Ударник

      Сергеев узнал, что у Хачковского есть машина, только когда они дошли до стоянки, и неприметная хонда отозвалась мельканием фар в ответ на нажатую Русланом кнопку сигналки.       − Садись.       Ехали молча, утренний город наводнялся машинами. Руслан плавно вливался в поток, а Сашка смотрел в окно.       − Скажешь, что случилось?       Сергеев молча покачал головой, давая понять, что говорить об этом не будет. Руслан не настаивал. До самого дома тишину никто не нарушал. Сашка опомнился, только когда машина остановилась у первого подъезда. Пару секунд тупил, глядя на номер дома.       − Ты знаешь мой адрес.       − Знаю.       Сашка уточнять не стал, вместо этого решился, впервые за поездку повернув к Хачковскому побитое лицо.       − Руслан, ты гей?       Хачковский поджал губы, побарабанил пальцами по рулю. Таких вопросов не задают, чревато нарваться на кулак. Ни один нормальный человек прямо не признается, и Руслан предпочел уйти от ответа.       − А ты?       Сашка пожал плечами. Что он мог сказать? Я не гей, я только учусь?       − Почему тогда ты не хочешь со мной… ну… − его снова застопорило. Территория была не знакома, и он спотыкался на каждом шагу, не зная, как правильно сформулировать то абстрактное желание, захватившее его разум. Не хочешь со мной что?.. Трахаться? Встречаться? Жить вместе в горе и в радости, пока толпа гомофобов со стальными арматуринами в руках не разлучит нас?       Хачковский медленно выдохнул, поражаясь этой святой простоте. Как будто предположение, что он спит с мужиками, автоматически делает привлекательным любого, у кого есть член. Разводить демагогию на тему «а ты что, с каждой бабой, что предлагает, готов переспать?» Руслан не стал. Вместо этого задал встречный вопрос:       − Ты сам-то уверен, что это тебе надо?       Сашка задумался и честно ответил:       − Не знаю.       − Вот то-то и оно. Ты не знаешь, ты не уверен. Я с такими не связываюсь, чревато последствиями.       Сергеев упрямо выпятил подбородок.       − Не знаю − не значит, что не хочу.       − Да я понимаю, просто не желаю становиться тренажером для заскучавших натуралов, ясно?       Спорить сейчас бесполезно, Сашка понимал, что ничего путного не выйдет, и Руслан прав, ему бы сначала самому в себе разобраться, а потом уже лезть. Тихо поблагодарил за «доставку». Руслан пожал протянутую руку и задержал в своей.       − И это… Ты же понимаешь, что об этом разговоре никому, окей?       − Конечно.       Неладное Сергеев почувствовал еще в коридоре. Абсолютно пустом, если не считать его разбросанных ботинок. Ни тумбочки, ни полки для обуви не было, только встроенный шкаф с верхней одеждой. Сашка, не разуваясь, прошел в спальню. Здесь также пусто. Из кухни исчезла вся бытовая техника, включая навороченный духовой шкаф, которым, на его памяти, Ольга пользовалась от силы раза два. Стиральная машина, плазма, подаренная на свадьбу, холодильник и стол со стульями. Наверное повезло, что шкафчики со стен отдирать не стали. Хотя, как говорится, еще не вечер. Это же надо было умудриться все это провернуть за одну ночь. Теперь понятно, как провел свободное время Солонин, пока Сашка был на заводе.       Вспомнив о нем, Сергеев быстро пересек опустевшую квартиру и вошел в гостиную. Здесь из вещей остался только застекленный книжный шкаф. Единственное, что он не стал выбрасывать после ремонта, купленный еще матерью в далекие девяностые. Кто-то очень тщательно перетряхнул книги и бумаги. У Сашки не было сомнений по поводу того, что здесь искали документы на квартиру, которые он забрал сразу после того разговора с Ольгой. Еще тогда возникло отчетливое ощущение, что документы лучше спрятать. Теперь понятно, что понадобилось Солонину у его шкафчика: наверняка думал, что Сашка держит их там, раз дома найти не удалось. И этот разговор «за жизнь» был попыткой развести Сашку на нужную информацию.       Сергеев устало огляделся. Даже сесть было некуда. Вытащил старую, потертую табуретку с балкона, и на подоконнике заметил сложенный пополам лист бумаги. Судебное извещение, предупреждающее о том, что Сергеева О.Г. имеет имущественные претензии к бывшему мужу и подает иск на раздел жилплощади.       Сашка сел на табуретку, ноги и руки враз ослабели. Он перечитывал бумагу и никак не мог поверить в происходящее.       − Ссуки, − под веками запекло, из горла вырвался булькающий нервный смех. − Ну какие же суки…       Спать пришлось на полу, в старом спальном мешке. Но Сашке было не до удобств. Он с пользой потратил оставшиеся дни недели, когда на завод надо было выходить в ночную смену. Забрал документы из старого дядькиного гаража, о котором Ольга, к счастью, не вспомнила, сделал копии, нотариально заверил и отдал на хранение юристу, к которому и обратился за помощью.       Как и любой крючкотвор, очкастый мужичок долго и нудно копался в бумагах, хмурил кустистую монобровь и пространно объяснял простейшие вещи, но суть Сашка уловил − шансов у Ольги не было. Квартира приватизирована матерью, переоформлена на сына еще во время болезни и до потери дееспособности. Прописка по месту жительства Ольги не является подтверждением прав на жилплощадь, а значит, Сашке необходимо выступить со встречным исковым требованием о принудительном прекращении регистрации. При самом радужном раскладе − три месяца со дня расторжения брака[1], и бывшую жену выпишут. Сашка нервничал, опасаясь, что сроки могут затянуться, да и сама ситуация не из приятнейших, но был настроен на борьбу до победного конца.       На работе мужики поглядывали на него как на тихоню маньяка, который в любой момент может достать из широких штанин не паспорт, нет, а здоровенный тесак и начнет кромсать в капусту всех встречных-поперечных. С Солониным Сашка не пересекался, жаль, он еще не все высказал. Но Виталька благоразумно держался подальше, не попадаясь на глаза даже во время пересменок. Руслан дрейфовал по своему скользящему графику, перескакивая со смены на смену, Сашка просчитал, что увидятся они только в понедельник. Наверное, это было неплохо, есть время подумать и на что-то решиться. Или не решиться. В любом случае, хотелось уже какой-то определенности, чтоб хотя бы по этому поводу не болела голова. О том, что в случае положительного решения у него наверняка заболит другое место, Сашка предпочитал не задумываться. Робко проскальзывала мыслишка, что Руслан даст ему быть… Просто даст. Представляя себе это, Сашка покрывался мурашками, волоски на руках и загривке вставали дыбом, и хотелось поежиться, словно стряхивая с себя статическое напряжение.       Сама мысль, что у него встает на мужика, и потенциальная готовность к пассивной позиции уже перестала его терзать. Возможно, причина была в том, что за стеной иных проблем эта казалась не самой серьезной, и Сашка просто принял ее как факт. Сразу стало легче. Те неясные ощущения, что мучили его последние полгода, наконец-то оформились во что-то определенное, и центром этой новой вселенной определенно был Руслан.       К понедельнику Сергеев решился. Содержимое кармана всю смену словно жгло сквозь ткань. Глядя на бригадира, который снова на кого-то орал, Сашка покрывался ознобом, несмотря на нестерпимый жар в цехе. Время тянулось как резиновое, последний час особенно. Сашка так накрутил себя, что сердце не выдерживало и начинало сбоить. Он вышел из цеха последним, когда дежурный уже начал косо на него посматривать.       Руслана как обычно отвлекли разговорами, а Сашка напряженно наблюдал, как мужики один за одним выходят из раздевалки. Утренняя бригада приступила к работе, сразу стало просторней. Руслан ушел в душ. Сергеев ждал, пока последний из мужиков покинет помещение. Пересменка закончилась, в ближайшие часы сюда никто не должен зайти. Непослушными пальцами Сашка вытащил из кармана презерватив, положил на скамейку рядом с собой и начал раздеваться…