***
Он впервые увидел Альбуса в офисе. Тот пришел к Гермионе – непосредственной начальнице Скорпиуса и его мачехе по совместительству. Когда он пришел, Малфой уронил чашку с кофе прямо на подписанный клиентом контракт, и даже не заметил этого. Черная жижа растеклась по бумаге, превращая ее в бесполезный комок. Скорпиус проглотил болезненную необходимость подойти, прикоснуться, получить уверенность в том, что живой, настоящий… Он был уверен – таких не бывает… Не влюбился с первого взгляда, а полюбил. Именно полюбил без возможности отмотать назад. За три секунды – хлоп, и вся жизнь с ног на голову. Он смотрел на него и понимал – сделает для этого человека всё. Убьет, умрет, предаст, разорвет горло, продаст душу, землю будет грызть, на край света пойдет, да хоть в самый ад! За целую жизнь никогда так не был зависим, а тут в один миг. Гермиона знакомит их и говорит, что Альбус – сын ее старого школьного друга, и он будет работать с ними. Скорпиус ни слова не говорит – не может, больно в горле. Кажется, Альбус принимает это за неприязнь и хмурится, отворачиваясь.***
Становится страшно, когда Скорп понимает, что просто не может находиться рядом с ним. Слишком много запаха и теплого тела рядом, слишком много неловких взглядов исподтишка. Малфой замечает каждый из этих взглядов – ловит и сохраняет в памяти, начинает пересчитывать их, смаковать, пропускать сквозь себя. – С тобой все в порядке? – интересуется Гермиона, занося в его офис чашку кофе в обед. – Ты ничего не ешь. Он отнекивается, говорит что-то о загруженности и клиентах, а сам чувствует, как дрожат руки, как слабеют колени, потому что Альбус стоит позади нее в дверях, не решаясь пройти, и он такой… красивый. Гермиона трогает его лоб. – У тебя жар, – и Гермиона – это не отец, она не отправит домой отсыпаться, она наведет шумиху. Вызывает врача прямо в кабинет и никуда не уходит до тех пор, пока ее не успокаивают – переутомление, через пару дней будет как новенький… Она вызывает для него такси – за руль не пускает. Еще бы. Скорп проходит мимо Альбуса, почти незаметно задевая плечом его плечо. Его отшвыривает в сторону – точно, переутомление. Альбус ловит его за локоть и мягко обнимает вокруг спины, поддерживая, не позволяя упасть. Их взгляды встречаются… – Ты как? С губ срывается стон.***
Гермиона запрещает ему приходить на работу не пару дней, как сказал врач, а неделю. При этом она угрожает ему, так что ослушаться он не смеет. И еще она присылает Розу к нему, как сиделку к инвалиду – присматривать, помогать. Будто он умирает, честное слово. Неделя. Целая неделя без зеленых глаз, без пойманных/вырванных/украденных случайных взглядов. Без голоса – тихого, спокойного, пробуждающего что-то в грудной клетке. Убийственно. Из Розы сиделка, как из него учитель танцев. Она за неделю опустошает его холодильник, много говорит, а в субботу приносит виски и какую-то дешевую китайскую еду и просит начать уже говорить, что это за фигня с ним творится. И Скорп рассказывает. Рассказывает долго, не замолкая, словно у них там целая история в стиле бразильских сериалов, хотя, по сути, это только знакомство и пара диалогов по делу. Он говорит о чувствах. О том, что внутри него будто что-то взрывается каждый раз, когда он выхватывает в коридоре офиса черноволосую макушку парня, когда видит его в курилке (уходит – буквально сбегает сразу, потому что нечем дышать, так и курить скоро бросит). Рассказывает, как трясет, как ломает, что готов упасть на колени и целовать носки его ботинок, если попросит. Когда заканчивает говорить, чувствует, что воздуха не хватает. Роза уже сидит не напротив, а рядом и гладит по волосам. Отпаивает всю ночь напролет, а ближе к утру говорит, что требует, просто требует, чтобы он начал делать шаги. И Скорп делает.***
В понедельник приходит на работу и ЗДОРОВАЕТСЯ. Впервые. Это просто брошенное на ходу «Здравствуй», даже почти не взглянув, но он чувствует удивленный взгляд на своем затылке, когда скрывается в кабинете. И этого взгляда достаточно, чтобы хватило на день. Потом начинает ходить в курилку. Альбус появляется позже, и сбегать в таких ситуациях просто глупо. Поэтому он курит, стараясь не смотреть, как чужие губы смыкаются на сигарете. Так и стоят, травятся молча. Сцепив зубы, заставляет себя смотреть дольше – так, чтобы получилось столкнуться взглядом и удержать его. В такие моменты он чувствует себя обдолбанным, но выдерживает, мать его. Даже гордится собой. А потом Гермиона уезжает в командировку на неделю, а Скорпа оставляет вместо себя.***
Альбус приходит за подписью, когда Малфой уже почти полтора часа висит на телефоне. Упертый клиент требует Гермиону, и, кажется, до него никогда не дойдет, что пока он, Скорпиус, замещает ее, то все вопросы нужно решать с ним. Ал (откуда и когда это сладкое прозвище возникло в голове – он и сам не знает) не отвлекает его, только осторожно опускает листок на стол и вкладывает ручку в руку. Молча. Их пальцы не соприкасаются, но Скорп чувствует жар его кожи вблизи своей. Он еще около минуты переговаривается с клиентом, делает последние попытки убедить, но тот непреклонен – ему нужна миссис Малфой и все тут. Скорп предлагает клиенту подождать до следующей недели, вешает трубку и зло рыкает сквозь зубы, наконец, ставя подпись на принесенной Альбусом бумаге. – Сложности? – спрашивает Поттер. Скорпиус старается не смотреть на него (потеряется же опять). Только кивает и трет лоб. – Всего три дня прошло, а я почти свихнулся. Скорее бы Гермиона вернулась. Он видит краем глаза, что Ал кивает и не-у-хо-дит. – Голова болит? – спрашивает он. Малфой напрягается, и не знает, о чем молить Бога. «Пусть он уйдет»? Но плохо, без него так плохо. А если останется, то Скорпиус может просто не выдержать… – Нет, все в порядке, – сухо отрезает он, хотя голова, и правда, раскалывается. Он возвращается к работе. Альбус стоит у его стола еще пару секунд, а потом уходит в каком-то обиженном молчании. Хлопает дверью слишком уж сильно… Скорп смотрит перед собой и не может сдержать улыбку. С характером. Любимый…***
– Да, у меня болит голова, – Малфой заявляется к нему через час. Заявляется, потому что понял – больше не может. Увы, это все его силы, он их растратил, больше нет ни единой капельки. Ал смотрит на него, потом на дверь – в коридоре пусто – конец рабочего дня, почти все ушли… – У меня где-то таблетка была, – тянется к сумке. – Ты сам таблетка, – не веря своему голосу, не успевая запретить себе говорить… Альбус. Мой Альбус. Такой красивый… Зеленоглазка. Ресницы парня опускаются и он смотрит в стол. Скорп видит, как проступает на щеках румянец, как дрожат пальцы, сжимающие крышку стола… – Ты всегда так смотришь, – дрожащим голосом говорит Поттер. Малфой сжимает кулаки, чтобы не подойти, не схватить, не вжать в себя… Я люблю тебя. С первой секунды, как ты появился, я люблю тебя. Но спешить нельзя, ведь есть сейчас ниточка, такая тонкая ниточка надежды, и показать, как нужен… Если раскрыться хоть наполовину… Упустит, спугнет напором, чувствами, взглядами. Нужно держаться. Он прячет руки в карманы. – Рабочий день закончился, не засиживайся тут, – делать шаги к выходу – пытка. Кажется, будто по раскаленным углям ступает. Он слышит громкий вдох за спиной – собирается с силами, маленький. – Скорпиус, – впервые. Имя на языке, слизать бы его или зубами соскрести – так вкусно, сладко, правильно. Оборачивается. – Что? Альбус краснеет, моргает, не может решиться. Потом, вероятно, одергивает сам себя и тихо спрашивает: – Не подвезешь? Машина сломалась. Малфой чувствует, как клокочет в горле кипящее, яркое, обжигающее счастье. Кивает. – Конечно. Подождешь на парковке?