Shi(p)

— Казуки, сколько тебя можно ждать? — скрестив руки на груди, Манабу вовсю хмурился. Признаться, он уже изрядно изголодался и хотел в душ. Его по-прежнему напрягала эта железка на шее, но не то чтобы снять, он боялся дотронуться до неё. Что уж говорить о том, чтобы вымыться, — штука могла сработать, тогда это стало бы последним купанием для Манабу. — Не сердись, ну, — Казуки приложил одну ладонь к лицу в молящем жесте, второй поддерживая поднос с едой. — Я попросил девчонок принести немного антисептиков и ваты. Ты ведь больно ударился? — Да вообще ерунда, — поднявшись, Манабу помог дотащить тяжёлый поднос до столика. Жареное сочное мясо пахло одуряюще вкусно. Куски казались большими, а ещё девчонки положили им большой пакет ананасового сока и бутылку пива. Никак Казуки со своим очарованием постарался, потому что ананасовый сок Манабу обожал. — А вот тебе надо царапины обработать. — Там тоже ничего страшного. Когда двигался, Манабу чувствовал в кармане карту, такую же, как у остальных его одноклассников. Сказать, что ему повезло, было трудно. Руи уже погиб, умер из-за своего упрямства и неверия, а именно его имя значилось на карточке Манабу. Получалось, убивать никого не надо. Единственное, о чём он сожалел, это что забыл о карте Руи, которая у того наверняка тоже была. Мелькнула мысль вернуться в холл и поискать, но потом Манабу решил оставить всё, как есть. — Знаешь, ребята говорили, что Кёко тоже была убита, — прямо сказал Казуки. Присев, он осматривал голые коленки Манабу, не скрытые шортами. — Надо было ещё тогда подумать, стоит ли нам собираться здесь. А теперь вот мы… Казуки смолк. Он осторожно приложил вату, смоченную йодом, к ранкам Манабу. Манабу подумал, что было что-то трогательное в поникшем виде Казуки. У того опустились плечи, а затем Казуки закончил тихо, севшим голосом: — Прости. Зря я тебя сюда притащил. Не хотелось сейчас садиться на колени и обнимать его, убеждая, что на деле это не вина Казуки. Не хотелось горячо восклицать или говорить что-то ещё, столь нелепое и киношное. Манабу верил Казуки, а большего тому было и не надо. Протянув руку, Манабу взъерошил чёрные волосы Казуки, а когда тот растерянно поднял голову, наклонился и поцеловал. Прикосновение губ длилось лишь две секунды. Затем Манабу выпрямился, на его лице заиграла щемяще-нежная улыбка. — Хватит нести ерунду, Казу. Я проголодался и устал. Давай оставим все эти переживания на потом? Казуки неуверенно улыбнулся в ответ и кивнул. После быстрого ужина, когда вкусное мясо было с удовольствием съедено, Манабу откинулся на спинку дивана. Было немного жаль, что больше они так не поедят — девчонки приготовили ту часть мяса, которое достали из морозильной камеры. Можно было залезть и достать ещё, но… вряд ли кто-то стал бы есть свинину или курятину, пролежавшую рядом с трупами. — Когда поешь, соображалка лучше работает, — оптимистично произнёс Казуки, усаживаясь рядом, на диване. — Но с Ледой я всё равно согласен, нам надо поспать хотя бы пару часов. — Двери плотно запри, — Манабу зевнул, прикрыв рот ладонью. Время, наверное, ушло далеко за полночь, ему очень хотелось спать. — Можно ради безопасности даже стулом подпереть. — Бу… — Казуки напрягся, будто ему напомнили о неприятном. — Ты считаешь… они действительно решаться нападать? Это же смешно. «Нет, это уже далеко не смешно. Куча трупов в морозилке — тому подтверждение», — подумал Манабу, но вслух сказал другое: — Страх за свою жизнь толкает на многие страшные поступки, Казу. Но так вышло, что по мою душу уже не придёт человек с картой, на которой моё имя. А вот за тобой — вполне. Казуки кивнул, видимо, вспомнив Рейку. Уже не секрет, что именно она должна была убить Манабу. А Манабу должен был убить Руи, но здесь тоже решилось само собой. «Странное… совпадение?» — мысленно задался вопросом Манабу. Как-то всё очень удобно получилось — остальные могут и заподозрить его, если узнают про Руи. Хотелось узнать, кто достался Казуки, но Манабу подавил своё любопытство. Не стоило рисковать его жизнью. — Манабу… — голос Казуки вывел его из размышлений неожиданно. Немного заторможено он отметил, что ладонь Казуки сжимает его колено. – Эй, может, поделишься, о чём ты там думаешь с таким серьёзным лицом? «Об одном болване, у которого, видимо, отсутствует инстинкт самосохранения». Так хотелось сказать Манабу. Но вместо этого он позволил себя поцеловать. Казуки всегда был нежен и осторожен, особенно когда дело касалось Манабу. У него был влажный тёплый язык и горячее дыхание, от него вечно пахло сигаретами и медовыми леденцами. Теми самыми, которыми он угощал Манабу ещё в старшей школе. Закрыв глаза, Манабу мог очень ясно вспомнить тот день. День, когда заканчивался третий триместр, и в окно душного класса, раздувая занавески, врывался свежий весенний ветер. — Мана… — Да отвали ты! — …бу! — Ну отста-ань! В старших классах Манабу носил шевелюру чуть длиннее обычного. В своём увлечении западными музыкальными группами он стремился во многом походить на своих кумиров. — Да чего тебе? Хватит дёргать меня за волосы! — Тебе идёт так, не состригай, — совершенно ненавязчиво Казуки сделал удивлённому однокласснику комплимент. — А давай покатаемся на велике по дороге домой? Ты, вроде, сегодня пешком. — Он… — возведя глаза к потолку, Манабу сжал зубы. От одного воспоминания, о том, как Юуто разбил его велосипед, сбросив с холма, бросало в ярость. — Он сломался. — Ну вот, тем более, подвезу. — Да мне идти всего полчаса, отстань, Казуки! Тот день закончился чудесно. Манабу считал это своё воспоминание одним из лучших: оно было со вкусом медовых леденцов, с запахом реки и травы, в нём было много смеха и радости. В нём было очарование Казуки. Было ещё много воспоминаний, связанных уже с бывшим одноклассником: то, где они чинили велосипед Манабу, испачкавшись в масле по самые уши, где они играли в автоматы после сдачи тестов. И даже то самое, когда они ночью пробрались на кладбище за лесом. Они пошли вместе с шайкой Юуто, взявшего их на слабо, чтобы доказать храбрость. Но у Манабу кровь стыла в жилах при виде старых заброшенных могил. Он трясся и бледнел, сам начиная походить призрака, и ни о какой храбрости речи не шло. Тогда, подождав, пока Юуто со своими друзьями скроется в темноте за частоколом могильных столбов, Казуки прижал Манабу к себе и поцеловал. Это был первый раз, когда он проявил подобного рода интерес к забитому однокласснику, но далеко не последний. «А потом я ещё долго прятался от него и не доверял его чувствам», — сейчас об их общем прошлом Манабу вспоминал с улыбкой. — Чего ты смеёшься? — оторвавшись от поцелуя, капризным тоном спросил Казуки. Он забавно надул щёки, как ребёнок, из-за чего Манабу бросило в едва сдерживаемый хохот. – Эй, ну! — Вспомнил просто, — успокоившись, Манабу глубоко вздохнул. — В первый раз мы поцеловались на кладбище. Офигеть романтика. — А, — неуверенно протянул Казуки, отчего вид у него стал довольно глупый, — ну да. Как тёплые ладони Казуки оказались на бёдрах Манабу, тот не сразу понял. Но ничуть не был против. — Так мы будем спать или… — зачем-то уточнил Казуки, словно и так было не понятно. Обвив руками его шею, Манабу облизнул губы. — Или. Манабу обожал, когда его раздевали медленно, неторопливо, но за эти сутки случилось столько всего, что просто не хватало времени и терпения. Видимо, Казуки тоже ощущал это, потому что уже через полминуты на Манабу остались только расстёгнутые штаны. И этот чёртов ошейник, как у собаки. Но у Казуки был такой же, он служил своего рода напоминанием о том, где они и в какой ситуации. Закрыв глаза, Манабу постарался забыть об этом хотя бы ненадолго. Откинув голову, он подставлял шею под поцелуи-укусы разгорячившегося Казуки. …Оторваться друг от друга пришлось резко. Казуки и Манабу, тяжело дыша, смотрели друг на друга, ничего не понимая. Глаза широко раскрылись, зрачки дрожали, а в мыслях была сплошная путаница. Секунду назад громкий, леденящий душу крик раздался из глубины яхты и застыл короткими отголосками в коридоре. Казуки спрыгнул прежде, чем его спихнули. Манабу подорвался следом, застегнув штаны и быстро натягивая первую попавшуюся под руку футболку. Кажется, она принадлежала Казуки. У Манабу мелькнула мысль, что, может, и не стоило так резко реагировать, мало ли что могло твориться снаружи. Над ними всеми нависала смертельная угроза, и стоило быть начеку. Но Казуки распахнул дверь, выскочив, как был, в незастёгнутой рубашке, и даже по сторонам не поглядел. «Вот дурак!» Парни преодолели коридор в пару секунд. Куда бежать было понятно сразу — в конце коридора собирались одноклассники. Замерев позади спин столпившихся, Казуки протянул руку и схватил Манабу за запястье, несильно сжав его в ладони. — Не отходи далеко, — одними губами шепнул он. Вокруг каюты Коичи и Сакуры собралось шесть человек, не считая самих парней. Соно вместе с Йо, Тен с Аюму, Сойк и Кимико. Позади Манабу возникла фигура заспанного Таа, идущего к месту событий почти лениво. — Кто там визжит ночью, спать не даёт? .. — уныло пробубнил Таа, протирая пальцами уголки глаз. — Что за концерт? Всё, что увидел со своего места Манабу, это как Кимико зашла в каюту и пыталась успокоить Сакуру, но из-за старосты нельзя было разглядеть кричавшую. В том, что кричала именно Сакура, Манабу не сомневался — визг был женский. — Тише, успокойся… — Он… мой… мой ребёнок… он… — Сакура, пожалуйста… — Он умирает! — вдруг в голос воскликнула Сакура. Сделав шаг вправо, Манабу удалось заглянуть в каюту, о чём он тут же пожалел. Помещение было завалено вещами, пара стульев оказалась перевёрнута. На противоположной от входа стене блестело в свете ламп большое пятно крови. — Мой ребёнок умирает! Он умирает! Умирает! — красными от крови пальцами Сакура, сидя на полу, цеплялась за длинную юбку Кимико и ревела навзрыд. Её причитания сводили с ума. За её спиной, прислонившись к стене, полусидел Коичи — из его рта торчала рукоять столового ножа. Лезвие почти разрезало язык надвое, оттого и крови было много. Полуприкрытые веками глаза подёрнулись дымкой, и весь он походил на марионетку, которой взмахом обрубили нити, — несомненно, Коичи был мёртв. — Помогите моему ребёнку! Он умирает! Он умирает! — на лице Сакуры, забрызганном кровью, застыло выражение отчаяния, пополам с сумасшествием. Манабу ощутил, как к горлу подступил ком тошноты, а от страха кровь отлила от лица. Стоявший рядом Таа охарактеризовал ситуацию одним коротким «блять». Поняв, что у девушки произошёл сдвиг, Кимико как можно аккуратнее принялась отступать. Сакура всё ещё цеплялась за её юбку, как умалишённая умоляла спасти её ребёнка. И только тогда Манабу заметил, что у самой Сакуры низ ночной сорочки в крови. Можно было принять это за кровь Коичи, но алые обильные струи стекали по её ногам из-под полы сорочки, казалось, вместе с маленькими кусками плоти. Выглядело отвратительно. «Выкидыш?» — Манабу не был знатоком в медицине, но иного объяснения этого срыва у него не нашлось. До него доходили слухи, что она была в положении. — Кими, вылезай оттуда! — гаркнул взъерошенный Соно, ухватившись за внешнюю сторону двери каюты. — Быстро! — Стой, нет! Мой ребёнок! Помогите ему! Спасите… Громко хлопнув, железная дверь отделила от собравшихся крики несостоявшейся матери. Кимико успела выскочить в последний миг до того, как Соно закрыл дверь и подпёр её плечом. С той стороны раздавались глухие стоны и негромки удары, должно быть Сакура стучала кулаками по двери с той стороны. — Принеси что-нибудь подпереть! — рявкнул Соно на Йо. — Живее, ну! — А нельзя было ей помочь разве? — негромко спросил Манабу, ни к кому не обращаясь. Но ему ответил Таа, серьёзным тоном. — Нет. Плод внутри уже погиб. Сейчас у неё, должно быть, болевой шок. К тому же она психически нестабильна и вполне может переубивать всех нас. Йо неловко толкнул Манабу, вновь ворвавшись в полукольцо собравшихся и таща за собой стул с высокой спинкой. Им Соно и подпёр ручку двери. За прошедшую минуту к ним подошли взбудораженный Леда с Агги. То ли отупев от происходящего, то ли просто устав, Манабу почему-то отметил, какая на Агги дурацкая футболка: синяя, длинная. На груди была напечатана страница из комикса с бэтменом. — Что тут происходит? — Леда вступил в толпу, вежливо отодвинув бледного Аюму. — Э… что это у тебя на юбке, Кимико? Предложение Леды вытащить девушку и запереть где-нибудь в другом месте, подальше от трупа, и оказать ей медицинскую помощь, было отклонено. Махнув рукой, Таа ответил практически за всех: «Сам вытаскивай эту психованную, я пока жить хочу, а у неё нож». На попытки помощника детектива вразумить одноклассников, что так нельзя всё оставлять, что их же много и они сильнее, никто не реагировал — все были просто напуганы. Труп Коичи видели немногие, но что парень мёртв, никто не сомневался. — Ох, ладно, — устало потерев пальцами переносицу, выдохнул Леда, — потом попытаюсь поговорить с Сакурой. Вся эта история… никому из нас совсем не нравится. В холле собрались сонные, растрёпанные одноклассники. Кто-то был разбужен криками, кто-то нелюбезным приглашением от Агги, которого Леда и попросил собрать всех вместе снова. Манабу глянул на электронное табло часов над белой надписью: время перевалило за половину четвёртого ночи. Сколько там у них осталось времени? Много ли? Слова, наляпанные белой краской на стене, заставляли нервничать всех присутствующих. В полутьме холла они служили зловещим напоминанием, что всё это не сон. И что время уходит. Манабу вдруг содрогнулся, представив, как все эти люди попытаются убить его. Будто почувствовав это, Казуки нашёл его ладонь и сжал в своей, без слов прося не бояться. — Кто-то начал убивать, — вдруг неуверенно заявила Нанока. Её взгляд остановился на Манабу, так что всем без слов стало ясно, кого она подозревает. Но неожиданно за Манабу, ко всеобщему удивлению, вступился Таа. — Глупая женщина, ты со своей упёртостью раздражаешь и вызываешь подозрение, не думала? Лицо девушки вытянулось от удивления, она раскрыла рот, но Таа жестом остановил ее. — Вижу, многие тут немного ослепли, пытаясь обвинить друг друга. Но все же обращу ваше внимание на незначительную деталь: у Манабу на шее краснеют свежие засосы, так что он явно занят был не упокоением нашего откинувшегося одноклассника. Выпрямив спину, Манабу покраснел под взглядами остальных и плотно запахнул воротник рубашки. Стало неловко за подобную откровенность. — Это… это… — голос дрогнул, отчего Манабу смутился больше, даже немного разозлился на себя. — Да сдались вы мне, я не убийца! — Ага, ты просто любишь, когда тебя трахают мальчики, — с издёвкой хмыкнул вялый Юуто. Должно быть, вздремнуть ему не удалось, и он был готов выливать на окружающих тонны злобы и сарказма. — Тебя не спросили! — едко воскликнул Манабу, вскакивая на ноги. Его трясло от самоуверенной брезгливости этого придурка. — Пока тебя не трахают, тебя это не касается! В ответ Юуто тоже вскочил, выплёвывая злое шипение: — А ты, тощий, задумал меня трахнуть? — Да ты! .. — Хватит! Успокойтесь! — не выдержав, повысил голос Леда. Спорщики на секунду смолкли, видимо, удивлённые, что смогли вывести его из себя. Было слышно, как они часто дышат. Воспользовавшись заминкой, Леда продолжил говорить, чуть снизив тон. — О чем вы вообще спорите в такое время? У нас куча трупов в морозильнике, смертоносный ошейник на шее и какой-то псих на борту, который это все устроил! Мы можем лишиться жизни в любой момент! — Вот только не надо панику разводить, умник, — устало огрызнулся подключившийся Таа. Леда обречённо отметил, что дурацкое прозвище к нему точно скоро приклеится. — Включай думалку, а то я пока не заметил, за какие заслуги тебя взяли работать в полицию. В этот момент в холл вернулся Агги, приведя за собой оставшихся пассажиров: Джури, Бё, Джина и Тайгу. Следом вошли Сана и Хотару. «Кого-то не хватает», — мысленно отметил Манабу, разглядывая вошедших. Но мысли в голове уже путались, а веки тяжелели. Очень хотелось спать. — А где Нао? Шо и Тома? — сам того не зная, услужливо подсказал его мыслям Леда. Агги пожал плечами. — Нао нет в каюте, а те двое не открывают. Не знаю, может, спят так крепко. — Мне б так дрыхнуть, — мечтательным тоном выдохнул Юуто. — Если мы что-то не решим, то скоро все уснём вечным сном, — вернулся к насущному Таа. — Нао нет, значит, он один из первых подозреваемых. Думаю Нанока права, кто-то действительно начал убивать. — С чего такой вывод всё же? — Соно склонил голову, сложив руки на груди. Он и Йо сидели на принесенных стульях, которые никто и не убирал. Рядом устроились Сойк и Джури. Последний дремал, устроив голову на плече Сойка и забавно приоткрыв рот. — Что-то случилось, просто так выкидыши не случаются. Причина всегда есть. — Думаю, я знаю что произошло, — холл был освещён наполовину, в основном в середине, где собралась вся компания. Тени на лице выступившей вперёд Кимико делали её выражение пугающе серьёзным. — В начале поездки Сакура поделилась со мной, что беременна. А незадолго до того, как сошла с ума, к нам за ужином приходил Коичи. Его растерянный вид говорил о том, что он узнал новость. Манабу вскользь отметил, что Нанока и Нагиса кивнули. Видимо, тоже присутствовали тогда. — А потом он сказал, что ему и Сакуре плохо, — негромко продолжила Кимико. — Ну и… мы с ним сходили за аптечкой. Он набрал кучу каких-то таблеток. — Всё ясно, — хлопнув ладонями по коленям, заключил Таа. — У неё был явно ранний срок, в такое время даже стресс может причинить ущерб плоду. Если он напичкал её разными препаратами, тем более антибиотиками, то могу сказать точно, что он убил ребёнка. — Вот гад, — тихо прошипела Хотару, сжав ладони в кулаки. Почти ни у кого на лице не было сожаления из-за смерти одноклассника, кому-то вроде Таа было плевать, затаившийся с краю от всех Джин опустил голову. Манабу поднял руку, касаясь пальцами тёплой поверхности своего ошейника. Но голос Леды, видимо, заметившего этот жест, вывел его из раздумий. — Насчёт ошейников. Я осмотрел более внимательно ошейник Агги, надеюсь, что они все идентичны. Снять его вряд ли получится, но, судя по шву, изначально он разделялся на две половины, — Леда прижал подушечки указательных пальцев друг к другу. — Ошейник облегает плотно, сложно просунуть между ним и шеей что-либо, не спровоцировав лезвия внутри. После небольшого ропота, когда остальные обсудили слова фактического лидера, Леда заговорил уже о другом: — Также насчёт карт. Перед тем, как я собрал вас здесь, я всё осмотрел. Ни одной из карт я не нашёл, — перед тем, как продолжить, Леда сглотнул, слегка нервничая. — Я спустился вниз и рискнул зайти в морозильник. Но даже там не нашёл ни единой. Всё это подтверждает слова Наноки. Один из нас, а может и несколько, начали играть в эту чёртову игру. Теперь все посмотрели друг на друга с откровенным испугом. Манабу сунул ладони в карманы и растерянно глянул на Казуки. Тот, будто ощутив его неуверенность, растянул губы в ободряющей улыбке. Гомон бывших одноклассников прервал Соно. Он задал самый насущный вопрос из обсуждаемых: — Так что будем делать? Несколько секунд Леда глядел перед собой, затем обвёл внимательным взглядом окружающих. Радужка глаз Леды отливала янтарно-карим цветом. Из-за неравномерного освещения казалось, будто нижняя часть радужки светится. Манабу почудилось, что так Леда выглядел даже слегка зловеще. — Для начала найдём всех остальных.