Как приручить дракона

День выдался замечательный, просто-таки до тошноты идеальный - солнышко светило на ясном голубом небе, травка росла на аккуратно подстриженных газонах, птички пели на обрезанных, побеленных деревьях. Санни потушила сигарету о стену ближайшего дома, растоптала ее на асфальте тяжелым носком своего сапога и заявила, что все это не к добру. Я была с ней полностью согласна. Мы шли по центральной улице - возвращались домой. Смеркалось, люди торопились вернуться домой до темноты и совсем не обращали внимания ни друг на друга, ни на двух студенток в расстегнутых косухах. Лениво прикидывая, что такое необыкновенное должно произойти, чтобы заставить этих обрюзгших обывателей пожертвовать своим драгоценным временем и уделить внимание ближнему, я непроизвольно потеребила правое запястье. Амулеты на кожаном шнурке нежно зазвенели. - Чешется? - озабоченно спросила Санни. - Адски. - Не к добру, - в очередной раз промолвила она, - Что-то случится. На правом запястье у меня нарисована седьмая руна германского алфавита - Гебо, две перекрещенные линии. Дар. Единство сущностей: сотрудничество и партнерство, приятельские отношения, любовь и привязанность. Когда я вывела ее в первый раз, мы познакомились с Санни. Второй раз - сегодня утром, перед уходом в университет. Потом я не раз себя спрошу, какого черта я это сделала. До нашего дома оставалось несколько метров, когда Санни вдруг присвистнула, доставая новую сигарету. - Смотри-ка, - сказала она, - Крысы выползли из норок. Возле таксофона столпились люди, они оживленно галдели и бурно жестикулировали. Радуясь, что мой риторический вопрос - что может всколыхнуть американцев будним вечером, - скоро получит ответ, я потянула Санни за черный кожаный рукав к толпе. Никогда раньше не тянулась к толпе. Какого черта я это сделала?! - На бомжа вроде не похож. Вон какое лицо аристократичное... - Да ладно, мало ли с каких высот человеку не повезло спуститься... - Что с высот - это точно. Видок у него - как с вертолета в асфальт впечатался... - Наверняка обычный пьяный. Майкл, пойдем... - Да вон бледный какой! Может, ему с сердцем плохо? - Точно не бомж, они обычно загорелыми бывают, вечно на солнцепеке... Санни заложила не зажженную сигарету за ухо, и мы протиснулись в толпу любопытных. Возле таксофона, окруженный плотным кольцом серых и коричневых пальто, лежал молодой человек в дурацком костюме - что-то вроде одеяния средневекового вельможи, черные и зеленые цвета переплетались, как влюбленные змеи. Узкое бледное лицо с тонкими чертами было покрыто ссадинами и заживающими царапинами, иссиня-черные волосы ореолом окружали голову, в сгущающейся темноте напоминая растекшуюся лужу запекшейся крови. - Пропустите, - решительно сказала Санни, отстраняя тучного джентельмена в котелке. - Что вы себе позволяете? - запыхтел джентельмен, белым платочком вытирая лоснящиеся красные щеки. Санни проигнорировала его возмущение, склонившись над парнем. - Неслыханно! - тоненько взвизгнул джентельмен, - Безобразие! Санни молча продолжала прощупывать у незнакомца пульс. Зеваки загалдели, поддерживая тяжеловеса в котелке. Растрепанная Санни с ее выкрашенными в черный цвет волосами, с сигаретой за ухом и ободранными коленками вызвала горячее неодобрение степенных горожан. Среди однотонного ворчания то и дело проскальзывали сетования на "современную молодежь". - Он жив, - наконец сказала Санни, - Иди сюда, встанешь слева. Я знала, что она обращается ко мне, и, потеснив плечом тоненькую, как ножка поганки, пожилую леди в мерзком розовом наряде, подошла, послушно подхватив парня под левую руку. - Подождите, - вдруг засуетилась молодая мамаша с каштановым помпадуром, нервно теребя бусы, ярко-красные, будто нанизанные на травинку ягоды рябины, - Кто вы такие? Куда вы его тащите? Может, ему нужна медицинская помощь? - Я учусь в медицинском, - отрезала Санни, - На патологоанатома. В обоих случаях - выживет он или помрет, - смогу оказать необходимую помощь. Еще вопросы есть? Посторонитесь. И мы пошли прочь, - разномастные девчонки с не подающим признаков жизни молодым человеком посредине, - оставив ошеломленную толпу разводить руками, судачить на наш счет и расходиться по домам. - Твари! - на полдороге выплюнула Санни, - Котелки, пальто, белые платочки. Все такие уважаемые, солидные, у каждого небось профессия высший класс, денежки по вечерам считают, кредиты выплачивают, детям научную литературу читают вместо сказок. А как помочь человеку - так этим всякие дурные студентки вроде нас занимаются, хотя в этой задрипанной лачужке, что нам старая стерва сдает, даже жрать нечего. Санни была революционерка по крови, по духу, по праву рождения. Я ужасно ею гордилась. - Ничего, солнышко, - сказала я, перехватив поудобнее черно-зеленый рукав, - Во всяком случае, теперь у тебя будет практика. Принесешь его в свой университет, получишь зачет. Надеюсь, этот молодец не курит, потому что на вторую пачку у нас точно денег нет. Дома мы свалили незнакомца на наш единственный в квартире диван, и я пошла к "старой стерве", нашей домовладелице мисс Смэрт, за аптечкой, оставив Санни смазывать мелкие порезы на лице у парня зеленкой - единственным в нашем арсенале лекарственным препаратом. Когда я вернулась, она сидела перед ним, завороженно глядя на исчерченное зелеными полосами лицо, удивительно гармонировавшее с черными волосами и двухцветным костюмом. - Земля вызывает Марс, - вполголоса сказала я, опуская возле дивана тяжелую аптечку, - Ты чего? Санни перевела на меня взгляд загипнотизированной­ змеи. - Он называл твое имя.