В шкуре тьмы.

*** Мартин уже пятый день пытался дописать письмо, но как только ему приходило вдохновение, он замечал на той стороне решётки мрачную фигуру дементора. Темная фигура подолгу замирала возле его камеры и словно бы всматривалась своими провалами глаз в самую душу. Тело заключенного покрывалось мурашками. По стенам медленно расползался иней, словно со всех щелей дул холодный пронизывающий ветер, а сердце уходило в пятки, колотясь где-то под ребрами. Все внутри сжималось от страха и паники, парализуя тело целиком. Это был странный страж. Он чем-то отличался от собратьев. Дементор был частым гостем, стоял неподвижным памятником возле его камеры. Сперва мужчина думал, что в Министерстве Магии ему добавили такое вот особо изощренное наказание. Только он не мог понять за что, виноватым он себя не считал и при зачитывании обвинения. После прихода этого неприятного гостя мысли надолго вылетали из головы, он забывал о чем хотел написать. Да и скрывать писчие принадлежности становилось все сложнее. Словно Страж знал, что он скрывает. Мелкие бисеринки пота холодили кожу ещё сильнее. Казалось, дементор внимательно рассматривает узника, слишком придирчиво и изучающе. Мартин передернул плечами. Этот страж не вызывал такого дикого ужаса, как остальные, а вот холод от него был таким же. Но сам мужчина уже устал бояться. Дико-дико устал от всего. Внутри не осталось сил бороться. Он остался совершенно один в длинном коридоре этого этажа. Остальные заключенные либо сошли с ума и были переведены на нижние уровни, либо умерли, не выдержав вечного холода и ужаса здешнего места. Одиночество сырых стен угнетало настолько сильно, что Мартин невольно радовался даже такому соседу. Отмечая для себя, что это, видимо, начало его личного сумасшествия. Раньше по коридорам их этажа дементоры редко прохаживали, но этот единственный что-то зачастил. Мартин даже умудрился выделять его среди остальных, хотя все Стражи были словно копия друг друга. Чёрные бесформенные балахоны, свисающими лоскутами и воняющие затхлостью, костлявые кисти рук, с которых слоями слазит гниющая кожа со слизью. А если дементор приближался слишком близко, казалось, кожу обжигает ледяное дыхание самой смерти. И это было близко к истине, не зря самым страшным наказанием для узников считался "поцелуй дементора". Гость приходил изо дня в день примерно в одно и то же время. Что-то терпеливо ждал, и не дождавшись, уходил. Здесь не было крепких стен и дверей, которые, вроде как, удерживают заключённых, а на самом деле - спасают от местных ужасов. Отчаяние все больше поглощало узника. Он держался на одной силе воли, на мыслях, что где-то его ждут близкие. Сейчас он жил не для себя, для них. Если бы у него никого не было он бы тоже канул в бездну небытия. Безумие - близкая соседка, ждала своего часа. Дементоры впитывали все самое светлое и родное в душе. Спасенья от них было мало. Благо мужчина был отличным мастером оклюменции, ему удавалось еще сохранить светлые воспоминания. Только тоска снедала сердце, да здоровье начало подводить. Вечная сырость любого здорового человека доканает. Он стал осознавать, что скорее всего не доживет до конца года. Решение написать письмо подстегивало мысли. На шестой день узник решился на самую безумную авантюру в своей жизни. Ему осталось только дождаться своего необычного гостя.