MEMORY

— Мама, как ты могла?! — недовольный мальчик четырнадцати лет возмущался уже битый час, упрекая родную мать за ее необдуманный поступок. — Чон Чонгук! — недовольно прикрикнула женщина, размахивая скалкой в такт раздражающим шагам сына. — Что, мам?! — психовал парень, буквально сверля женщину укоризненным взглядом. — Пойми ты, что он поживет у нас всего год, ты сам знаешь, что у нас тяжко с деньгами, а его опекуны платят нам немалую сумму! — Чонгук непонимающе смотрит на свою мать, а после вновь начинает расхаживать по комнате, то и дело выпуская колкие слова в сторону того, кого даже и в глаза никогда не видел. — Неужели все настолько плохо, мам? — в конечном итоге спрашивает Гук, и женщина тяжело вздыхает, все же применяя скалку «по-нужному», несильно ударяя мальчишку по голове. Чонгук пищит, прикрывая ушиб руками, и теряется, потому что в дверь упорно и долго настукивают. Да, в богом забытых деревнях о дверных замках даже и не слышали, поэтому многострадальная дверь вот-вот грозилась сорваться с петель от интенсивного долбежа по одному месту. — Да не глухие мы! — на нервах кричит Гук, отпирая дверь слишком резко, пугая гостя. — Вы долго не отвечали, — упрекает молодой человек за дверью, внимательно разглядывая разъяренного и взлохмаченного паренька, чья грудь настолько быстро поднимается и опускается, что складывается ощущение того, что он только что вернулся с марафона или чего-то похожего. — Раз не нравится, — начинает Чон, — вали! — Я тут на год, изволь пустить, — дерзко заявляет шатен, встряхивая длинную челку и проходя в дом. — Эй! — возмущается Чон, пытаясь нагнать «гостя» раньше, чем он влезет в его личное пространство, но паренька перехватывает мать, наигранно сюсюкаясь с вполне взрослым юношей. — Спасибо за ваше гостеприимство, — обворожительно улыбается шатен, косясь с прищуром в сторону злого брюнета. — Да черта с два! — психует Гук и поспешно скрывается за пределами своей комнаты, до сих пор в его голове не укладывается, как так получилось, что его, вечно всем недовольная, мать согласилась принять «левого» парня в их обитель. Это жутко бесило, но перечить ей он не мог, слишком юн, да и не в том положении, в общем-то. — Вау, да ты у нас типа «сасен», да? — неожиданно звучит над гуковским ухом, и у парня чуть вся жизнь в пятки не убегает, при этом матеря все вокруг и крестясь этой же пяткой, очень аккуратной, к слову. — Ты что тут забыл?! — пытаясь отвлечь парня от собственной комнаты, Чонгук чуть с ума не сошел, старея сразу лет на тридцать вперед. Никому ранее не было дозволено входить в его, мягко скажем странную, обитель. По всему периметру комнаты были развешаны самодельные плакаты, стеллажи, на тумбочках красовались рамки — и все это с одним человеком. — Знаешь, почему «звезд» называют точно так же, как и разбитые планеты, что горят ночью? — интересуется незнакомец у Чона, и тот теряется от внезапности вопроса, рисуя в голове сплошную прямую из непонятного хода их диалога. — Нет, — бурчит Гук и ловит ухмылку на лице парня, что уже успел изучить каждый вырезанный и собственноручно сделанный снимок. — Потому что они так же далеки и недоступны. Потому что тебе никогда не быть с ними, потому что тебе их никогда не узнать по-настоящему, без наигранности и фальши. Умно, правда? — К чему ты это? — искренне не понимает Чонгук. — Ты же его любишь, — указывая на огромное фото парня, констатирует шатен. — Да как ты… — захлебывается Гук, готовя руку для удара. — Но, впрочем, и так ясно, — спокойно продолжает «гость» и преспокойно разворачивается к двери, кидая лишь «сладких снов, соседушка» напоследок. — Да кто ты вообще такой?! — кричит Гук, с психа кидая подушку на пол, активно прыгая на ней и осыпая проклятьями. — Еще тебя не хватало, — шепчет более спокойно парень, беспомощно опускаясь на пол, обнимая руками многострадальную подушку. — Знаю я, что он «далек» и «недоступен», но он прекрасен и, черт, — сипит мальчишка, марая подушку собственными соплями и горькими слезами обиды. — Как же он меня бесит-то, — всхлипывает Чонгук и где-то на затворках собственного разума вспоминает, что этого гаденыша вроде Ким Тэхен зовут. — Он еще и со мной в одну школу ходит, — осеняет паренька, и по телу проходит дрожь, ведомая страхом. — Нет, он же не может так со мной поступить… — шепчет Гук, покачиваясь из стороны в сторону, зажимая подушку меж колен. — Или может? — рассуждает он вслух, и на подушке образуются первые дырочки от нажима пальцев. — Да нет, он не может так поступить с тем, кто живет в его доме, — успокаивает себя парень и с тяжелым вдохом плюхается на кровать прямо в одежде. — Точно не может…

***

— Беру свои слова назад, — злобно шепчет Чонгук, когда на следующий день в школе замечает, как Тэхен мило беседует с предметом его обожания в коридоре. — О! Чонгук! — как бы между прочим замечает Тэ и активно машет в его сторону рукой, а-ля «подойди, лишним не будет». — Вы знакомы? — удивляется «парень с плаката», когда Тэхен буквально силой подтаскивает Чона к себе. — Он мой сосед, — широко улыбается парень и понимает, что, кажется, кто-то на него в огромной обиде. — Сосед? — удивляется юноша и осматривает Гука с головы до пят, оценивая и как бы присматриваясь к нему. — Это временно, — зачем-то оправдывается Чонгук и пытается спихнуть со своего плеча тяжелую руку Кима. — Тебя зовут Чонгук? — Да, Чон Чонгук, второй год обучения, — широко улыбается мальчик, млея от этих глаз напротив. — А я Кан Хосу, третий год, — широко улыбается парень и зачем-то тянет руки к лицу Гука, но вовремя отдергивая себя. От Тэхена это не ускользает, но Чонгук кажется и не замечает этих странностей со стороны блондина. Позвольте, я вам расскажу кто же такой этот Кан Хосу. Высокий блондин, широкие плечи, неестественно узкая талия, массивные руки с тонкими пальцами и запястьями, обладающий голубыми глазами от природы, которые достались ему от матери-иностранки. Его внешний вид пленил всех окружающих, чем собственно и пользовался парень, завлекая каждый раз новую наивную «жертву» в свои сети. — Давай дружить? — неожиданно вырывается у Чонгука, и Тэхену так и хочется ударить себя о ближайшую стену, от наивности его соседа. — Ну и дурак, — шипит Тэхен и, разворачиваясь, уходит. Его это, впрочем, не так уж и касается….