Умиротворение

— Ну что, завтра празднуем? — Угу. Он уже проснулся до того, как она начала зевать и потягиваться. Но чем ленивее он отвечал, тем ближе она к нему пододвигалась, и он абсолютно не возражал. — И поиграем в субботу? — её движения подразумевали что-то бóльшее, чем музыку. — Да, — его руки легли на её бёдра. — Но сегодня я выбираю то, чем мы будем заниматься? — Это твой день рождения, дорогая. Если хочешь заказать завтрак, то я приготовлю его немедленно. — Нет. — Тогда я должен удивить тебя? — Не-а, — она взяла его руки в свои и положила на свою промежность. — Ты должен быть здесь. Целый день — Я считаю, что цель дня рождения получать подарки, Кларисса, а не предоставлять их другим, — но его пальцы скользили по её слегка тёплой плоти, чувствуя, как там становится влажно. Она была… преисполненным энтузиазма… партнёром, и вряд ли стеснялась этого. Они занимались любовью вчера днём после массажа и снова ночью перед сном. Вполне возможно, что она могла бы довести его до смерти. — Но если это действительно твоё желание… Её рука путешествовала в его трусах, а потом схватила за член, показывая своё намерение. — Я уверена, что держу в руках подарок, который хотела получить, Ганнибал. Если только ты не собираешься забрать своё слово и сказать, что я не могу выбрать себе подарок. — Я далёк от того, чтобы тебя разубеждать, моя дорогая. Женщина, которая знает, что её собственный ум — дивное существо. Был почти полдень, прежде чем она позволила ему покинуть кровать. Не то, чтобы он был против такого лечения. Ей было приятно, и ему тоже. Нетерпеливые, изобретательные, и неожиданно ненасытные такие аппетиты надо поощрять, а не подавлять. Но такие аппетиты также требует определённого количества энергии для того, чтобы их поддерживать, поэтому он оказался на кухне и начал набирать на поднос еду, чтобы побудить в своей молодой любовнице другое желание помимо сексуального. Когда он вернулся в спальню с её обедом по случаю дня рождения, он обнаружил, что она наконец-то покинула кровать, хотя ушла не далеко от неё. Он поставил поднос на тумбочку и подошел к ней, она стояла у двери на французский балкон. Она обмотала одеяло вокруг себя, хотя по голой коже стало ясно, что она не надевала одежду. Пальцы левой руки упирались в стекло. Солнце не позволяло ему видеть выражение её лица. Снег мирно лежал на балконе. Он подошел ближе и обнял её за талию. — Немного холодно для обеда на балконе, моя дорогая, но если ты хочешь этого… Она слегка покачала головой; он почувствовал её волосы на щеке. Она позволила соскользнуть своей руке со стекла. — Нет. У меня был мой шанс прошлым летом, и я упустила его. Хотя может быть, в следующем году. — Шанс пообедать на балконе? — Не совсем. Она вывернулась из его объятий, потянув с собой в постель. Её нежелание говорить заинтриговало его. Конечно, она знала, что он будет сейчас развивать эту тему с большим энтузиазмом. Может быть, она хотела, чтобы он это сделал или нет. Он облокотился на спинку кровати и достал обед, решив обеспечить, по крайней мере, какое-то подобие хлеба насущного для их тела, прежде чем Кларисса решит возобновить свою прежнюю деятельность. Её мысли уже отнесло в этом направлении, как он и ожидал, её запах изменился, и он почувствовал, что отвечает ей тем же. — Уточнишь, Кларисса, или мне рискнуть и предположить самому? Она вопросительно подняла бровь, её рука зависла, так и не добравшись подноса. — Уточнить что? — Ты упустила шанс. Это твой день рождения, в конце концов. Если у тебя есть желание, я выполню его, Кларисса. Она покраснела, а затем залилась ярким румянцем; весьма любопытно, но на самом деле у него теперь появилась теория. — Это не… Я имею в виду, ты уже… сегодня утром… и снег… — Обед не совсем то, что именно ты хочешь делать на балконе? Его тон был дразнящим. И да, он наслаждался чудесным завтраком этим утром, тем более, ему не пришлось покинуть кровать для этого. И откровенно говоря, ему было любопытно, почему именно балкон фигурировал в её фантазиях. А теперь она успокаивала себя путем потребления пищи, которую он приготовил. Она выбрала грушу, завернутую в прошутто с пармезаном и рукколой, отметил он. Приятное сочетание сладкого и солёного. — Это очень вкусно. Ты приготовил это сейчас? — Кларисса… — он дразняще упрекнул её. — Я знаю, я знаю, вы не собираетесь позволить мне сменить тему, — её раздражение, казалось наигранным, а не настоящим, и он знал, что она ответит. — Помнишь в Саарбрюккене, в ту ночь мы пошли на ужин, и те идиотские ребята, ну, конечно, помнишь… Она не встретилась с ним взглядом во время бессвязных откровений, и её пальцы играли с канапе. Ее нервозность очаровала его; она была вполне готова выполнять любое количество половых актов, но говорить о них — это нанести удар по какой-то врождённой скромности или детским моральным запретам. — До этих идиотов всё было… идеально… и я думала, я хотела, вернуться домой, чтобы закончить то, что мы начали раньше, и у тебя был балкон наверху. Я просто продолжала видеть его: поручень, с моими руками на нём, и вы на коленях и, бог, ваш рот… Который, оказался лучше, чем в мечтах. Она ещё больше покраснела и активно задышала. Её взгляд метнулся навстречу ему. Он помнил ту ночь очень хорошо; её возбуждение было очевидным для его чувств с того момента, как они покинули ресторан. То, что у неё были такие сложные, стимулирующие фантазии, однако… м-м-м. Я должен поощрять её делиться этим чаще. — Ах. Так вот что тебя так… интересует. Она закатила глаза, хотя румянец не ушёл. — Ты всегда всё знаешь. Я никогда не смогу удивить. — М-м-м. Не в этом, возможно, Кларисса, хотя ты меня удивляешь во множестве других восхитительных ситуаций. Его рука схватила её, лаская, подняв к губам, он поцеловал обратную сторону её запястья с нежностью, прежде чем укусить за него. Она дрожала, скорее всего, от удовольствия. Он смотрел на неё, когда его язык ритмично скользил по её коже. Она облизнула губы; её дыхание участилось. Он глубоко вдохнул через нос, когда она вздрогнула. Да, безусловно, приятно. Он убрал губы прочь, оставив лишь её покрасневшую кожу. — Скажи правду, Кларисса… предпочла ли ты… знающего… партнера некомпетентному? Её пальцы потянулась погладить его грудь, выступающую из шелкового края одежды. Она провела дорожку к поясу, пальцы дернули узел, чтобы развязать его. Без глупостей, он охотно поддался. — Вы ответьте мне, мистер осведомленный. Что же мне нравится? Она позволила одеялу упасть обратно к кровати и прижалась обнаженным телом к нему. Её соски коснулись его груди, где не было ткани халата. Он наклонил голову, чтобы понюхать её шею. — Твоё тело говорит само за себя, Кларисса. Я надеюсь, что мы с тобой завершили ускоренный курс столь приятного обучения. Её мягкий смех порадовал его даже больше, чем тонкие пальцы, проскользнувшие под халат. Но когда он потянулся к ней, она в свою очередь слегка покачала головой и оттолкнула его, сдвинув халат с плеч, чтобы тот упал позади него. Её пальцы гладили его грудь. Он наклонился еще раз, поворачивая для поцелуя, но она стукнула по его груди — возможно в предупреждении? — и настойчиво отодвинула. Завлечённый и заинтригованный, он позволил ей толкнуть его на простыни. Это был, в конце концов, её день рождения; если она хотела сыграть в новую игру, он вряд ли откажет ей. Он лёг на спину и смотрел на неё. Она встала на колени между его ног. Её пристальный взгляд не смущал его, она не была из тех, кого волнует внешность. Да и он, в свою очередь, выглядел отлично для мужчины его возраста. Он был достаточно крепким, чтобы удовлетворить её в постели, чтобы понять, что им обоим подходит. Комплексами неполноценности он не страдал. И теперь он наблюдал за ней, надеясь, что его тело нравится ей. Её руки остановились на его бёдрах, мягко разминая их. Она была молчаливой, сосредоточенной, утренняя игривость покинула её сейчас. Что-то было по-другому в ней; он понял, что подобное взаимодействие было чем-то более серьёзным для неё, чем всё, что было утром. Учитывая частоту их соитий, он возбуждался медленно, несмотря на своё стремление к ней. Он мог бы, если бы захотел, приложить больше усилий в перенаправлении потока крови… но не делал этого из-за её доминирующего поведения, из-за отсутствия нетерпения во взгляде, от нежной мягкости в её лице и руках, медленного темпа и его пассивного участия. Она не торопится к главному событию, так сказать. Таким образом, он был за естественный ход событий, непроизвольные подергивания, искры возбуждения, он начинал возбуждаться в своё удовольствие. Она подвинулась в сторону. Оседлала его левое бедро и опустила руки по обе стороны его груди, пока не встала на колени над ним на четвереньках. Их тела не прикасались. Её голова опустилась, волосы упали на груди; он почувствовал её губы на его коже, над соском. Она повернулась лицом в сторону и потерлась об него, почти по-кошачьи, подумал он. Метила его своим ароматом? Запоминает его? Их ароматы уже основательно смешались в носу; он не мог, в этот момент, отделить их. Её движение продолжалось, её волосы щекотали грудь и руки, когда её лицо бывало над ним, её губы иногда прикасались к нему с любовью. Это была единственная точка связи между ними, хотя он мог чувствовать тепло её тела над собой. Предвкушение. Неужели она использует его, чтобы сделать своё собственное возбуждение вместе с его? Она опустилась ниже, её щека проследила линию его живота, опускаясь ещё больше. Что она задумала? Он старался не торопить её, но не смог избежать стона, когда его член соприкоснулся с её кожей. Он почувствовал заминку, а затем она опустила своё тело, убрав расстояние между ними и открыв ему огромное количество новой информации. Его ум перебирал ощущения: вибрацию её горла, когда она мурлыкала от удовольствия, напряженность её груди чуть ниже бедра, жар её движений чуть выше колена. А потом её нос подтолкнул его член. Она глубоко вдохнула. Её щека скользнула по нему взад и вперед, почти… петтинг. Буквальное определение «дразнение члена», хотя это было едва ли слово, которое описало бы Клариссу Старлинг. Неточное описание, подумал он, как её губы сомкнулись на нём. Он заставил свои бёдра не двигаться, несмотря на провокации. Казалось, что она полностью неправильно поняла концепцию подарков дня рождения, если она думала, что качественный минет это подарок ей, а не ему. Не то, чтобы он собирался спорить. Как джентльмен, это было не то, что он ожидал и не то, что он бы просил… но как её губы двигались… Поэтому он не мог отрицать, что это было очень, очень желательно для него. И ей это нравилось, судя по тому, как её бедра терлись о его ноги. Он старался контролировать себя, чтобы не вторгнуться в мягкую сладость её рта, и это было тяжело. Но ему было легко от того, что он мог озвучивать своё удовольствие, и легко от того, что он мгновенно узнал дрожь её тела перед оргазмом. Так она делала и с ним. Его глаза сузились, и часть его была поглощена тем, что он видел и чувствовал её. Было ли это то, что она хотела? Он очень осторожно, слегка облегчил свой контроль. Её рука схватила его, работая со ртом вместе, её язык дразнил на взлёте; его бёдра прижались к ней. Её реакция была незамедлительной — её лобок сильнее прижался к его бедру, ноги сжались вокруг его, а свободная рука накрыла бедро, и она издала довольный стон, когда её рот скользнул по нему ещё раз. Её рука держала его, он потерял контроль, она ответила тем же. Инстинкт принуждал его взять её сейчас, прижать к кровати и продемонстрировать, как легко он может заставить дрожать её от восторга. Но это был не тот подарок, который она хотела. Нет. То, что она искала в настоящее время, было тем, что он искал тогда, когда они провели свою первую ночь. Обладание. Собственничество. Контроль. И если это было то, что ей нужно… доказательство того, что она могла заставить его потерять контроль… даже то, что он не будет отрицать её верховенство. Он отбросил контроль над движениями, существовал только один запрет — не навредить Клариссе. Всё остальное было отдано ей, её рту и бёдрам, чтобы она поняла, что он принадлежит ей. Интенсивность эмоций и его несвязанные физические реакции ускорили его разрядку. Он обратился к ней — мольба, предупреждение, признание её власти над ним. И когда неизбежное пришло, всё его естество прорычало в триумфе, в тот момент она тоже закричала от удовольствия, и её тело сотрясалось у него меж ног.