Миссия должна быть выполнимой

В небольшом баре стоял равномерный гул голосов, слегка приглушая любой разговор. Официанты то и дело сновали туда-сюда, подавая напитки разной степени крепости чуть захмелевшим, но от этого лишь довольным жизнью посетителям. Многие курили, и дым оставлял в воздухе лёгкую завесу, словно окутывавшую всё вокруг. В такой обстановке легко было расслабиться, представить, что мира за пределами этой одноэтажной постройки не существует. Правда, в тот момент оно почти так и было, думал Наполеон, неспешно потягивая свой виски и глядя на напарников. Завтра их, возможно, снова зашлют неведомо куда, но сегодня они заслужили свой отдых. Ещё бы они его не заслужили — шутка ли, наконец избавиться от банды, незаконно торговавшей оружием, которую они преследовали пару последних месяцев. Вспомнив, как их главарь упал на глазах у всех нелепой куклой, сражённый меткой пулей Ильи, Наполеон не сумел сдержать довольной улыбки. Когда Илья и Габи успели стать для него не просто командой, работавшей с ним, а почти что настоящими друзьями? Он повнимательнее глянул на Габи: ещё недавно она сильно дулась на то, что ей не позволили принять участие в решающей стадии операции, не желая подвергать её лишнему риску. Сейчас, казалось, она забыла свои обиды, радуясь общей победе: Илья что-то ей рассказывал, и она от души хохотала. Кто бы мог предположить, подумал Соло, что с Ильёй у них не срастётся. Они явно испытывали друг к другу влечение, но в один прекрасный день их словно отрезало друг от друга. Наполеон сгорал от желания выяснить, что произошло, но к Габи лезть не посмел, а, намекнув об этом Курякину, получил такой выразительный взгляд в ответ, что оставил всякие попытки: инстинкт самосохранения победил любопытство. Через неделю-другую Илья и Габи перестали разбегаться по разным углам и снова начали разговаривать, но что-то было уже не так. Если у них была ссора, видимо, они решили дело миром, потому что вели себя чисто по-дружески, но романтический интерес куда-то пропал — у Наполеона было чутьё на такие вещи. Он сам пытался продолжать с ними обоими игру «кто кого переязвит». Илья не выдерживал его натиска, начиная крушить мебель, и Наполеон отступился: это было неинтересно, да и начальство могло бы заподозрить что-нибудь не то. Вместо этого он попробовал общаться с Курякиным, как с нормальным человеком, и, к своему удивлению, получил собеседника, хорошо разбирающегося в искусстве, а также постоянного партнёра по шахматам. Там борьба шла уже с переменным успехом, хотя Наполеон здорово улучшил свою игру за счёт регулярной практики. С Габи было наоборот: на его реплику она отвечала потоком сарказма, который неизменно попадал в цель. Их словесные перепалки могли продолжаться и по часу, но обычно Илья вмешивался, жалуясь, что уже не может это слушать, и снова утаскивал Наполеона играть в шахматы. Впрочем, Соло не особо сопротивлялся: это было куда менее нервное занятие. Мысли Соло перешли к Илье, и его взгляд тоже невольно обратился к нему. Курякин сидел, откинувшись на спинку диванчика. Сегодня он был вымотан миссией, но находился на эмоциональном подъёме, и даже достаточно много для себя говорил, снова и снова пересказывая Габи детали операции и беззлобно подначивая Наполеона, напоминая ему о предыдущих заданиях. Сейчас они все вдруг замолчали: после двух или трёх часов, проведённых в баре, основные темы были исчерпаны, а ни о чём они болтали крайне редко. − Ну и денёк, − Наполеон потянулся, нарушая молчание. — Но я чертовски доволен, хотя и не уверен, что добреду до постели. − Я больше удивлюсь, если ты добредёшь до неё один, учитывая, сколько ты выпил, − хмыкнула Габи. Она выглядела полной сил, и единственная из них сидела прямо. − Ну что за намёки? — пробормотал Наполеон, потирая глаза. — Сегодня у меня точно остались силы только на сон. Габи уже открыла рот, и Соло не сомневался, что очередная колкость у неё на кончике языка. − Габи, не надо, − спокойно сказал Илья, приподнимаясь. — Давайте сейчас просто посидим. Не каждый день празднуем такой успех. − Поддерживаю, − Наполеон поднял свой стакан, чокаясь с ним. — За нашу разношёрстную компанию! Илья издал короткий смешок, ставя стакан на стол. Весь вечер он принципиально пил только пиво и лишь полчаса назад попросил принести ему водки. Наполеону казалось, что Курякин вообще никогда не пьянеет. Габи лениво покосилась на часы и ахнула. − Я же предупреждала вас, что в десять мне надо быть у Уэйверли? Какого чёрта вы молчали? − Предупреждала? — протянули хором Илья с Наполеоном, недоумённо посмотрев друг на друга, и тут же рассмеялись. − Смешно им! — Габи пыталась сделать строгое лицо, но вместо этого улыбнулась сама. — Половина двенадцатого! Что я ему скажу? − Что мы тебя спаивали, − предложил Илья, −, а ты отказывалась, да ещё при этом следила, чтобы мы сами оставались в приличном виде. − Неправдоподобно, − возразил Соло, поднимая палец. — Мы — и прилично? − Вот здесь соглашусь, − вздохнула Габи, поднимаясь и нашаривая свою сумочку. — Ладно, как-нибудь отверчусь. Побежала. Не скучайте, мальчики! Её каблуки застучали по деревянному полу, и Наполеон невольно обернулся, провожая её взглядом. Когда Габи в хорошем настроении, подумал он, — она как лучик. В плохом — похожа на маленький, но разрушительный ураган. Илья был совсем другим: на поверхность в нём почти ничего не выплывало, его душу можно было сравнить с глубоким океаном, в гневе приносящим разрушение, а в равновесии — спокойствие. Недоумевая, с чего его потянуло философствовать, Наполеон снова рассеянно уставился на Илью. Пожалуй, он немного перебрал. − Как твоя рука, ковбой? — спросил Курякин, окидывая его слегка обеспокоенным взглядом. − Что? Какая? … А, это, − Соло не сразу понял, что речь идёт о пуле, задевшей его по касательной, − пустяки. К утру даже царапины не останется. Ты сам-то как? — вдруг вырвалось у него. Илья чуть нахмурился и почему-то огляделся по сторонам. − А что я? Я в полном порядке. − От нескончаемых заданий тебя ещё не тошнит? — поднял бровь Наполеон, решив в кои-то веки поболтать по душам. Сегодня можно, мысленно оправдался он. Они закончили долгую миссию, и оба слегка пьяны. − Я всю жизнь так мотаюсь, − пожал плечами Илья, наливая себе ещё полстакана. Помолчав, добавил: − Только до недавних пор мотался в одиночестве, а теперь хоть вы двое есть. − Тоже верно, − кивнул Наполеон, понимая, что может сказать про себя то же самое. Напарники — всегда те ещё занозы, но с ними веселее, это было неоспоримо. Илья потянулся наполнить и стакан Соло. − Может, не надо? — вяло попытался протестовать Наполеон. − Так быстро выдохся? — усмехнулся Курякин. Его рука замерла в воздухе. − Ещё чего, − фыркнул Соло, забирая у него бутылку и сам наливая себе. Илье алкоголь идёт на пользу, отметил он про себя: не только рухнула стена молчания, но и вечно ледяные руки потеплели. — Только сам придумывай, за что пьём. − Не вопрос, − с видом превосходства кивнул тот. — За дружбу американской и советской систем! − За дружбу, − коротко повторил Наполеон, выпивая одним глотком и нахально улыбаясь Илье, который поставил стакан, осушив его лишь наполовину. Ему нравилось, что они остались вечными соперниками, пусть это и носило чисто приятельский характер. Он никому бы в этом не признался, но его самооценка сильно повышалась всякий раз, когда он в чём-нибудь превосходил Курякина. Впрочем, и Илья выглядел до неприличия довольным, выигрывая у него тяжёлую партию. Может, в этом и заключалось их равенство друг перед другом? − Я думал, ты совсем непьющий, − протянул Наполеон, с интересом разглядывая Илью. − Почти так и есть. Просто поддерживаю имидж русского, — улыбнулся Курякин краем рта. Соло помолчал, пристально разглядывая его. Даже сейчас Илья не выглядел полностью расслабленным, он казался этаким роботом, способным прийти в боевую готовность за доли секунды. Ничего похожего Наполеон не видел ни в одном из агентов, с кем его сталкивала судьба. Разве что тот парень, которого он знал, ещё будучи всего лишь не очень опытным расхитителем ценностей, промелькнуло в голове. Тот был скорее его подельником. От работы с ним у Соло шли мурашки по коже: даже глаза того парня были словно изо льда или металла, не говоря уже о словно железном характере. Потом он постарался как можно скорее его забыть — в памяти осталось лишь то, что звали его Эриком. С одной стороны, Илья очень сильно напоминал его. Такой же неприступный, не подпускающий никого близко, внешне безэмоциональный. С другой — с Эриком они довольно быстро пошли разными дорогами, о чём он совершенно не жалел, а к Илье он чувствовал непонятную внутреннюю тягу, обычно возникавшую у него по отношению к людям сильным, но не лишённым сердца. − Илья, − вдруг сказал он, мысленно отмечая, что спиртное заставляет его затевать рискованные разговоры, − почему ты всегда такой? − Какой? — челюсть Курякина мгновенно сжалась, и Наполеон пожалел о заданном вопросе. − Такой, − нерешительно произнёс он, − холодный. Молчаливый. И не говори, что это тоже поддержка имиджа русского или железного оперативника КГБ. Илья буравил его таким взглядом, что Соло мысленно начал готовиться к удару в челюсть. В лучшем случае. Но Курякин удивил его: как-то прерывисто вздохнул и растерянно ответил: − Не знаю. Я привык так. Это… проще. Конечно, подумал Наполеон. Проще не привязываться к людям, чтобы потом безболезненно воспринимать их потери. Сам прошёл этот путь. − Ты так всю жизнь и проживёшь, − пожал он плечами, внимательно разглядывая смутившегося Илью, − не выходя из своей раковины. Это удел того, кто существует. А ты живёшь. Ты — живой. Илья хмурился, глядя на него, и Наполеон вдруг взял его за руку и приложил её к его собственной груди. Даже через чужую ладонь он чувствовал, как бьётся сердце Курякина. − Чувствуешь — живой? — спросил Наполеон. Это начинало напоминать разговор двух психически больных. − Да, − почему-то сдавленно ответил Илья и с изумлением посмотрел на их руки, покоящиеся на его груди. Наполеон внезапно подумал, как они должны выглядеть со стороны, и неловко отдёрнул руку, заставляя Курякина вздрогнуть. − Извини, − тут же сказал он, чувствуя, как кровь приливает к лицу. − Ничего, − Илья медленно покачал головой, опуская свою руку. — Думаю, мы немного пьяны. − Согласен, − рассеянно кивнул Наполеон, думая совсем о другом. Почему простое прикосновение так вывело его из равновесия? Наверное, он заработался. — Вот что, − он поднял глаза на Илью, − пойдём спать. Трудный был день. Курякин молча кивнул, и они тихо поднялись из-за стола и направились к выходу, почти соприкасаясь плечами. До отеля, к счастью, было совсем близко. Они шли, не разговаривая и даже не глядя друг на друга, но это было вызвано скорее усталостью, чем неприязнью или неловкостью. Наполеон лениво подумал, что это был один из лучших дней за последнее время, и сам себе удивился. В конце концов, успешно завершённое дело — не такой уж большой повод, чтобы чувствовать себя безгранично счастливым. По-прежнему в тишине они поднялись на третий этаж в отеле, и только тут Наполеон сообразил, что они забыли о том, что живут в разных номерах, и пришли к его комнате. Илья, видимо, подумавший о том же, поглядел на него, поднимая бровь. − А заходи, − махнул рукой Наполеон, открывая дверь, − успеешь к себе дойти. О том, что номер Ильи всего лишь этажом выше — не слишком большое расстояние — он как-то не вспомнил, и Курякин тоже промолчал, последовав за ним в комнату. Вдвоём они присели на диван, и воцарилось неловкое молчание. Спать никому из них сейчас не хотелось, и Соло уже не мог вспомнить, почему они ушли из бара. Илья пошевелился, и Наполеон невольно вздрогнул, но тот всего лишь невинно спросил, заставляя Соло улыбнуться: − Шахматы есть? * * * − На этот раз я тебя достану, о да, достану, верь мне, − на какой-то диковатый мотив напевал себе под нос Наполеон, передвигая ладью на две клетки вперёд. — Сдавайся, большевик. На этот раз не выкрутишься. Илья недовольно сопел — по-другому назвать это было нельзя — и хмурился, сосредоточенно пялясь на доску. − Русские не сдаются, − отрезал он, не отрывая взгляда от доски. — Даже не надейся, ковбой. Соло на всякий случай сам повнимательнее пригляделся к доске. Расслабляться он не собирался: несколько раз уже попался на такую удочку, когда Курякин выбирался из самых немыслимых положений и оборачивал ситуацию в свою пользу. Сейчас, правда, Наполеон не видел, как он мог это сделать. Для перестраховки он ещё раз просчитал все возможные действия Ильи — ничего не могло помешать ему поставить мат следующим ходом. Курякин с непроницаемым видом, но при этом закусив губу, попытался поставить коня так, чтобы он закрывал все подступы к королю. Соло только улыбнулся, взглянув на этот манёвр. Могло бы сработать, но слишком хорошо он выстроил свою ловушку. Он небрежно переставил слона. − Тебе мат, друг, − хмыкнул он, удовлетворённо откидываясь на спинку кресла. Это было непросто. Пожалуй, посложнее, чем сегодняшняя миссия. Илья лихорадочно шарил глазами по доске, пытаясь найти хоть какой-нибудь путь, но быстро помрачнел, увидев, что Наполеон прав. Впрочем, он тут же чуть улыбнулся, протягивая Соло руку. − Молодец, ковбой. Совершенствуешься. Но реванш за мной. − Обязательно, − Наполеон пожал протянутую руку, которая так и осталась тёплой, несмотря на то, что из бара они ушли уже давно. — Который час? — он покосился в сторону. — Ого! Ну мы и засиделись. − Никогда не могу контролировать время, когда играю с тобой, − немного смущённо фыркнул Илья. − Я тоже, − Наполеон задумался. — Не ходи уже в свой номер. − Почему? — удивился Илья. Соло неопределённо пожал плечами, не желая признаваться даже самому себе, что беспокоится: всех ли бандитов они уничтожили и не поджидает ли кто-нибудь Курякина прямо в номере? − Просто. Поздно. Что подумает твоё начальство, если увидит, что ты выходишь от меня в середине ночи? — он сам удивился, почему вдруг ляпнул это. − Ничего, потому что сейчас за нами вряд ли наблюдают, − к его удивлению, Илья слегка улыбнулся. − Всё равно оставайся. Я разложу для тебя диван, − предложил Соло. − Ладно, пожалуй, ты прав, − пожал плечами Курякин. — Мне неохота подниматься к себе. Хотя, должен заметить, если моё начальство увидит, что я выхожу от тебя утром, то удивится ещё больше, − усмехнувшись, он ушёл в ванную, оставив Наполеона в весёлом изумлении: Илья только что пошутил? Сегодня определённо был особенный день. Через полчаса он лежал на своей кровати, невольно прислушиваясь к ровному дыханию Ильи, доносившемуся с дивана, и дивился, какой странной стала его жизнь. Спать в одной комнате с русским и не бояться при этом, что тебя убьют, а наоборот, чувствовать себя спокойнее? Мир сошёл с ума, подумал Соло, переворачиваясь на бок и медленно проваливаясь в сон. * * * Наполеон проснулся от настойчивого трезвона телефона на тумбочке рядом с его кроватью. Про себя он выругался — так хотелось спать… Разлепив глаза, он покосился на Илью: тот преспокойно зарылся лицом в подушку на диване, очевидно, ничего не слыша. Вздохнув, Соло дотянулся до аппарата и снял трубку. − Алло? — он постарался говорить не слишком сонным голосом. − Здравствуй, Соло, − он почти не удивился, услышав голос своего босса. Кто бы ещё стал звонить — он покосился на часы — в восемь утра? — Я тебя не разбудил? − Нет, что вы, шеф, − он подавил зевок, скорчив гримасу. — Что-нибудь случилось? — подчёркнуто вежливо, но нетерпеливо спросил он. − Можно и так сказать, − равнодушно бросил шеф. — Тебе не составит труда зайти ко мне через полчаса? − Нет проблем, − бодро отозвался Наполеон, подхватываясь с кровати и распахивая дверцу шкафа в лихорадочном поиске приличного костюма. − Прекрасно. Жду тебя, − гудки. Соло сквозь зубы прошипел всё, что думал о своём начальстве, вытаскивая из шкафа последнюю чистую рубашку. Краем уха он услышал на диване шевеление. − Разбудил? — он глянул на Илью, приподнявшегося на локте. − В некотором роде, − Курякин протёр глаза. — Куда бежишь? − Начальство, − коротко пояснил Соло, вздохнув. — Всё им неймётся, − он рванул в ванную, надеясь быстро привести себя в порядок. − Когда ты вернёшься, я уже, наверное, буду у себя, − крикнул вслед Илья. Наполеон машинально кивнул, не подумав, что Курякин не может его видеть, и продолжил сборы. * * * − Заходи, Соло, − донеслось в ответ на стук. — Доброе утро. − Доброе утро, полковник Монро, − сдержанно ответил Наполеон, закрывая за собой дверь. — Вы хотели меня видеть? − Хотел. Присаживайся, − шеф кивнул на кресло перед своим столом. Наполеон осторожно сел, чувствуя непонятную нервозность. Босс тем временем не торопился начинать, внимательно его разглядывая. Наконец он достал изо рта сигарету, туша её в пепельнице, и проговорил: − Прежде всего позволь поздравить тебя с успешным завершением такого важного задания. Работа, которую ты проделал со своими коллегами, великолепна. − Благодарю за похвалу, − Соло наклонил голову. — Рад служить интересам американской нации, − сначала он хотел пошутить, сказав: «Служу Советскому Союзу!», но что-то подсказало ему: не стоит. Монро выглядел предельно серьёзным, да и сам Наполеон догадывался, что в такой час его вызвали не только и не столько поздравить. Полковник покивал, словно обозначая, что на этом официальная часть закончена и можно переходить к делу. Наполеон украдкой оглядел стол шефа: там лежало множество папок, но все были закрыты и повёрнуты обложкой вниз, а парочку Монро ещё и прижал локтем, будто для надёжности. Соло напряг память: так было всегда или это знак того, что ему не доверяют? Ничего конкретного вспомнить он не смог и перевёл взгляд на лицо шефа, ожидая продолжения. − Ваше подразделение славно поработало в последние месяцы, − начал Монро, доставая новую сигарету и прикуривая. — Практически все лица или группы, волновавшие нас в Европе, обезврежены, а те, что остались, слишком несерьёзны, и с ними разберутся другие агенты. Наполеон поднял бровь, пытаясь угадать, к чему клонит полковник. Неужели у них образуется неделя-другая полноценного отдыха? Это было бы замечательно, но… Было слишком хорошо для правды. − И в связи с тем, что внешние угрозы временно нас не беспокоят, − продолжил шеф, − стоит переключиться на чисто национальные интересы. Соло нахмурился, недовольно прикусив губу. Ему не нравилось, что Монро юлит, говорит общими фразами. Такая формулировка могла означать практически всё, что угодно. − В чём будет заключаться задача А.Н.К.Л.? — напрямую спросил Наполеон, устав от этих игр. − Ни в чём, − спокойно ответил шеф, заставив Соло удивлённо взглянуть на него. — Задача будет только у тебя. Наполеон серьёзно забеспокоился. Честно говоря, он отвык делать что-то в обход Габи и Ильи: это больше не казалось правильным. Монро тем временем продолжал: − Вы с русским, я посмотрю, в последнее время работаете душа в душу. Для совместных операций это безусловный плюс, но не стоит забывать, Соло, что Курякин — представитель враждебной нам системы и идеологии. Наполеон прилагал все усилия, чтобы не запутаться окончательно. От вызова к шефу он ожидал всякого —, но не упрёков о дружбе с врагом, хотя сейчас из уст полковника они звучали более чем логично. − Я думаю, мы с русским в определённой степени привыкли друг к другу, − осторожно начал он, чувствуя необходимость оправдаться, −, но я считаю его лишь своим напарником, и не более того… − Я знаю, − перебил Монро, и его понимающая ухмылка совершенно не понравилась Наполеону. — Тем проще тебе будет справиться со своей задачей. Я думаю, ты понимаешь необходимость «прикрыть тылы» по отношению к русским. Соло на долю секунды прикрыл глаза, силясь не потерять самообладание и проклиная всё на свете. Он хорошо знал эту фразу: шеф хотел, чтобы он собрал компромат на Илью. Сейчас для него это было худшим заданием из всех, что можно вообразить. − Разве у нас недостаточно информации о нём, чтобы вычленить из неё нужные сведения? — сделал он слабую попытку. Очевидно было, что Монро нужно что-то специфическое. − Да, у нас много сведений на него даже из одного официального досье, − снисходительно сказал полковник, −, но требуется компромат другого рода. Серьёзный компромат. Наполеон чувствовал растущее раздражение. Мало было того, что ему поручили тайно действовать против Ильи, так ещё и шеф опять перешёл на разговор загадками. − Конкретно: чего вы от меня хотите? — сухо спросил он. Он ждал самых разнообразных ответов, перебирая их в голове, но слова Монро, произнесённые, как будто речь шла о чём-то обыденном, его поразили: − Мне нужно, чтобы ты соблазнил Курякина.