Умиротворение

Ганнибал Лектер проснулся без ощущения растерянности или беспокойства, хотя такая ситуация была для него в новинку. Он лежал на спине, привыкший к этой позе за последние годы, тело неподвижно, готово к возможной опасности в таком уязвимом состоянии. Подобная бдительность существовала ещё до извращенной заботы Фредерика Чилтона; эту привычку он приобрёл в детстве, в ту ужасную зиму, и теперь уже не мог от неё избавиться, даже если бы пожелал. По телу прошёл холод — попытка воспоминания пробиться в его разум, которая с лёгкостью была подавлена. Не им, нет, но тёплым присутствием его спутницы. Она была новым элементом, неизвестным фактором, который пугающе и блестяще нарушал равновесие. Кларисса лежала на боку, прижавшись к нему голой спиной, восхитительный изгиб нижней части тела, уютно расположившийся у его бедра. Поза одновременно доверчивая и настороженная, близкая и далёкая. Некоторое время он лежал тихо, наслаждаясь прикосновением её тела и размеренным дыханием. Старлинг спала спокойно, без кошмаров; его разбудило не её движение или речь. Глубокий сон Клариссы радовал Ганнибала. Тот факт, что он удовлетворил её, доведя до такого безмятежного состояния, радовал ещё больше. Из всех искр, которые загорались между ними в течение почти трёх лет с момента первой встречи, сексуальная совместимость оставалась неизвестной. Напряжение и желание не всегда были точными показателями. Если бы было необходимо подавить и перенаправить его аппетиты, чтобы сохранить её рядом, то он бы так и сделал, однако, Доктор предпочитал нынешнюю открытость и честность между ними. Предыдущие любовницы были всего лишь игрушками, здоровым освобождением сексуального напряжения, где не было место глубоким чувствам. Лектер удовлетворял их, но никогда не оставался на ночь. Они его не знали и не были приглашены разделить его собственную постель. В тех встречах не было места доверию и привязанности. Харизма и внимательность обеспечивали ему приглашения в их постели, и он не отказывался от таких предложений. Кларисса же была… другой. Уникальной. Он всё ещё желал её — опять — несмотря на вялость в мышцах после бурной ночи. Приятное, томное ощущение заполняло его с головы до ног, тёплое покалывание, от которого он затвердел. Доктор приподнялся и повернулся на бок; её голая спина словно чистый холст для его рук. Сначала он провёл ладонью вдоль от шейных позвонков до копчика. На мгновение замер, прижавшись рукой к шёлковой коже, но её сон остался не потревоженным. Ганнибал улыбнулся. Затем он провёл обратно костяшками пальцев, скользя тыльной стороной ладони по позвоночнику вверх. Не стал останавливаться у шеи, а повернул руку и опять сделал быстрое движение кончиками пальцев. Кларисса продолжала спать. Ганнибал прочертил её хрупкое тело со шрамами с нежностью и заботой, наслаждаясь тем, что теперь не нужно было спешить. Он понимал и разделял её нетерпение к близости; видимо, предварительным ласкам не придавали особого значения в её прошлом опыте. Однако отныне и впредь… его улыбка стала шире, когда он наклонился и очертил её лопатку губами. Старлинг лежала, согнув руку в локте и словно прикрывая свой живот. Он погладил её плечо, нежно убрав руку и обнажив своему взору красивые изгибы груди и ребер. Положив ладонь ниже подмышки, он провел ей вниз, до соблазнительного изгиба талии, а затем до не менее соблазнительной подвздошной косточки на бедре. Она тихо вдохнула, издав какой-то звук, немного согнула правую ногу, дотрагиваясь ступней до его голени. Кларисса ещё не проснулась, но кожа стала теплее, и в воздухе уже ощущался запах нарастающего возбуждения. Доктор продолжил движение рукой, ниже подвздошной косточки до нежного бедра. Он избегал открытых эрогенных зон, предпочитая ласкать мышцы ноги — определенно ослабшие из-за ограничений в беге в процессе выздоровления, но всё ещё твёрдые под его рукой. Ганнибал поглаживал пальцами шёлковую кожу на внутренней стороне бёдер, каждый раз приближаясь, но не проникая в её естество. Раздалось тихое ворчание, и он успокоил её шепотом в шею. Лектер сомкнул губы выше её ключицы и медленно и ритмично стал втягивать кожу. Его взгляд был прикован к округлостям её груди; кожа ореолов покраснела, и соски затвердели у него на глазах. Грудь вздымалась в такт её дыханию, которое стало более отчётливым. Он оторвался от шеи и приподнял голову, отрывая взгляд, чтобы изучить её лицо. Глаза двигались под сомкнутыми веками. Ей снились сны. Оставалось надеяться, что о нём, о том, как даже сейчас реагировало её податливое тело. Его собственное возбуждение возросло. До сих пор он его игнорировал, хотя такая близость означала регулярное подергивание его чувствительной, перевозбужденной плоти от контакта с её телом, посылая волны удовольствия по его спине. Однако её тело тоже работало против него — вероятно, почувствовав жар Ганнибала, его спящая красавица подалась назад и прижалась к его колену, удовлетворенно вздохнув. Тогда он поддался импульсу и полностью прижался к её телу, положив правую руку на живот, большой палец возле пупка, а остальные на лобке. — Ганнибал, — сонливый стон, такой же гортанный и любящий, который он впервые услышал, когда она позвала его обратно к себе в постель, когда такое настоящее было пределом мечтаний. — Терпение, моя дорогая, — прошептал ей в ухо, наслаждаясь тем, как она задрожала. Глаза всё ещё двигались под сомкнутыми веками. Он проскользнул пальцами дальше, пробираясь сквозь преграду из завитков, скрывающих её от него. Нажал ниже, проводя кончиками пальцев по набухшим губам. Нежным, деликатным движением он приоткрыл их; запах её желания стал ещё сильнее, в то время как его средний палец проскользнул между губ. Он делал это медленно и неторопливо, несмотря на тихие всхлипы, которые она начала издавать, и дрожь в мышцах. Лёгкого нажатия на клитор было достаточно, чтобы превратить её выдох в стон. Ганнибал убрал руку и поднёс её к своему лицу, вдыхая сладкий запах мускуса, прежде чем попробовать его на вкус. Он все ещё хотел позволить себе удовольствие зарыться лицом между её бёдер и оторваться от неё только тогда, когда она начнёт его умолять. В их первый раз Кларисса была слишком нетерпелива, чтобы он мог себе позволить такое тщательное внимание. Поэтому он собирался заняться этим сейчас. Он приподнялся на левой руке и навис над ней, языком дразня её правый сосок. Правой рукой провёл вниз по животу к бедрам, дотрагиваясь между них и приподнимая её правую ногу так, чтобы положить свое колено между её. Теперь его пальцы вернулись к поглаживанию её губ, дразня легкими прикосновениями к клитору. Она начала двигать бедрами в такт медленному ритму, который он задал; его собственное возбуждение стало невозможно игнорировать, каждое её движение все больше ослабляло пошатнувшийся контроль. Доктор сомкнул губы на её соске и начал быстро посасывать, словно извиняясь за спешку, с которой он собирался действовать. Немного отодвинувшись назад, чтобы дать место руке, он передвинулся и прижался своей эрекцией к её набухшим губам. Ганнибал нежно терся между её бедер, задавая ритм, в то время как его пальцы, нажимали и поглаживали клитор. Он оторвался от её груди, осыпая поцелуями плечо. Её влажная разгоряченность приглашала в себя, но Лектер хотел большего, хотел её полного участия. — Svegli per me, la mia bellezza di sonno, — прошептал он ей в шею, — Io sono affamato per le vostre profondita. Ганнибал прошёлся зубами по её подбородку и укусил за мочку уха. Её бедра всё сильнее ударялись об него; когда он приподнялся, чтобы завладеть её ртом, то заметил, что она открыла глаза и наблюдает за ним, зрачки расширились и привлекают своей темнотой. — Кларисса… Её имя прозвучало вопросительно, в то время как он свободно скользил эрекцией между её бёдер. Он почувствовал движение мышц в её шее, когда она повернула голову и встретилась с ним губами. От того, как она облизала его верхнюю губу, по телу прошла дрожь. — Да. Не успело слово сорваться с её губ, как он ворвался в неё, проникая одновременно и языком, и членом, одной рукой тесно прижимая её к себе. Обострение чувств принесло некую ясность; каждое её прикосновение, каждый всхлип, сам её запах, их запах, — всё это он тщательно сохранил в своей памяти, пока в её теле росло напряжение. Доктор просунул левую руку ей под шею, кладя ладонь на правое плечо. Балансируя на грани, её тело не гнулось в его руках. Она схватилась за его руку так сильно, что он не удивится, если потом появятся синяки. Его глаза заблестели, и он усмехнулся от удовольствия при этой мысли. Кларисса владела им так же, как и он ею; их место было именно там, в ту секунду, когда они выводили друг друга за границы возможного. Осознание этого было чересчур. Он приближался к пику и намеревался взять её с собой. Носом он убрал волосы с её плеча и вонзил зубы в основание шеи. Она сотряслась от удовольствия, пульсируя вокруг него с невероятной скоростью, в то время как он снова и снова входил до самой кульминации. После этого её тело ещё долго продолжало дрожать. Ганнибал крепко её держал, тихо нашептывая что-то на ухо и заглаживая следы, оставленные на шее. Запаха крови не было; он не повредил кожу. Доктор укачивал её, успокаивая, помогая опять уснуть, выскальзывая из её лона.

* * *

Кларисса проснулась с полностью незнакомым ощущением: удовлетворением. Она не в первый раз просыпалась с мужчиной, но в колледже и после него это было редкостью, сопровожденной с неловким дискомфортом. Станет ли партнёр настаивать на утреннем продолжении? Или же станет равнодушно — или, что ещё хуже, искренне — признаваться в своих чувствах? От этих мыслей Старлинг обычно выпрыгивала из постели в поисках своих вещей или же убегала в душ, пока мужчина ещё спал. Разница заключалась в том, что ей не было дела до тех мужчин, по крайней мере, не так, как до него. Ганнибал. Мужчина, который теперь лежал рядом с ней, чья теплота ощущалась позади даже без прикосновений. Её кожа вибрировала от радости его близости. Её тело приятно ломило, и боль в мышцах давала о себе знать, но ничего такого, чего бы она не ожидала или не желала. Растяжка была полезна для её бока, но больше всего её беспокоило острое ощущение пустоты между ног, напоминание о том, что всего несколько часов назад она чувствовала себя заполненной, крепко держа его внутри себя. Её глаза оставались закрытыми, в то время как она вспоминала сладкую дрожь от пробуждения под его руками. Он был нежно-настойчивым, заставляя её тело реагировать на каждое прикосновение, убеждаясь в её согласии, прежде чем утолить жажду, которую он пробудил в ней. И, если быть честным, то ему и не надо было прибегать к убеждению. Всё это было похоже на сон, сюрреалистичный и крайне чувственный. Она перевернулась и открыла глаза, чтобы посмотреть на него. Он спокойно встретил её взгляд. — Готова признаться в том, что не спишь, моя дорогая? — Не знаю… Мне понравилось то, что со мной происходило в полусонном состоянии. — Неужели? — его тон был скорее нейтральным, чем игривым, а глаза с интересом изучали её лицо. Он беспокоился о её реакции? Считал, что пересек черту? — Да, — призналась она, — если только ты не возражаешь против того же. Он немного придвинулся, чтобы обнять её. — Думаю, с этим проблем не будет, моя дорогая. Да… Она тоже так думала, заметив его очевидный и увеличивающийся интерес. — Ещё раз? — прошептала она, проводя губами по его коже. Ленивое удовлетворение быстро сменилось новой потребностью, от которой стало жарко. — Если ты настаиваешь, моя дорогая. Он склонил голову, чтобы потереться носом о её шею и ключицу. Она почувствовала, как вздымается его грудь, когда он вдыхал её аромат. Соски сразу же затвердели в ожидании того, как он опустится ниже. — М-м-м. Это «да», Кларисса? О да, определённо. И это было только начало.