, что бабуля Беннет говорила о Деймоне, я поняла только, когда открыли склеп. - Но почему тогда Шейла не рассказала тебе, что он жив? - Она и не знала, - Кэтрин беззаботно пожимает плечами, откатывая в сторону большой и неровный кусок камня, - не знала, что вампир, которого я пытаюсь спасти и тот, кого любила Эмили, это и есть ее больная и безответная любовь. - Теперь знает, - Елена отрешенно смотрит перед собой, - в этом дело, ведь так? Не в том, что мы вампиры. Она так резко переменила свое отношение ко мне… - Избавь меня от этих рассуждений! - Кэтрин страдальчески морщится, - поверь мне, это последнее, что меня сейчас интересует. Клаус приехал в Мистик-Фолс. - Ты уже знаешь? - Елена! – Кэтрин нервно хихикает, - если бы я получала информацию только от тебя, меня бы давно убили. - Деймон не поддается его внушению. - Я в курсе,- Кэтрин остервенело продолжает ковырять стену, - в курсе, в курсе, в курсе…ты не на то обращаешь снимание, милая малышка Гилберт. Плевать, чему не поддается Деймон. Если Клаус найдет меня… - Опять сбежишь? - Да, нет…теперь у меня появились дела поважнее. - В смысле? – Елена хмурится, напряженно глядя на свое отражение. - Если тот бред, который ты сказала мне, правда, и Деймон обращен второй раз, значит, лекарство есть. А значит, есть и Сайлас. Деймон снова вампир, то есть, лекарство давно не течет в его венах. Нужно узнать, кто выпил его, - до боли знакомая пара карих глаз в упор смотрит на Елену, - и найти того, в чьей крови оно теперь. - Зачем? - Елена часто моргает и почему-то отступает на шаг, - ты хочешь стать человеком? - Ты дура? – лицо Кэтрин совершенно каменное, - я хочу достать лекарство, разбудить Сайласа, и предложить ему лекарство в обмен на убийство Клауса. - А ты не подумала, - Елена хмурится, - что ему может быть не нужно лекарство? - Плевать, - Кэтрин беззаботно пожимает плечами, - если он спит две тысячи лет, значит, он чего-то, да, стоит. Нужно разбудить его, а потом будет видно. - Ты не боишься, что, в итоге, разбудишь гораздо более опасное и страшное зло, чем сам Клаус? - Клаус – первородный, очень сильный вампир, который пять веков пытается поймать и убить меня. А у Сайласа ко мне пока нет претензий. - А ты не думаешь, - Елена, наконец, оставляет многострадальные камни в покое и отходит в сторону, - что Сайласа уже кто-то разбудил? И именно он когда-то выпил лекарство из крови Деймона. - На этот вопрос нам может ответить только старший Сальватор, - Кэтрин беззаботно пожимает плечами, и снова берется разбирать завал, - а он ничего не скажет. Едва переставляя ноги от усталости, Елена подходит к дому и вздрагивает, увидев на крыльце Бонни. Кажется, что прошла целая вечность, и за эту самую вечность человек, который постоянно был рядом, неожиданно успел стать чужим. Она ни в чем не виновата. Бонни Беннет, ее лучшая подруга, ни в чем не виновата. Она не мстила полоумному Каю, не злила его, и он не связывал ее жизнь с жизнью Елены. Елена не спит в гробу из-за нее. Она не разлучена с Деймоном из-за нее. Бонни, вообще, не при чем. Из-за нее не случилось ровным счетом ничего плохого, но пока у Елены отчаянно не получается до конца убедить себя в этом. Чертов Деймон. Чертов интриган. Бонни резко поднимается на ноги, и почти бегом спускается с крыльца. Она родная и близкая. И в этот момент Елена понимает это как-то особенно остро. «Нужно будет сказать, что ей пойдет каре», - вихрем проносится в голове у Елены, и она невольно улыбается этой мысли. Или не говорить? Она стала совсем другой, после того, как сменила прическу. Хоть, это и произошло только в больном воображении Деймона. Словно бы, даже и человек не тот. Но Елена-то любила и любит именно эту Бонни. Добрую, милую, немного наивную. Не озлобленную и не стервозную. Не хитрую. Все понимающую и все прощающую, а вовсе не стремящуюся отомстить. Бонни не любила Джереми, не знакомилась с каким-то бешеным профессором, и, уж конечно, у нее ничего нет с Энзо, существование которого, кстати, тоже все еще под большим вопросом. Если Деймон сам входил в состав Августин, то остается шанс, что он ставил эксперименты над Энзо. А, учитывая то, каким он его описал, не хотелось бы после всего этого встретиться с ним. Мало шансов, что у него не осталось претензий к тем, кто так издевался над ним. Об этом, конечно же, можно спросить Деймона, но, как справедливо заметила Кэтрин, скорее всего, он не ответит. - Елена! – Бонни бросается к ней, - прости меня! - За что? – Елена обнимает подругу, а затем, слегка отстранившись, напряженно смотрит на нее, - за что простить, Бонни? Что произошло? - За то, что отдалилась от тебя. Отвернулась. То, что с тобой случилось, это… я должна была быть рядом. - Бон… - Я виновата, Елена, - ее огромные, темные, почти черные глаза пристально всматриваются в лицо подруги, с одной стороны, такое знакомое и родное, с другой, совершенно чужое и в чем-то даже враждебное. Теперь она вампир. Враг. Хищный вид. - Дай мне шанс все исправить, - в голосе Бонни звучит мольба, и Елене неожиданно становится больно, - пойдем, зайдем за Кэролайн, позовем ее, и… устроим девичник. Шериф Форбс сегодня дежурит, я… я узнавала… - Конечно, - Елена с трудом сдерживает слезы и крепче обнимает подругу, - конечно, идем. Нам столько нужно тебе рассказать… Семнадцатое гневное сообщение от Деймона, и Елена устало закатывает глаза, набирая в ответ текст очередного нелепого оправдания. Нет никакой проблемы, просто он, (Елена уже успела заметить это), почти всегда недоволен. Он не рад, если она проводит с ним слишком много времени: «Ты задолбала таскаться за мной!», если она куда-то уходит: «Ты же типа моя девушка, куда тебя несет?!», если приходит к нему, и, если, наоборот, отказывается заходить. Он более или менее рад только, когда она в его постели, и то, он умудряется найти, к чему придраться, и раздуть из этого очередной скандал. В нем удивительно сочетаются два вида вампиризма, классический и эмоциональный, потому что помимо крови, он питается еще и чужими эмоциями. Деймону хорошо только, когда всем вокруг плохо, и сомневаться в этом уже нет ни одного повода. Елена поднимает глаза и внимательно смотрит на Кэролайн и Бонни. Они говорят о чем-то, даже смеются, Кэролайн рассказывает о своем самочувствие, о том, как ей пока, вроде бы, удается скрывать то, что она положении, и, как она переживает из-за того, как быть с конкурсом мисс Мистик-Фолс, который она не пропустит ни при каких обстоятельствах. Но ей тяжело. Елена отчетливо видит это. Бонни человек. В ее венах течет человеческая кровь, та самая, которая так нужна Кэролайн. Стефан так и не смог приучить ее к крови животных, которую, как оказалось, он сам, действительно, пьет. Как-то, сжалившись, или, неожиданно устав, Деймон дал слабину, прекратил издеваться, и сказал, что, возможно, Кэролайн станет легче после того, как у нее родится ребенок. Минус был в том, что до этого момента… до этого момента должно пройти очень и очень много времени, за которое Кэролайн, увы, вполне может успеть натворить еще кучу глупостей. - Кэр, ты серьезно?! – Елена вздрагивает от возмущенного голоса Бонни, и инстинктивно напрягается, начиная внимательнее вслушиваться в разговор, - они, ведь, живые люди! Живые, Кэролайн! А ты убиваешь их… как ты можешь? - Я вампир, - цедит Кэролайн сквозь зубы, и Елена узнает интонацию Деймона,- так уж вышло, что я питаюсь людьми! - Отлично! – Бонни недовольно вскидывает руки, - вот, значит, как? Права была бабушка. Вампир… чудовище. - Кто?! – Кэролайн вспыхивает, и Елена с трудом сдерживается, чтобы не броситься к ней, - чудовище?! Просто супер! Тогда, что ты делаешь, тут?! А?! Моралистка-хренова-Беннет?! Елена тоже вампир, и что?! Тусуйся с ведьмами, Бонни, только не забывай, что именно они почти сто пятьдесят лет мучают несчастную Эмили, или, как там ее, за то, что она полюбила вампира!!! Они! Мучают! Свою! Ну?! – Кэролайн сверкает глазами, - что молчишь?! Сказать нечего?! Вампиры никогда не поступают так друг с другом! - Есть закон! – Бонни окончательно переходит на крик, - порядки! Правила! - В гробу я видела твои правила, Бонни, - Кэролайн неожиданно становится спокойной и язвительно смотрит на подругу, - придурок Тайлер сделал мне ребенка и благополучно слился. Меня не поддержал никто, кроме Деймона и Стефана. Они помогли мне. - Но ты не рассказала нам! – Бонни сверкает глазами, - ты попала в беду и даже не поделилась со своими друзьями! - А ради чего?! Чтобы услышать очередной упрек или занудную лекцию?! Да, Деймон обратил меня против моей воли! Мне было больно, страшно, я ничего не понимала, но, в итоге, это лучшее для меня! Пришло время это признать. Он помог мне. Решил вопрос с моей мамой. Я даже представлять не хочу, как бы она отреагировала на это. А Деймон поговорил с ней, и все стало хорошо. И я благодарна. Да, Бонни, вампир, чудовище, умеет быть благодарным. Вот, чем мы отличаемся от ведьм. - Я хочу уйти, - Бонни жмурится, проводит руками по разгоряченным щекам, поднимается на ноги и быстро выходит из комнаты. - Кэр, - Елена делает страшные глаза, - что ты такое творишь? - Я не права? - блондинка кажется абсолютно невозмутимой, - ну, скажи мне, я, что, не права? - Права… - Вот видишь. - Но она наша подруга. - Ведьмы сами устроили это деление, - Кэролайн слабо качает головой, – они начали это. Не мы. Елена тяжело вздыхает, поднимается с пола и выходит в коридор. - Бон, - она прислушивается, усиленно всматриваясь в темноту – Бонни! Легкое шевеление раздается откуда-то снизу, и Елена щурится, сосредоточенно пытаясь понять, в доме ли Бонни до сих пор, или уже вышла. Она где-то на первом этаже. Скорее всего, уже у двери. - Бон! – Елена почти кубарем скатывается с лестницы, и Бонни вздрагивает, увидев ее. - Не подходи. - Бонни… - Серьезно, не подходи, Елена. Мне нужно побыть одной. - Бонни, послушай меня… - Эсматос… - последнее, что слышит Елена, прежде чем сгибается пополам, в ужасе, хватаясь за голову. Боль везде. Она медленно распределяется по ее телу, в глазах начинает темнеть и кажется, что от этой боли начинает медленно сводить зубы. И вдруг все прекращается. Боли больше нет, голова постепенно становится ясной, и голос Бонни неожиданно затихает. Елена с трудом переводит дыхание, выпрямляется, неуверенно открывает глаза, и замирает, в ужасе глядя перед собой. - Кэролайн, нет!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Обескровленное, неподвижное и безжизненное тело Бонни медленно падает к ее ногам.