Ударник

      Впервые в жизни Сашка Сергеев боялся выйти из квартиры, накрывало тошнотворным страхом от того, что люди узнают о нем и Хачковском. Ему не было стыдно за то, чем они с Русланом занимались, приняв это в себе, Сашка уже не испытывал сомнений, но было гадко представлять, как посторонние люди обсуждают то, что касается только их двоих. Еще хуже стало на пути к заводу. У проходной Сашка едва дышал, невольно вглядываясь в лица работяг, ожидая увидеть брезгливость, отвращение, а то и открытую агрессию. Он не знал, чего ожидать, но смутно предполагал, что и мордобитием дело может не ограничиться. Пока все было тихо, знакомые, как и раньше, здоровались, протягивая руку, перебрасывались короткими фразами, но легче от этого не становилось, Сергееву все это казалось небольшой отсрочкой, затишьем перед бурей.       Руслан в его сторону даже не смотрел, да и сам Сашка опасался поднять глаза на бригадира и выдать собственное отчаяние. Солонина не было, снова с кем-то поменялся. Сергеев сглотнул поднявшуюся к горлу едкую горечь, ожидать неприятностей было куда сложнее, чем с ними справляться.       Смену отработал как в тумане, ни о чем не думая, заморозив в себе все мысли. Хачковский ушел из раздевалки еще до того, как Сашка принял душ. Захотелось побиться головой о стену. На экране телефона мелькнуло смс: «Заедь, надо поговорить». Сашка собрался в рекордные сроки, вылетел на остановку. Дом Руслана в двадцати минутах езды и без пересадок. Когда добрался, уже совсем стемнело, и почему-то стало легче дышать, будто сумрак спрятал его от чужих взглядов.       Хачковский молча подождал, пока Сашка скинет куртку, кивнул на разномастные табуретки у стола.       − Рассказывай.       Сергеев говорил. Тумбочке, дивану, занавескам на окнах, только на Руслана смотреть не мог. Его темный испытующий взгляд насквозь прожигал, а понять, о чем думает, не получалось.       − Ты знал, что она в любой момент может объявиться.       − Не подумал. Она же до этого из квартиры все вынесла, что ей там еще делать, − звучало совсем жалко, оправдывался как школьник.       Если бы Хачковский привычно разорался, даже въебал ему, Сашке стало бы легче. Но Руслан продолжал сидеть, сложив руки на груди, и приглушенным бесцветным голосом задавал вопросы. Надо было понять, сколько времени у них есть, прежде чем это дерьмо выплеснется наружу.       − Руслан, − Сашка положил руку рядом с его плечом, но коснуться не решился, − ей все равно никто не поверит. Это будет просто сплетня гулящей бабенки, которая залетела на стороне и пытается выкрутиться.       − Поверить, может, и не поверят, но разговоры пойдут. С таким шлейфом придется валить с завода, пока задницей в ковш не опустили.       Спрашивать что будет дальше, Сашка побоялся, напряженно ожидая, что Руслан в любую секунду пошлет его по адресу, и будет прав. Пока еще можно было сделать вид, что они вместе и трудности будут решать вдвоем. Сашке необходим был этот ориентир, хоть какая-то стабильная точка в броуновском движении событий, мыслей и проблем.       За окном совсем стемнело, молчание затянулось, давило на нервы, но нарушить его Сергеев не решился, а Хачковский о чем-то напряженно думал.       Он во второй раз попал в подобную ситуацию и до сих пор удивлялся, откуда в людях берется такая опасная для жизни и здоровья безалаберность. Первый раз палево ему устроил студентик, с которым они встречались раз или два в месяц несколько лет назад. Пока Руслан был в душе, пацан нащелкал себя «на память» его телефоном. Расстарался, придурок мелкий, во всех ракурсах выкрутился. Перед возвращением домой Хачковский всегда стирал контакты и переписку, а вот проверить фото с камеры не додумался. Зато додумалась жена, заподозрившая, что периодические командировки с работой связи не имеют. Скандала не было, Марина молча удалила компромат, а вечером, уложив спать сыновей, вызвала мужа на кухонный разговор. С бутылкой дешевой водки − в спиртном не разбиралась, взяла первую попавшуюся в магазине, и опустошенной бутылью корвалола.       Все было − и слезы, и брезгливый ужас в глазах, когда входил в комнату к мальчишкам. Как будто он педофил-извращенец, а не нормальный отец, вынянчивший обоих. Спать с ним в одной спальне она не могла и к сыновьям ночевать не пускала, приходилось ставить скрипучую раскладушку в кухне. Но никогда у нее не возникло ни мысли, ни намека кому-то рассказать. Марина опасалась за свою репутацию. Все-таки учитель в школе, уважаемый человек. Еще сильнее боялась за сыновей. За наследственность, за то, что будет с мальчишками, если о таком узнают люди…       Развелись тихо-мирно, Руслан без вопросов оставил семье квартиру и еще пять лет выплачивал за нее кредит, с алиментами тоже никогда не запаздывал. Плохого слова друг о друге бывшие супруги никогда никому не сказали. Только вот общение с сыновьями Марина свела к минимуму и никогда не оставляла с Русланом наедине. Хачковский психовал первое время, но потом успокоился. Дети всегда останутся его детьми, а для матери естественно их защищать от любой угрозы, реальной или мнимой. Со временем притерлись, смогли сохранить какое-то подобие нормального общения.       Так и вышло, что кроме подержанной тачки да чемодана с вещами Хачковский за душой ничего не имел и впредь, казалось, стал умней, осторожней, палева не допускал. Пока не встретился с Сергеевым. Эта связь с самого начала была ошибкой. Что толку скидывать всю вину на Сашку, если сам отступил от правила не иметь дел ни с кем из родного города? Можно его хоть по стенке размазать, это ничего не изменит.       − На заводе веди себя как обычно, − Сашка вздрогнул от неожиданности, Руслан на него не смотрел. − Не надо демонстративно игнорировать или прятаться. Ничего не случилось, ясно?       Сергеев облегченно выдохнул. Сам он не представлял, что теперь делать, но у Хачковского, кажется, на этот счет были мысли.       − Хорошо.       − Сейчас езжай домой. Поздно уже.       На пороге Сашка помялся, скользнул взглядом по губам Хачковского, но подойти не решился. Руслан молча закрыл за ним дверь.       Первые признаки надвигающегося пиздеца появились к концу недели. Странные взгляды, шепотки за спиной, а где и откровенный игнор, когда знакомые демонстративно отворачивались, завидев кого-то из них двоих. Руслан понимал, что это только первая стадия, болото начнет бурлить, нагнетать агрессию, и рано или поздно произойдет взрыв. То, что их с Санькой отпиздят, можно было не сомневаться, бойкот бригадира тоже штука предсказуемая. Выждал еще пару дней, пока градус напряжения повысится, а потом решил, что всю эту кипящую массу пора перенаправить по другому руслу.       Хачковскому не было надобности вливать в уши всем и каждому, как это делал, несомненно, Солонин, превращая жареный слух в бабскую грязную сплетню. Руслану нужен был один источник информации, который при правильной подаче перекроет лишний трындёж.       Климов всегда был в курсе всех дел внутри бригады и обойти стороной такие новости, разумеется, не мог. Руслан выбрал момент, когда рядом никого не будет, и принялся спокойно перекладывать вещи в сумке. Выдержки Климова хватило меньше чем на минуту.       − Что, Михалыч, правда нахлобучили тебе в жопу?       Руслан фыркнул.       − От начальства-то? Да туда без вазелина можно не заходить…       Климов равнодушно повел плечом, но взглядом впился в лицо бригадира, как клещ в зад младенца.       − Говорят, ты и без начальства опидорасился, с Сергеевым на пару.       − А по ебалу? − Хачковский развернулся, лицо залила краска, как всегда накануне грандиозного ора. − Ты что за хуйню несешь?       Климов на всякий случай отступил, но любопытство оказалось сильнее.       − Хуйню не хуйню, а слухи ходят, что ты с Сергеевым ебешься.       Хачковский скривился.       − Пиздец. Вот же сука, − и уже не отпуская с крючка Климова: − От Солонина, что ли, слух пошел?       Климов неопределенно хмыкнул. Мол, источников не раскрываю.       − Да ясен хрен, от него. А ты не интересовался, откуда такие подробности?       Вот тут и была заковыка. Виталька на этом вопросе тушевался и уходил от темы, что-то явно не складывалось, и Климов на стенку лез от любопытства.       − Ты в курсе, что Солонин жену Сергеевскую обрюхатил?       − Пиздишь! − такого поворота Климов не ожидал.       − Да если бы. Мало того, теперь с ней на пару хочет квартиру отжать, прикинь. Помнишь, Саня Витальке рожу расквасил? Так вот это было через день после развода. Этот придурок еще с разговорами полез.       Климов помнил, разумеется, но ни Сашка, ни Солонин никому не сказали, с какого перепугу кипиш.       − Я его тогда домой отвез, как ты посоветовал, сто грамм налил, он все и рассказал. Сам же знаешь, парень скрытный, не хотел трепаться при всех. Потому такой психованный был последние месяцы. Ты это… И сам смотри, об этом не трынди.       − Так это бывшая про вас хуйню такую придумала?       − Ну а кто еще? Я живу недалеко, воды горячей не было. Февраль на дворе, не холодной же мыться! Заехал к Саньке в душ сходить. Помылся, блять, на свою голову. Бывшая нарисовалась, понесла пургу какую-то, шантажировать пыталась. Я уже не слушал, смотался подобру-поздорову. А тут, оказывается, опидорасили нас с Санькой. Значит, не прошел шантаж, не отдал дуре этой квартиру, вот и мстит.       − Во ку-урва…       − Да не то слово, − Руслан застегнул сумку, проверил по карманам телефон, ключи. − А что болтают, так такой херне верить − себя не уважать, мне похуй. Сашку вот жалко, все нервы ему вытрепали, уроды.       − Это да.       Распрощались спокойно, крепко стиснув друг другу мозолистые ладони. Хачковский закинул сумку на плечо и расслабленно пошагал к стоянке. И пусть хотелось передернуть плечами от неприязненных взглядов в спину, он был уверен, что это ненадолго.       В субботу ни он, ни Сашка не работали, пересеклись только на пересменке в воскресенье. Хачковский уходил с дневной смены, Сергеев явился на вечернюю.       Вроде бы ничего не изменилось, все те же приглушенные разговоры, любопытные взгляды, пока…       − Да не буду я с тобой меняться!       Сергеев повернул голову − в углу стоял красный от возмущения Ясимчик и растерянный Солонин.       − Еще и мою оприходуешь? Ты это, имей в виду, у меня квартира под кредитом, ничего тебе не светит.       Ясимчик заржал показавшейся ему удачной шутке. Мужики примолкли, а Сашка примерз к полу. Медленно повернулся к Руслану, скорчившему виноватую рожу.       − Федорович, ну я же просил не трындеть! − и уже другим тоном Сашке, пытаясь уловить пустой потухший взгляд: − Сань, ну извини…       Сергеев обвел взглядом присутствующих и почувствовал себя голым. Как он сам до такого не додумался? Вот уж действительно, мозг отказал от перегруза. Значит, Руслан все придумал еще неделю назад, сидя на той кухне. Выждал подходящий момент и ударил. Метко вышло − Солонину теперь ни веры, ни уважения не будет. И все вроде бы правильно − сам решил, сам исправил его, Сашкин, косяк. Но почему же так мерзко, будто грязью облили? Мог бы сказать, предупредить. А теперь оставалось только подыгрывать.       − Да пошел ты, трепло, − и остальным − сочувствующим, любопытным, жалеющим или злорадствующим: − И вы все тоже. Нахуй.       В ответ никто не сказал ни слова, молча проводили взглядом выходящего из раздевалки Сергеева.       Руслан расстроенно комкал в руках полотенце. Играть не приходилось, на душе херово и всерьез.       − Пригляди там за ним, Климов. Птица-говорун, блять.       В который раз Сергеев убедился: хочешь вытрясти из головы левые мысли − отпахай смену у ковша или на кате, вся дурь выйдет. Надо будет поговорить с Русланом. Прощения, что ли, попросить в очередной раз…       Сашка возвращался домой затемно, до зябкого февральского рассвета еще несколько часов, рабочих со смены развозил заводской автобус. У Сашкиного дома остановки не было, приходилось переть пешком еще минут десять. Возле подъезда лампочка, как всегда, не горит, каждую неделю умудряются выкручивать. Подсвечивая себе телефоном, Сашка подошел к двери.       − Саш…       На землю полетели и телефон, и ключи, зато боевая стойка скомпоновалась одним слитным рефлекторным движением.       − Блять! Да это я, успокойся.       − Руслан, − Сергеев опустил руки, после всплеска адреналина кости расплавило ватным отходняком. − Напугал, придурок.       Хачковский быстро поднял потери и потянул Сашку за рукав.       − Идем в машину.       Куда ехали, Сашка не интересовался. Было тепло, можно пристроить гудящие от непрерывного стояния ноги, Руслан рядом, чего еще желать? Хачковский запарковался у старых складов.       − Ты извини, что так получилось. Не мог я тебя раньше предупредить, нужна была естественная реакция.       − Ты знал, что Ясимчик его обломает?       − Не Ясимчик, так кто-то другой. Я знал, что рано или поздно до тебя дойдет. И что тебе не понравится, что о твоих семейных терках знают посторонние.       Сашка кивнул, затолкав поглубже покалывающие остатки обиды. Если выбор стоит между перспективой прослыть пидорасом, со всеми вытекающими последствиями, или рогоносцем, которого наебывали и жена, и приятель, пока ты за него же смены отпахивал, то для Сергеева, разумеется, второй вариант был предпочтительней.       − Ловко ты все провернул.       Хачковский повернулся. В темном салоне Сашка видел только его силуэт.       − Привычка. В бригаде, как и в любой постоянной группе, всегда есть свои течения и подводные камни. А тот, кто руководит, должен уметь по этому течению плыть и камни в нужные стороны ворочать.       − Что дальше будет?       − Дальше… Скорее всего придется уезжать из города.       Сашка застыл. Позвоночник словно прилип к спинке сидения. Если Руслан скажет, что уезжает и оставляет его наедине со всем этим дерьмом, это будет окончательный и бесповоротный пиздец.       − Зачем? Ты же нормально все разрулил.       − Да ничего не нормально, Сань. Это сейчас у всех новая тема, а как пыль уляжется, вспомнят и о нас. Знаешь, как в анекдоте, ложки нашлись, а осадочек остался. А дальше любой какой намек, малейшее подозрение и все, кранты. Выжду пару недель и буду заявление писать.       − Понятно, − А я? Невысказанный вопрос повис в воздухе.       Руслан вцепился в руль, прокашлял колючий спазм в горле.       − Сашка, ты подумай как следует. Я вижу, тебе сейчас это все сильно в голову ударило, так с непривычки бывает. Ну потрахались пару раз, это же не повод всю жизнь пускать под откос. Ты еще можешь вернуться, найти себе бабу нормальную и жить спокойно.       Сергеев покачал головой. Думать о какой-то гипотетической бабе и жизни "как раньше" было тошно. Не прав Руслан, назад вернуться Сашка уже не сможет. Нет в нем такой функции − откатить и сделать вид, что ничего не было.       − В большом городе можно затеряться. Там никому до нас дела не будет, если только самим не провоцировать.       − Все равно нет у таких связей будущего. Даже если мы не погрыземся и не разбежимся в ближайшие полгода, в самом радужном варианте нас ждет участь одиноких престарелых педиков, которые прячутся ото всех. Романтики тут, как видишь, мало.       Сашка медленно перевел дыхание. Возможно, он еще пожалеет, и не раз. Но если сейчас откажется, точно не простит себе до конца жизни.       − Рус, ну посмотри на меня − где я, а где романтика?